Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Провинциальная философия | +23 |
Соловей и Роза | +21 |
Хождение по мукам | +17 |
Паломник: Страницы европейской поэзии ХIV-XX вв | +16 |
Одиночное повествование | +12 |
Отличное переиздание, без халтуры, издательству Детская литература спасибо! имеет смысл купить сразу все три книги и читать в последовательности
Это искренняя, красивая, трогательная, романтическая и драматическая история любви; не миф, не легенда – супружеская переписка Императора Николая II Александровича и Государыни Александры Федоровны была частной тайной, касалась самых интимных предметов и тем и, конечно, не предназначалась к публикации. Большая часть этих писем, бережно хранимых императрицей среди личных вещей, была ею сожжена после ареста в мартовские дни 1917 года. Из нескольких сотен уцелевших мы знаем, что в разлуке супруги...
Печально, что изящный стиль и тон супружеского общения императорской четы нам сегодня кажется почти неправдоподобным... Что ж, пусть августейший тет-а-тет служит нам камертоном, с которым хорошо бы хоть иногда сверять звучание собственных наших голосов к любимым.
Разочарован качеством печати. Очевидно желание издателя сэкономить, при этом не понятно, как эта экономия соотносится с такой высокой ценой книги. Это не офсетная, а цифровая матричная печать, уступающая по чёткости офсетной. Некомфортно мелкий шрифт, иллюстрации тоже нечёткие. Похоже, что в книгу вошли и не все иллюстрации, сделанные художником для этого издания. В общем, при такой цене экономия издателя кажется необоснованной. Сами иллюстрации понравились (художник Анастасия Слонь из...
Замечательная книга, иллюстрации реалистичны и дают нам вид дальневосточных животных ясно и неискаженно, при этом картинки сохраняют очарование акварельного рисунка. К сожалению, репродукции на некоторых страницах несколько бледноваты, словно нарушен баланс яркости/контрастности, но в целом это не дефект. Хотелось бы теперь еще и что-то подобное о растительном мире ДВ...
Дмитрий Сухарев - известный российский поэт и бард, один из признанных классиков жанра авторской песни (все знают его "Александру" из к/ф "Москва слезам не верит"). Но также Дмитрий Антонович - учёный-биолог, эксперт в области эволюционной физиологии, доктор биологических наук, член академии РАН.
В книгу вошла проза 1960-х годов - рассказы и очерки, а также пьесы (музыкальный театр); треть толщины тома занимают фотоматериалы.
Очерки и рассказы посвящены научным...
В книгу вошла проза 1960-х годов - рассказы и очерки, а также пьесы (музыкальный театр); треть толщины тома занимают фотоматериалы.
Очерки и рассказы посвящены научным интересам автора, некоторые из них даже можно отнести к жанру "научпоп", но интереснейшая их часть - об экспедиции молодых учёных на остров Путятина вблизи Владивостока. В увлекательной форме автор рассказывает о жизни и работе учёных-биологов в "полях".
Впервые публикуются стихотворные комедийные пьесы в жанре музыкального театра. Среди них и пьеса к водевилю "Жена-интриганка, или Актёры меж собой", с которым российские театралы знакомы по антрепризе Ирины Муравьёвой.
Хороший томик Есенина для домашней библиотеки. Отмечу комфортный для чтения шрифт и просто высокое качество книги как изделия.
Приятный бонус! Специально для этой книги выпущено AR-приложение для смартфона/планшета (AR = augmented reality = дополненная реальность). Так, при наведении смартфона на страницу картинка "оживает" и разыгрывается мультипликационная сценка. К сожалению, приложение не поддерживает русский язык (есть английский/французский/испанский), но для детской фантазии это обстоятельство, кажется, совсем не препятствие:) Найти приложение можно в playМаркет/AppStore по названию Huis voor Harry
В книге представлено в основном народное мифотворчество, домыслы и суеверия, связанные с местами отдыха и туристического паломничества в Приморском крае.
Прежде чем купить эту книжку, ознакомьтесь, пожалуйста, с её содержанием хотя бы по тем нескольким фото, которые я прикрепляю к рецензии. Настоятельно прям рекомендую ознакомиться.
Будучи большим поклонником прозы Веры Инбер, подведу промежуточный итог. Первое современное издание рассказов Веры Инбер - маленькая книжечка "Смерть луны" из серии "Проза еврейской жизни", она вышла в 2011 году и содержала 13 рассказов. Настоящее издание содержит 23 рассказа, но включает все 13 из предыдущего издания, т.е. "новых" здесь только 10.
Ждут переиздания еще 19 рассказов; они все, наряду с составляющими эту новую книгу, входят во второй том...
