Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Вполголоса | +8 |
Роман без вранья. Мой век, мои друзья и подруги | +7 |
Собрание сочинений в 3 томах (4 книги) | +4 |
Рождественские повести | +3 |
Дар случайный дар мгновенный. Поэзия Серебряного века | +3 |
Уже год, как мне посчастливилось достать собрание сочинений Анатолия Борисовича Мариенгофа! Это замечательное издание сопутствуют фотографии поэта и предисловия исследователей творчества Мариенгофа. Так же в собрание сочинений вошли романы, пьесы, заметки Анатолия Борисовича. Выход в свет этой книги - замечательное событие! Большое спасибо всем, кто работал над изданием, ведь собрать все воедино - ВЕЛИЧАЙШИЙ ТРУД!
В сборник вошли главы из романа "Они сражались за Родину" и "Донские рассказы" М. Шолохова. И наконец-то в серии "Русская классика" от Эксмо.
Книга о новых приключениях Железного Человека. Белые страницы, вставки с кадрами из фильма, черно-белые картинки можно раскрасить.
Забавная книжка, которая поможет справиться с хандрой и прочими жизненными неприятностями. Хорошая, позитивная книжка.
Книга достаточно объемна, бумага белая, отличное качество печати. Книга уникальна в том плане, что в настоящее время практически невозможно найти литературу о Вадиме Габриэловиче, а тут сразу все: и биография, и анализ произведений.
Текст подготовлен С.А. Матвеевым, написавшим не один самоучитель английского (и не только) языка. В конце книги имеется словарь. А так же почти на каждой странице книги Вы найдете сноску с переводом сложной фразы или непонятного слова. Например (стр. 5): fellow-sufferers - товарищи по несчастью и т.д.
Эта книга - не биография, не летопись жизни друга. Это роман без вранья, без купюр, без фальшивых улыбок. Это правда, жизнь, история. И в этой истории главными становятся не страны, царедворцы, правители, а люди, творившие эпоху своими руками и безумными поступками.
Говорят, что эта книга о Есенине. Увы, это наглая ложь. Эта книга посвящена всем друзьям Анатолия Борисовича, и не он виноват, что Есенина в его жизни было больше, чем Вадима Шершеневича, Сандро Кусикова, Ивана Грузинова, Василия...
Говорят, что эта книга о Есенине. Увы, это наглая ложь. Эта книга посвящена всем друзьям Анатолия Борисовича, и не он виноват, что Есенина в его жизни было больше, чем Вадима Шершеневича, Сандро Кусикова, Ивана Грузинова, Василия Качалова или Ольги Пыжовой, которым, уделено не мало места в описании эпохи Мариенгофа и Есенина.
Твердый переплет, газетная бумага - обычная по оформлению для серии "100 великих" книга. На обложке портрет Макса Волошина. При этом в книге собраны статьи не только о поэтах Серебряного века, но и о прозаиках, живописцах, режиссерах, актерах, композиторах. В книге собраны 100 наиболее значимых имен Серебряного века, в том числе: Циолковский, Бердяев, Врубель, Серов, Кустодиев, Комиссаржевская, Мейерхольд, Вахтангов, Таиров, Шаляпин, Рахманинов. Статьи сопровождаюстся черно-белыми...
Книга небольшого формата в твердом переплете. Страницы украшены городскими пейзажами. Привлекает к себе книга необычным содержанием. В редком сборнике встретишь сейчас стихи Софьи Парнок, Вадима Шершеневича, Мирры Лохвицкой, Владимира Шилейко, Максимилиана Волошина. Данная книга интересна также тем, что не содержит в себе привычных читателю тандемов Ахматова - Мандельштам и Клюев - Орешин.
"...ах, разве может быть виновен
Под этим небом человек!"
С этих строк началось мое знакомство с Софией Яковлевной Парнок. До этого я многие годы знала ее заочно, как подругу Марины Ивановны Цветаевой.
Но личное знакомство со стихами Софии Яковлевны "всколыхнуло мне душу до дна". Растрепало чувства и оставило на пороге мысли.
Легкость, дарующая неуязвимость, скользящая, словно белое покрывало тумана по крышам спящего города... Как тиха поступь ее стихов! Как нежна канва...
Под этим небом человек!"
С этих строк началось мое знакомство с Софией Яковлевной Парнок. До этого я многие годы знала ее заочно, как подругу Марины Ивановны Цветаевой.
