Прекрасное и очень глубокое исследование. К автору - никаких претензий. Столько источников освоить!
Есть пара претензий к переводчикам/редакторам/корректорам. Нельзя так, господа, в 21 веке! Куча ошибок, лишних запятых, лишних заглавных букв, словно переводили по нормам конца 19 века, это тогда писали названия племен, например Квакиутл, с прописной. Какие-то слова остались в английском оригинальном написании, хотя уже давно Djinns по-русски пишутся как джинны. И совсем было бы замечательно,...
Есть пара претензий к переводчикам/редакторам/корректорам. Нельзя так, господа, в 21 веке! Куча ошибок, лишних запятых, лишних заглавных букв, словно переводили по нормам конца 19 века, это тогда писали названия племен, например Квакиутл, с прописной. Какие-то слова остались в английском оригинальном написании, хотя уже давно Djinns по-русски пишутся как джинны. И совсем было бы замечательно, если бы редакторы потрудились дать хотя бы краткий список русскоязычной литературы, вышедшей с момента первого издания этой книги (60-е) по сей день и охватывающей ее основные темы. Ведь много воды утекло, хочется узнать, как сегодня трактуются те или иные вещи. Придется копать самому.
Изъян отечественного издания — довольно недобросовестный перевод, чего стоит одно предложение «Мало кто из мужчин возразил бы Платону, когда в своей пьесе „Вакханки” он писал: „Нет более жалкого существа, чем женщины”». Надо ли говорить, что Платон не писал пьес, в оригинале был Плавт, пьеса Плавта называется «Вакхиды», а не «Вакханки» — наконец, в русском переводе комедии, выполненном А. Артюшковым, нет приведенной фразы: то есть переводчик Наппа, видимо, просто перевел цитату из Плавта с...
Внушительный том, написанный молодой исследовательницей под чутким руководством Ирины Блауберг - лучшего знатока Бергсона в России.
Прикрепляю несколько фотографий для просмотра.
А знаете ли вы, что в необъятной серии ЖЗЛ, насчитывающей под две тысячи книг, нет биографии Ницше? Вот именно так: Оруджев и Шакарим есть, Ницше нет. Да что там, на русском языке существует буквально одно-единственное достойное жизнеописание немецкого философа, принадлежащее французу Галеви и написанное более ста лет назад. Скандал, не иначе. Впрочем, теперь есть и Сафрански. А это уже что-то.
Рюдигер Сафрански давно зарекомендовал себя как мастер интеллектуальных биографий. На русском...
Рюдигер Сафрански давно зарекомендовал себя как мастер интеллектуальных биографий. На русском опубликованы «Хайдеггер», «Шиллер», «Гофман», «Шопенгауэр», теперь и «Ницше» (новейший «Гете» ждет своего часа). Все это не просто добротные работы — их отличает внимание к подводным, невидимым условиям жизни его героев, к тончайшим духовным движениям их мысли, к процессу их самопонимания и самосозидания. Детские переживания и травмы? — особенности взросления и выживания? — материальные ресурсы и знакомства? — это не к Сафрански и его книгам. Здесь царит дух, здесь правит мышление, здесь командует воля. В полном соответствии с афоризмом Ницше, истоки ничего не значат — важно лишь то, что из них вынесено, собрано и преобразовано. Биография Ницше — это именно подведение итогов, это бережное собирание того, что падкий на спецэффекты двадцатый век нерачительно разбросал на своем пути. То есть это выход к подлинному Ницше. «Хватит интерпретаций». Прочтите же его, наконец. Прочтите как Ницше, а не как «философа жизни», «теоретика нацизма» или «поэта-невротика». Сафрански осторожен именно поэтому, а не по причине несамостоятельности. Он не позволяет себе громких поверхностных суждений. А все глубокое тихо. Такова и эта книга — скромная, как пачка пластита.
