Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
В окопах Сталинграда | +85 |
Великий Бенин | +23 |
Маленький театр Ребекки | +10 |
Битва за Адриатику. Адмирал Сенявин против Наполеона | +9 |
Золушка | +7 |
Меня не перестают удивлять две вещи: как редко переиздаются хорошие книги и как при этом долго они могут залёживаться "на прилавке".
Знающие люди рассказывали, как в 80-е они покупали редкие книги (к примеру, дефицитных тогда Стругацких)... в захолустном сельпо, поскольку тамошняя публика не знала таких авторов. А вот сейчас я натыкаюсь на редкую и очень хорошую книгу аж 2015 года издания... до сих пор лежащую в "Лабиринте"... Воистину, удивительно...
Итак, морские...
Знающие люди рассказывали, как в 80-е они покупали редкие книги (к примеру, дефицитных тогда Стругацких)... в захолустном сельпо, поскольку тамошняя публика не знала таких авторов. А вот сейчас я натыкаюсь на редкую и очень хорошую книгу аж 2015 года издания... до сих пор лежащую в "Лабиринте"... Воистину, удивительно...
Итак, морские рассказы Леонида Соболева.
Написаны в 1930-е годы и в начале войны (по 1942 год).
Поэтому две совершенно разные части: развесёлая и суровая. Я остановлюсь на первой.
Вы знаете, как отучили боцмана от матерщины? А про особенности национального мореходства - срезать путь прямиком по минному полю? А как подшутили сослуживцы над товарищем и "назначили" его на адмиральскую должность?
А если вы немножко в курсе российской истории, то, конечно, вы знаете, как уничтожался наш флот (этого в книге нет, читайте других авторов) и как он потом восстанавливался из руин (а вот об этом здесь есть, и весьма любопытно).
Хорошая морская проза, с очень метким названием. Широкая, залихватская, мужественная.
О чём нам лишний раз напоминает вторая часть книги, которая про войну. Настоящую.
В славные советские годы была литература официальная - великие романы, которые изучали в школе и которые издавались регулярно в прекрасном качестве. Была литература менее официальная - за ней гонялись интеллигенты, образовывались очереди, подписки, её "доставали". И была литература совсем неофициальная, зачастую запрещённая - её перепечатывали по ночам на пишущей машинке и носили в пакетике за самый уголок, чтоб успеть выронить если что...
Повесть Виктора Некрасова успела побывать и...
Повесть Виктора Некрасова успела побывать и первым, и вторым, и третьим.
...Не знакомый с требованиями соцреализма молодой офицер-фронтовик, вняв совету доктора разрабатывать раненую руку, в 1944 году начал писать роман о Сталинграде - прежде всего, о людях, с кем вместе воевал, о том, как война проверяет людей, как меняется человек на войне и что помогает ему остаться человеком. Нетипичный для советской литературы образ офицера-интеллигента, дневниковая манера письма, очень живая "неподслушанная" речь, простые пронзительные сравнения... (Это много позже в литературу войдут обыденные обороты речи и дневниковая задушевность, а в те годы был принят совсем иной стиль.) Уважение к бойцу, да и к читателю.
С тонкостью архитектора и безошибочной точностью инженера-сапёра Виктор Некрасов отметает любые лишние эффектные детали, какие-нибудь назидательные комментарии, поспешные оценки. Читатель всё увидит сам - где трусость, где преступную жестокость к подчинённым... А где подлинную силу характера и красоту души, знакомую ли, или неожиданно проявившуюся... И ещё - огромное неспадающее напряжение во всём повествовании. Из малых деталей вырастает огромное, символ, многодневный народный подвиг. В защитниках Сталинграда Виктор Некрасов видит победителей Берлина (это в 1944!).
В 1946 году роман "Сталинград" напечатан в авторитетном журнале "Знамя", а в 1947 Виктору Некрасову присуждена Сталинская премия II степени.
Это было сенсацией - в романе ни строчки о роли партии, едва два слова мимоходом о Сталине. Правда, роман переименовали в повесть, а название - в менее претенциозное "В окопах Сталинграда". И стали издавать чуть ли не во всех, даже провинциальных, издательствах, переводить на многие языки.
Потом отношение властей к Виктору Некрасову переменилось (поводом послужили его очерки о поездке в Америку).
Его перестали издавать. Но в библиотеках за его книгами образовывались очереди. В том числе за повестью "В родном городе" - правдивом и тяжёлом рассказе о послевоенной жизни фронтовиков.
Мне не довелось видеть то издание, для которого были созданы замечательные иллюстрации Вадима Ростовцева.
В 1979 году Виктор Некрасов был лишён гражданства СССР, а его книги - запрещены, изъяты из библиотек и уничтожены.