Ждут переиздания еще 19 рассказов; они все, наряду с составляющими эту новую книгу, входят во второй том четырехтомника 1965 года, где всех рассказов 42, и все они одинаково прекрасны.
Нужно упомянуть еще главу-рассказ Инбер из коллективного романа "Большие пожары", выходившего в 2009 году отдельной книгой. Этот рассказ также можно считать полноценным и вполне самостоятельным произведением, т.е. это 43-й известный мне рассказ. В общем, радуемся новой книге и надеемся однажды увидеть изданным полный сборник всех 43х рассказов Веры Инбер.
Сборник избранных стихов известных талантливых поэтов (они - супружеская чета!). Стихотворения Ильи Фаликова датированы и упорядочены хронологически, начиная с конца 1960-х гг, а стихи Натальи Аришиной - не датированы, время их создания неизвестно. Несколько фото страниц книги в качестве примерных иллюстраций ее содержания.
Совершено бесполезное издание! Заявлено как научно-популярное, но фактически просто голый текст "Метафизики" без сносок и примечаний, при том что в тексте огромное количество моментов, требующих комментариев и пояснений. Странно, но в этой же самой серии "Золотая библиотека мудрости" изданы "Диалоги" Платона как положено со всеми примечаниями и комментариями.
Литературный критик Фёдор Левин в предисловии к книге Д.Стонова (1898-1962) "Раннее утро" (1967) так характеризовал творчество писателя: "Поездки по стране, встречи со множеством людей обогащали впечатления писателя. Он знал образ жизни и духовный мир людей разных судеб и профессий. В произведениях Д.Стонова с точным знанием и тонким пониманием представлены речник-матрос и лётчик, земский врач и колхозный бригадир, железнодорожники и грузчики, дореволюционные обитатели еврейских...
После его переводов Бруно Шульца и "Люблинского штукаря" Зингера, после четырех книг его собственных рассказов, после блестящей его поэтической полонианы прекратить читать Эппеля уже невозможно. Этот сборник стихов - последняя книга Асара Эппеля - лучший подарок поклонникам его слога, стиля, ума и чувства юмора.
Известно, что языковый перевод не может быть выполнен "без остатка", но будучи всегда "похожестью иного", он все-таки бывает как бы соразмерным, конгениальным оригиналу, а в отношении поэзии - не менее музыкальным, не менее поэтичным же. Александр Ревич (1921-2012) формулировал принцип работы переводчика так:
"Для того, чтобы переводить великих поэтов, во-первых, надо знать подлинник и, во-вторых, самому быть поэтом. У поэзии есть один важный момент - озарение. Может...
"Для того, чтобы переводить великих поэтов, во-первых, надо знать подлинник и, во-вторых, самому быть поэтом. У поэзии есть один важный момент - озарение. Может ли подлинник так подействовать на переводчика, чтобы на того снизошло озарение и он испытал катарсис? Чтобы слезы потекли, горло перехватило? Для этого надо быть поэтом, а не просто стихотворцем".
В сборнике представлены поэтические переводы с итальянского, немецкого, польского, французского, испанского, английского языков. Важно, что все эти переводы делались с оригиналов, а не с чужих подстрочников, и уже одно это указывает на масштаб и серьезность той языковой работы, которая стоит за представленными в книге переводами, Хотя сам автор признает, что вдохновение бесконтрольно и иногда случаются легкие и неожиданные озарения: интересен, например, случай, который вспоминает Ревич в предисловии к книге:
"Я никогда до этого не переводил немецкую поэзию. Плохо знал язык, к тому же мое военное прошлое и бытность в плену давали себя знать. Звук языка отторгало ухо. Но однажды зимой в Переделкине мы со стариком-драматургом Алексеем Михайловичем Файко и молодым Фазилем Искандером собрались вечером за столом, осушили бутылку коньяку, и Алексей Михайлович - полиглот и великий знаток поэзии - прочитал наизусть по-немецки восьмистрочное стихотворение Гёте. Я что-то уловил, стал уточнять непонятное и просил продиктовать мне это стихотворение по-немецки. Файко прочел мою запись, исправил несколько орфографических ошибок и вернул мне листок. Пока мои друзья вели беседу и дописали очередную бутылку, я, будучи чуть-чуть под хмельком, быстро перевел стихотворение и удивился: стихи по-русски, отнюдь не по моей воле, оказались похожими на русские стихи Тютчева. Та же тональность:
Когда в бескрайности природы,
Где повторяясь все течет,
Растут бесчисленные своды,
И каждый свод вростает в свод,
Тогда звезда и червь убогий
Равны пред мощью бытия,
И мнится нам покоем в Боге
Вся мировая толчея.