Каким Сафрански подает нам Ницше? Гением самопрезентации, любителем масок и личин, постоянно переописывающим, перетолковывающим себя. Сегодня он метафизик, завтра прагматик, послезавтра провидец. Не ради форсу, конечно, но в соответствии с собственным желанием — всегда становиться, никогда не быть. Ницше рано понял, что все то, что он делает, он делает не потому, что таков вызов эпохи или его личная судьба. Такова новая ступень человеческого, такова поступь духовного прогресса, которая «согласных влечет, несогласных тащит». Ницше хотел быть ведущим, а не ведомым — многие ли из нас способны на такие чувства? Его вынесло на обочину Европы — а он оттуда увидел нечто такое, что владело и будет владеть Западом еще лет триста. Его мучала наследственная болезнь, дикие головные и нервные боли — а он встречал их как силу, способную поднять его на «6000 футов над уровнем моря». Его не читали, не понимали — а он говорил этому вечное «да». Пусть жизнь всегда повторяется такой, какая она есть, иначе она не стоит и одного раза.
Сафрански много и интересно рассказывает о текстах Ницше, о его взаимоотношениях с Вагнером и Лу Саломе, о том, какие авторы повлияли на него, а на каких повлиял он сам. Обильно цитируются черновики и письма. Но не это главная ценность книги. Сафрански отстаивает идею, которая в отношении Ницше хотя и не нова, но требует непременной актуализации в каждом поколении читателей. «Ницше» — это не философская система, не религиозное учение (хотя Заратустра мечтал о новой религии); это «лаборатория мышления», духовное приключение, случающееся со всяким, кто позволит себе воспринять Ницше именно таким. И это приключение беспредельного в беспредельном — ни в одной из мыслей немецкого философа не найти заключительной точки; самой своей жизнью Ницше ставит сплошные запятые и тире — предлагая идущим вслед продолжить начатое. Пусть же и у меня вместо точки будет фраза Сафрански: «Следует ли нам покидать надежное царство разума и пускаться в открытое море неизведанного, спросил Кант и проголосовал за то, чтобы оставаться здесь. Ницше же отправился в путь».
Сразу видно, что автор полвека в теме. Изложение умное, структурированное, без воды и по делу. Книга по сути представляет собой популярное, краткое, но вполне научное введение в историю палеоантропологии: когда и как люди находили окаменелые останки своих обезьяноподобных предков, как толковали кости и гены, в чем ошибались или предвосхищали новейшие теории. Начиная со всем известных историй о находках первых неандертальцев, о которых думали, что это останки рахитичного русского казака,...
Книга разделена на две части. В первой автор знакомит с проблемой индоевропейской прародины, во второй - прародины славянской. Он достаточно широко использует археологические, исторические и лингвистические источники, но явно недостаточно генетические. Несмотря на то что он дает представление о нескольких вариантах решения обеих проблем, сам он ощутимо придерживается одного из них. Так, в случае первоистоков славянства он сторонник "восточной" теории, даже крайне-восточной, так как...
Главный и, пожалуй, единственный плюс этой книги: ее новизна. Оригинал вышел на западе в 2015 году. Авторы используют самые последние сведения, статьи, гипотезы и находки, так что читая ощущаешь себя на передовой науки. В книге дана современная версия теории катастрофизма, основанная на ведущей роли массовых вымираний животных и растений в эволюционном процессе и совершенствовании жизни. Много рассказано о влиянии кислорода, углекислого газа и сероводорода на глобальный климат и эволюцию. В...
Палладины империи - либералы//
Интересно, в книге тоже "палладины"? ))
К сожалению, нет никаких примечаний, что для исторического романа с упоминанием большого количества разных реалий нехорошо.
Отчество автора Викторович. Он автор "Славянской Европы"
Превосходный томик, впервые в полном объеме на русском языке представляющий четыре ранних поэтических сборника Киплинга. Составитель проделал большую работу по отбору старых переводов (особенно 1920-30-х годов), очищая их от идеологической правки советских редакторов, а заодно сделал недостающие переводы. Хорошая белая бумага, удобный формат, я бы не прочь продолжить покупать в этой серии малопечатаемых у нас британских поэтов, например Суинберна или Дилана Томаса.
P.S. Фраза "Нет...
P.S. Фраза "Нет сражений на войне" весьма убедительно обоснована в предисловии.
Не знаете, что почитать?