И да, где-то в глубине необъятного книжного шкафа я однажды обнаружила потрёпанную, перепачканную чернилами книгу "В окопах Сталинграда", но это было уже в 90-е, когда в моде были скандальные острые антисоветские романы... А правда и сила духа - как всегда - пребывала в тени...
...Он умер в Париже, в 1987 году. За несколько часов до кончины ему прочитали "Московские новости", где впервые за долгие годы были сказаны добрые слова о нём. И о том, что "В окопах Сталинграда" - лучшая книга о войне...
С лёгкой грустью обнаружив, что мы прочитали все повести нашей любимой А.-К.Вестли о большой семье (совсем, совсем ничего не осталось!), мы закупились книгами Д.Емеца (надеюсь, я правильно склоняю) серии "Моя большая семья" для наших семейных чтений.
Первый вечер дался мне тяжело... Общеизвестно, что лицо (в смысле - человек), которое рассказывает смешной анекдот, должно само иметь серьёзное лицо (в смысле - физиономию). Я очень старалась, да. Я читала вслух книгу "Бунт...
Первый вечер дался мне тяжело... Общеизвестно, что лицо (в смысле - человек), которое рассказывает смешной анекдот, должно само иметь серьёзное лицо (в смысле - физиономию). Я очень старалась, да. Я читала вслух книгу "Бунт пупсиков" и усиленно старалась не смеяться. Хотя бы не смеяться одновременно с чтением. Ну, хотя бы через раз...
А поскольку мысль автора угадывалась на несколько фраз вперёд, то сначала я смеялась, смеялась, смеялась, кое-как дочитывала абзац - и тогда уже смеялись мои слушатели (а я досмеивалась и готовилась к следующему абзацу).
Так вот, на второй вечер стало легче. Среди смешных мест стали попадаться "обычные". На третий удалось расслабиться, так как "обычные" места преобладали. При этом мысли автора продолжали угадываться на несколько фраз вперёд (так и задумано, да?).
Примерно к середине второго вечера мои младшие дети отвалились от коллектива и занялись своими делами. Из чего я заключила, что книга не рассчитана на читателей дошкольного возраста.
В целом, конечно, мне книга понравилась. И главной любительнице весёлых книг (в масштабе нашей семьи) - тоже в целом понравилась. Герои интересные, диалоги вообще - потенциальные ходячие фразы. Тематика нам близка. Но постоянно спотыкаюсь о грубые обороты ("учительница пусть хоть на шторе повесится", "убей его по попе" и др.), злые шутки (столкнуть напуганного брата в яму), о какие-то непонятности сюжета (Вот зачем они воруют друг у друга чашки? Почему не купят много чашек? Или это было в первый день после переезда, но вставлено автором в другую главу?)
Ну, имеются и всякие мелкие нестыковки. Например, двухлетняя малышка Рита в начале книги может выразить словами своё желание посетить магазин (в час ночи), а через несколько месяцев (это очень большой срок в таком возрасте) в эпизоде с выброшенным в унитаз предметом может сказать только "кыкыкы", и никто из старших не распознаёт смысла.
Итак, для семейных чтений у нас книга не пошла. Наверно, юмор - основное достоинство книги. А хочется более глубинной радости. Как у любимых книг.
Очень содержательная и увлекательная небольшая книжка.
Сначала излагается драматичная история вопроса мостостроительства в отдельно взятом городе, со схемами. Далее описываются несколько знаменитых мостов Петербурга.
Очень красивые атмосферные иллюстрации.
Когда мы поехали на каникулы в Петербург, оказалось, что дочка узнаёт эти мосты!
"Другая на месте Золушки причесала бы сестриц как можно хуже. Но Золушка была добра: она причесала их как можно лучше."
Люблю "Золушку" в обработке Т.Габбе. И прекрасные, утончённые иллюстрации А.Рейпольского (хотя фея интереснее у Э.Булатова).
Красота внешняя и красота внутренняя. Чего так не хватает мультяшным персонажам и чего в итоге может не хватить нашим детям.
Интересно и познавательно.
С радостью открыла нового для себя автора, стоящего в одном ряду с такими писателями-маринистами, как Л.Соболев, В.Пикуль, В.Конецкий.
На основе документальных материалов, дневников офицеров и государственных деятелей В.Шигин создал художественный роман, повествующий о Средиземноморской эскадре Русского флота, о войнах с наполеоновской Францией на Адриатике, о боях в Далмации. О вице-адмирале Д.Сенявине, о русских офицерах и матросах, их жизни, подвигах,...
С радостью открыла нового для себя автора, стоящего в одном ряду с такими писателями-маринистами, как Л.Соболев, В.Пикуль, В.Конецкий.