Возникла мысль, что Тютчев по своему складу и вкусам близок германской литературе и особенно Гёте. Услышав мой перевод, Файко со свойственной ему иронией сказал:
-Ах ты, оказывается, так переводишь? А я думал - та-а-ак.
Спустя какое-то время с этим переводом познакомился крупный специалист по немецкой литературе, старый друг Пастернака, Николай Николаевич Вильям-Вильмонт. Он взвизгнул:
- Что вы сделали! - Я испуганно спросил:
- Что? - и услышал в ответ:
- Вы перевели непереводимое! Я буду скоро составлять многотомник Гёте. Надо, чтобы вы попробовали что-то перевести.
Я попробовал. Ничего путного не получилось. Так и пошёл в десятитомнике Гёте единственный мой перевод "непереводимого". Чего только не сделаешь во хмелю!"
Книгой очень доволен, поэтическое мастерство Ревича, несомненно, высочайшего уровня, а перевод "Слепцов" Бодлера у меня в фаворитах.
Двухтомник "Доднесь тяготеет" - сборник произведений - воспоминаний, рассказов, стихов - узников ГУЛАГа.
Второй том сборника называется "Колыма" и продолжает знакомить читателя с неизвестными произведениями узников ГУЛАГа, публикуется впервые. В томе помимо мемуаров и писем есть и чисто художественные произведения, поэзия, рассказы. Два рассказа Варлама Шаламова - хрестоматийный "Последний бой Майора Пагучёва" и оставляющий глубокое впечатление "Житие...
Второй том сборника называется "Колыма" и продолжает знакомить читателя с неизвестными произведениями узников ГУЛАГа, публикуется впервые. В томе помимо мемуаров и писем есть и чисто художественные произведения, поэзия, рассказы. Два рассказа Варлама Шаламова - хрестоматийный "Последний бой Майора Пагучёва" и оставляющий глубокое впечатление "Житие инженера Кипреева". Последний включён в книгу не случайно: дело в том, что прототипом инженера Кипреева, ученика Ландау, является замечательный писатель Георгий Демидов (его рассказ "Дубарь" вошёл в настоящий сборник). На фото фрагменты текстов второго тома.
Двухтомник "Доднесь тяготеет" - сборник произведений - воспоминаний, рассказов, стихов - узников ГУЛАГа.
Первый том (впервые опубликован в 1989 году, еще в советской подцензурной печати) называется "Записки вашей современницы", его авторы - женщины, узники сталинских тюрем и лагерей (почти все из "набора" 30-х годов). В сборник вошли материалы (письма, выдержки из воспоминаний), которые прежде не публиковались. Эти рукописи тайно и с риском хранились в течение...
Первый том (впервые опубликован в 1989 году, еще в советской подцензурной печати) называется "Записки вашей современницы", его авторы - женщины, узники сталинских тюрем и лагерей (почти все из "набора" 30-х годов). В сборник вошли материалы (письма, выдержки из воспоминаний), которые прежде не публиковались. Эти рукописи тайно и с риском хранились в течение десятилетий; некоторые, к сожалению, публикуются посмертно. Среди авторов тома неизвестные и малоизвестные имена, а также авторы, чьи мемуары издавались отдельными книгами и уже хорошо известны читателю, как то, например: Тамара Петкевич, Евгения Гинзбург, Ольга Адамова-Слиозберг, Заяра Весёлая (дочь писателя Артёма Весёлого, автора романа "Россия, кровью умытая", расстрелянного в 1938г), Ариадна Эфрон.
Среди жемчужин тома - подборка стихотворений Анны Барковой (1901-1976). Молодая, талантливая и перспективная поэтесса 20-х годов (в 1922 году вышла книга её стихов "Женщина" с предисловием Луначарского(!), на протяжении 20-х годов её стихи регулярно печатались в литературных журналах), в 1934 её жизнь была перечеркнута, как оказалось, уже навсегда: лагеря, ссылки, инвалидный дом, на свободе - лишь последние 10 лет жизни... На фото её стихи: два начала 20-х и два 76-го, предсмертного года.
Второй том сборника называется "Колыма" и продолжает знакомить читателя с неизвестными произведениями узников ГУЛАГа, публикуется впервые. В томе помимо мемуаров и писем есть и чисто художественные произведения, поэзия, рассказы. Два рассказа Варлама Шаламова - хрестоматийный "Последний бой Майора Пугачёва" и оставляющий глубокое впечатление "Житие инженера Кипреева". Последний включён в сборник не случайно: дело в том, что прототипом инженера Кипреева, ученика Ландау, является замечательный писатель Георгий Демидов (его рассказ "Дубарь" вошел в настоящий сборник).