Но личное знакомство со стихами Софии Яковлевны "всколыхнуло мне душу до дна". Растрепало чувства и оставило на пороге мысли.
Легкость, дарующая неуязвимость, скользящая, словно белое покрывало тумана по крышам спящего города... Как тиха поступь ее стихов! Как нежна канва ее строф!
И словно врываясь в небо криком... криком детскости, весны и счастья ее произведения залечивают раны сердца. И оно (сердце) снова живо. И хочет петь. И несется в такт стихам:
"С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы..."
Он говорит: "Я работаю на Хорошего Парня". и в то же время задумывается: действительно ли он хороший? Он не знает о своём боссе ничего. А босс, в свою очередь, не знает ничего о нем. (Кто он? От куда? почему он здесь?) Он не говорит о себе Хорошему Парню, не потому что не доверяет, а потому что не хочет... Он ненавидит свое прошлое. И настоящее не вызывает у него восторга.
Он наемный убийца. И теперь ему предстоит осквернить свое святилище - убить человека в его любимом месте, там,...
Он наемный убийца. И теперь ему предстоит осквернить свое святилище - убить человека в его любимом месте, там, где он так любит бывать, где укрывается от мира... В его душе идет борьба между верностью себе и Хорошему Парню.
И он еще не подозревает, что его ждет более крупный "заказ", способный исцелить его душу, и поступит он от ... Ангела!
Чудовище выходит на свободу. Вырывается из заточения. Он больше не может сидеть в заперти! Он возвращается к жизни. Красивой. Яркой. Такой, которой он достоин...
Но он всё чаще слышит крики:"Анниба! Анниба! Анниба!!!" Это его зовет сестра... А дальше - глухой удар... кровавые следы... а у него в глазах темно от боли... и его собственный крик:"МИКА!"
В душе доктора Лектера ужас и боль, заглушить которые способно лишь одно средство...
В это время Клерис Старлинг собирает...
Но он всё чаще слышит крики:"Анниба! Анниба! Анниба!!!" Это его зовет сестра... А дальше - глухой удар... кровавые следы... а у него в глазах темно от боли... и его собственный крик:"МИКА!"
В душе доктора Лектера ужас и боль, заглушить которые способно лишь одно средство...
В это время Клерис Старлинг собирает "музей дотора Лектера", пытаясь вычислить, где искать Ганнибала.
В этом ей помогает Мейсон Верже - "первая" жертва "ганнибала-каннибала".
Но кто ужаснее доктор или жертва? Кто настоящее чудовище?
И чего добивается Лектер от Старлинг?
Когда взрослый человек читает книгу о детях ( не детскую. а именно О ДЕТЯХ), он словно вновь попадает в детство. К нему возвращаются детский страх перед сверхъестественным, вера в городские легенды и желание распутать тайну...
"Год призраков" - это взрослая книга о детях. Форд раскрывает перед читателем мир детских фантазий и отважных поступков. И пока взрослые запасали консервы и матрасы на случай нападения русских, дети искали бродягу, который подсматривал за их соседкой, миссис...
"Год призраков" - это взрослая книга о детях. Форд раскрывает перед читателем мир детских фантазий и отважных поступков. И пока взрослые запасали консервы и матрасы на случай нападения русских, дети искали бродягу, который подсматривал за их соседкой, миссис Конрад.
Мери курит самокрутки и разговаривает голосом Микки Мауса. Она живет в своем мире, она своего рода гений. Мери способна предугадать, где в следующий раз появится "Бродяга".
Джим - главный. Он старший из детей и осенью пойдет в 7 класс. Он заступается за своего брата в драке, но он не хулиган, просто сильнее брата.
Средний брат - рассказчик, в романе его никто ни разу не назвал по имени. Он на год младше Джима и на два старше Мери. Он любит писать, и записывает все, что происходит в квартале. И именно он попадает под прицел убийцы…
Герои одновременно переживают опасные приключения и детские радости: поход с мамой в цирк, прогулки с отцом, праздники…
Форд создает контраст семьи (надежности, веселья, веры – своеобразного счастья) и опасностей (слежек, нападений, исчезновений), тем самым электролизуя страницы романа, затягивая читателя в «драный город» на Лонг-Айленде.
Развязка получилась весьма неожиданной.
Книга запала в душу, словно вернула что-то потерянное в далеком детстве, то, без чего люди взрослеют и теряют остроту воображения.
Не знаете, что почитать?