На основе документальных материалов, дневников офицеров и государственных деятелей В.Шигин создал художественный роман, повествующий о Средиземноморской эскадре Русского флота, о войнах с наполеоновской Францией на Адриатике, о боях в Далмации. О вице-адмирале Д.Сенявине, о русских офицерах и матросах, их жизни, подвигах, взаимоотношениях, о порядках и традициях флота. О характере Сенявина и о его хитроумном упорстве в удержании занятых позиций, несмотря на переменчивую погоду международных отношений и даже несмотря на прямые указания высочайшего уровня. О благородстве и о народной поддержке. О вольном городе Рагузе и о крутых нравах жителей Чёрной Горы.
Написано хорошо и увлекательно, с большой любовью к русскому флоту и симпатией к личности главного героя.
Все флотские персонажи романа - реальные исторические личности.
P.S. Как жаль, что ни на Корфу, ни на Бокко-ди-Катторо практически не помнят подвига русских солдат и матросов, защищавших их независимость двести с небольшим лет назад...
Да и в России эта страница истории не очень известна.
Удивительная книга о невероятном подвиге лётчика: он, заключённый в фашистском концлагере, сумел угнать самолёт незнакомой конструкции и вывезти своих товарищей.
Вывез ли он при этом документы о новом оружии ФАУ-1 и ФАУ-2, в воспоминаниях Девятаева не говорится (только в аннотации). Из материалов, представленных в книге, мы узнаём, что угнанный самолёт использовался в лётных испытаниях ФАУ для наблюдения с воздуха.
Всегда интересна дальнейшая судьба участников событий. Об этом тоже...
Вывез ли он при этом документы о новом оружии ФАУ-1 и ФАУ-2, в воспоминаниях Девятаева не говорится (только в аннотации). Из материалов, представленных в книге, мы узнаём, что угнанный самолёт использовался в лётных испытаниях ФАУ для наблюдения с воздуха.
Всегда интересна дальнейшая судьба участников событий. Об этом тоже рассказано в книге. И, как это часто бывает, есть о чём тяжко вздохнуть...
Итак, перед нами воспоминания М.Девятаева и воспоминания о нём.
Читайте. Думайте. Знайте.
Играть легко - тренироваться трудно.
Ради одной этой мысли уже стоило бы прочитать книгу В.Третьяка, причём не только детям.
Очень светлая и мудрая книжка повествует о постепенном становлении великого хоккеиста, о неудачах и трудностях, которые ему пришлось преодолеть. Об успехах и радостях, о забавных случаях...
Повторюсь: книга мудрая.
К тому же, хорошо написана и прекрасно оформлена.
Мнение дочки Маши 9 лет (любительницы Ю.Мориц, Р.Мухи и В.Левина):
- Я прочитала один стих, и он мне понравился. А потом я стала читать дальше, и мне как-то не очень. Какие-то они не детские, не в рифму, непонятный ритм, сложно читаются, не звучат. Герои тоже какие-то странные, не добрые и не смешные.
Зато очень хорошие и весёлые картинки.
Да! Да! Да!
Мои дети в восторге от этой книги.
Можно читать (тем, кто уже умеет читать), радостно и со всех сторон.
Можно вдохновиться идеями и дружно начать ТВОРИТЬ. Немедленно.
Можно листать и разглядывать уютные иллюстрации, узнавая в них то ладошки, то листочки. И делиться своими открытиями.
Можно осторожно трогать необычные фактурные изображения маленьким пальчиком и от обилия чувств даже пытаться выговорить слово "рыба".
Книге - высший балл.
Не советую.
Жалею, что приобрела эту книгу. Купилась на аннотацию.
Историчностью в данном произведении и не пахнет. Художественные достоинства сомнительны. Каких-либо душевных исканий или трансформации характеров героев, психологических игр - не обнаружено.
Повествование то занудно растянуто, то неоправданно схлопнуто.
Много, до тошноты много упёртого тщеславия, все регулярно меряются звёздочками. Зачем-то то тут, то там приплетается попсовая мистика и иногда - шаблонная эротика.
Из...
Жалею, что приобрела эту книгу. Купилась на аннотацию.
Историчностью в данном произведении и не пахнет. Художественные достоинства сомнительны. Каких-либо душевных исканий или трансформации характеров героев, психологических игр - не обнаружено.
Повествование то занудно растянуто, то неоправданно схлопнуто.
Много, до тошноты много упёртого тщеславия, все регулярно меряются звёздочками. Зачем-то то тут, то там приплетается попсовая мистика и иногда - шаблонная эротика.
Из богатой идеи автор слепил дешёвую поделку.
Красивая безделушка.