Сейчас выходит много исторических книг, учебников, исследований, тенденциозно разоблачающих некие исторические "сказки" и "мифы" русской истории ХХ века. История вообще наука идеологически ангажированная, с ее помощью можно манипулировать общественным сознанием, что и делалось непрерывно на протяжении последнего столетия. Объективной исторической истины как таковой не существует, только истина в свете неких концепций, реконструкций и интерпретаций... Поэтому нет ничего удивительного в том, что исторические теории противоречивы, а учебники "официальной" истории все время что-то перетасовывают или, что хуже, предлагают конъюнктурные оценки отдельным историческим фактам и событиям. Тем ценнее видится сегодня главный исторический документ эпохи - человеческий документ.
"Всё, вошедшее в сборник, написано давно - без внутреннего цензора и без надежд на скорую публикацию. Собранные здесь воспоминания показывают поставленное на поток производство "врагов народа" и "социально опасных", тюрьмы, лагеря, ссылку. Многие из них начаты, а некоторые и завершены втайне, за колючей проволокой. И цена им была - жизнь". (Семён Виленский, составитель)
Роман Михаила Холмогорова (1942-2017) "Жилец" впервые был издан в 2005 году, и вот, переиздан спустя 10 лет. К сожалению, книга затерялась в обширном потоке новой романистики, вытесненная десятками прочих лонг- и шортлистеров различных литературных премий. А жаль. С первых страниц текста становится понятно, что роман написан человеком талантливым, эрудированным и насквозь литературным (тут вспомнил Александра Чудакова и его "Ложится мгла на старые ступени"). Так, помимо...
Несколько фото с фрагментами текста помогут, надеюсь, получить некоторое представление о языковом стиле произведения. Сама книга качественная, сделана по технологии print-on-demand ("книга по требованию", печать трафаретная) - хороший подарок любителю вдумчивого неспешного чтения (от Доктора Живаго до того же Чудакова)
Имевший путанное (и "белое", и "красное") прошлое Всеволод Иванов оказался в Петрограде в 1921 году (приехал из Сибири по приглашению Горького), а уже к середине 20-х годов был известным писателем новой формации, в которых так нуждалось молодое советское мироустройство. Нет, Иванов не был идейным пропагандистом от литературы, скорее сочувствовал советской идеологии и сохранял известную дистанцию, пока это было возможно. Таких в общем лояльных советской власти писателей Лев...
Эта книга, "Тайное тайных", честная, написанная без страха, без оглядки, опубликованная, видимо, просто по инерции - Иванов уже имел репутацию проверенного "попутчика", - до конца жизни считалась самим автором лучшим из всего им написанного. Но эта же книга и стала объектом самых жестких нападок со стороны официальной советской литкритики: писателя обвиняли среди прочего в проповеди бессознательного, в бергсонианстве и в защите фрейдизма. От этой книги Иванов позже открещивался, хотя несколько рассказов из сборника в правленном виде переиздавались и позже, но другие в советское время - ни разу. Сборник рассказов "Тайное тайных" стал своего рода грязным пятном в литературной биографии типового советского писателя (в 30-х Иванов наконец как-то приспособился функционировать в этом качестве, но был вынужден постоянно доказывать, что и дальше ему "по пути")
И вот! Переиздание этого легендарного сборника, да еще и дополненного впервые публикующимися рассказами!
К сожалению, не вошли в книгу рассказы "Жаровня архангела Гавриила" и "Лога" из альманаха "Серапионовы братья. 1921" (Лимбус-Пресс, 2013)
Также было бы интересно прочитать рассказ "Дите", которого в этой книге также нет, о котором упоминает сын писателя Вячеслав Всеволодович Иванов в одном интервью: "Отец с юности знал Вождя, он его описывает в ранней повести "Возвращение Будды", еще как Наркомнаца, они даже выпивали вместе. И отец понял с кем имеет дело. А тот понял, что отец понял! Поэтому отношения со Сталиным были всегда напряженными, и это дорого далось отцу - недаром не печатали. Был рассказ "Дите", начало которого Сталин выучил наизусть, помнил его и через 20 лет и сказал Федору Панферову: "Вот как писал Всеволод Иванов!" Этот рассказ был запрещен в течение всего сталинского времени, его и потом разрешили не сразу".