Можно самозабвенно разглядывать эти тончайшие резные детали, миниатюрных персонажей, неожиданно вплывающих в поле зрения, созерцать нежнейшие полутона...
Наверное, можно заставить себя поупражняться в риторике и создать из каждой отвлечённой фразы некий монолог или даже диалог. У меня такого желания не возникло, у моих детей тоже. По-моему, книга совсем не побуждает к действию, не то настроение.
Читать здесь тоже ну совсем нечего. В лучшем случае - вспомнить, что там...
Можно самозабвенно разглядывать эти тончайшие резные детали, миниатюрных персонажей, неожиданно вплывающих в поле зрения, созерцать нежнейшие полутона...
Наверное, можно заставить себя поупражняться в риторике и создать из каждой отвлечённой фразы некий монолог или даже диалог. У меня такого желания не возникло, у моих детей тоже. По-моему, книга совсем не побуждает к действию, не то настроение.
Читать здесь тоже ну совсем нечего. В лучшем случае - вспомнить, что там было в исходных сказках, из которых слеплен... Здесь хочется написать "видеоряд", и я таки напишу именно это слово, раз оно возникло, ибо мне кажется, что как раз на ассоциации автор и рассчитывал, создавая свой предмет искусства. Театр ассоциаций. Даже не поток сознания, ибо искать хоть какую-то логику в нарочито абсурдном нагромождении образов бессмысленно.
Можно класть бумажный лист. Можно сделать театр теней. Но неудобно. Да и страшно по неосторожности испортить тонкую работу.
А самая высокая абстракция в книге - это её цена. Но нам повезло - нам эту филигрань подарили.
Хорошая книга.
Во-первых, интересная и необычная (вот не припомню других книг на ту же тему).
Во-вторых, это не фантастика, а историческая повесть, читатель узнает много нового, чего не проходят в школе. Меня в детстве шокировал рассказ о том, как чернокожих рабов захватывали для европейцев чернокожие же бенинцы. А сами европейцы уже не видели разницы между теми и другими.
Читается книга легко, сюжет насыщенный, язык хороший.
Возрастное ограничение я бы поставила 9+ (есть острые...
Во-первых, интересная и необычная (вот не припомню других книг на ту же тему).
Во-вторых, это не фантастика, а историческая повесть, читатель узнает много нового, чего не проходят в школе. Меня в детстве шокировал рассказ о том, как чернокожих рабов захватывали для европейцев чернокожие же бенинцы. А сами европейцы уже не видели разницы между теми и другими.
Читается книга легко, сюжет насыщенный, язык хороший.
Возрастное ограничение я бы поставила 9+ (есть острые натуралистичные сцены).
Эта книга - из тех, что читаются на одном дыхании и запоминаются на всю жизнь.
Это не просто групповой портрет поколения, не просто "а помнишь, друг, команду с нашего двора". Это эпическая вещь. Это жизнь как мельчайшее сито малых нравственных выборов, в которых и состоит величие и слабость человека, и само право оставаться и называться человеком. Остросюжетные военные страницы и реалии ленинградской блокады поражают своей неумолимой исторической достоверностью. Автор не акцентирует...
Это не просто групповой портрет поколения, не просто "а помнишь, друг, команду с нашего двора". Это эпическая вещь. Это жизнь как мельчайшее сито малых нравственных выборов, в которых и состоит величие и слабость человека, и само право оставаться и называться человеком. Остросюжетные военные страницы и реалии ленинградской блокады поражают своей неумолимой исторической достоверностью. Автор не акцентирует внимание, но его герои действуют в нечеловеческих условиях, их повседневные дела - уже подвиг, но подвиг не случайный, они не жертвы обстоятельств, не безрассудные идеалисты. Проплыть сотни метров под огнём, чтобы вызвать подкрепление. Ночью высадиться на занятый врагом остров, чтобы вытащить раненых товарищей. С тонущего транспорта эвакуировать сначала раненых, а потом уже - как повезёт - спастись самим. Молодой защитнице Ленинграда - не сделать аборт, рискуя при этом не только потерять репутацию, но и умереть на иждивенческом пайке. Счастливым молодожёнам - отдать свою комнату в коммуналке, потому что другим нужнее...
Мир тесен потому, что человек думает о ближнем своём. И ещё - потому что бок о бок с честностью и мужеством живут подлость, трусость, равнодушие. Верность одному, бывает, означает предательство другого. Сила в нечеловеческих условиях войны может перетечь в слабость перед обычными житейскими обстоятельствами. Спасшие друга в бою не могут спасти его от бед в мирное время. Мир тесен не только в истории, ещё теснее мир человеческой души. И это актуально для любого поколения...
Не знаете, что почитать?