Что касается оценки литературного таланта Вс. Иванова современниками, то здесь в первую очередь можно вспомнить Михаила Зощенко и Бориса Пастернака. Как известно, Зощенко многих своих современников просто презирал. Он в грош не ставил, например, Федина и Замятина. И только Иванова Зощенко в письме Корнею Чуковскому назвал "единственно хорошим писателем" (1927). Спустя пару лет Пастернак добавил: "Я думаю, что огня и гения больше всего у Бабеля и Всеволода Иванова".
Я же хочу заметить, что язык Иванова по-своему специфичен, как, например, язык Бабеля или Пильняка. Такая "языковая" проза - не легкое чтение, здесь чувствуется вдумчивая отделка, подгонка слов, зачастую не проясняющая, а, наоборот, многозначительно затемняющая смыслы. Талант!
Об издании: традиционное для серии "Литературные памятники" научное издание, половину толщины тома занимают статьи и примечания, есть вклейка с фотоиллюстрациями, суперобложка.
Ранняя версия романа воспроизводится по первому изданию 1922 года. Этот вариант произведения на треть объёмнее редакции 1944 года (Алексей Толстой подвергал текст конъюнктурной правке от издания к изданию, поэтому окончательная версия романа - редакция 1944 года). Подробная история создания романа и его правок приводится в статье Г.Н. Воронцовой, дополняющей издание. Ценность этому изданию придают также рассказы и статьи того периода (1917-1922гг), и обширные комментарии (раздел...
Мой экземпляр пришел без суперобложки, но в безупречном состоянии. Научное издание из серии "Литературные памятники": треть толщины тома занимает раздел "Приложения", включающий обстоятельную статью Л.Г. Фризман "Личность и поэзия Бориса Чичибабина", а также подробные комментарии к произведениям. Удивительно, но в выходных данных не указан тираж издания (полагаю, что он невелик).
Это не новая книга Фёдора Конюхова, а новое издание двух ранее выходивших (раздельно) книг "Мой путь к истине" и "Сила веры". В настоящее издание включены иллюстрации из первого издания Пути к истине - авторская графика и живопись (да, Фёдор Конюхов не только профессиональный путешественник, но и профессиональный художник). Но вот фотоиллюстрации из первого издания Силы веры в это новое издание включены не были.
Эта необычная книга составлена из разноплановых текстов самой Марины Цветаевой - здесь и стихи, и фрагменты прозаических произведений, писем, дневниковых записей. Выстроенные в хронологической последовательности - не создания, но жизни - эти тексты, во-первых, работают как комментарии к биографии поэта от первого лица, а во-вторых, создают смысловой и эмоциональный контекст создания поэтических произведений. Издание обращено к широкому кругу читателей, подборка текстов и их композиция помогают...
Сборник составлен научным сотрудником московского Дома-музея Марины Цветаевой Мунирой Мухамеджановной Уразовой, тираж 500 экз. Книгой очень доволен!
Борис Иванов родился в 1928 году в Ленинграде, мальчишкой пережил блокадную зиму 1941-1942гг. О той зиме его автобиографическая повесть "Белый город", о той войне - остальные произведения в этой книге двухтомника, вышедшего скромным однотысячным тиражом аж в 2009 году, но так и не распроданного, неликвидного, теперь уцененного. Похоже, что такая проза никому не нужна.
Но нет, все-таки такая проза нужна. Нужна таким как я - живущим в современном мире, реальном и надежном, где всегда есть еда...
Но нет, все-таки такая проза нужна. Нужна таким как я - живущим в современном мире, реальном и надежном, где всегда есть еда и тепло. Для моего поколения, уже не первого "мирного", голод и холод - понятия абстрактные, и войны нет, она - история, и даже не семейная уже, а музейная. Можно ли жить без той войны, без голода, без Белого города? Увы, можно. У Василия Гроссмана в "Жизни и судьбе" есть такие персонажи, чье существование он назвал "фанерным" - как бы двумерно плоским, обходящимся без глубины - измерения необязательного и лишнего. Позволю себе цитату:
"Они всегда говорили о предметах и продуктах, мир, в котором они жили, был полон предметов. В этом мире не было человеческих чувств, одни лишь доски, сурик, крупа, тридцатки. Они были работящие и честные люди, все соседи говорили, что никогда Нина и Семен Иванович чужой копейки не возьмут. Но их не касался голод в Поволжье в 1921 году, раненые в
госпиталях, слепые инвалиды, бездомные дети на улицах.
Они были разительно противоположны Александре Владимировне. Их равнодушие к людям, к общему делу, к чужому страданию было беспредельно естественно. А она умела думать и волноваться о чужих людях, радоваться, приходить в бешенство по поводу того, что не касалось ни ее жизни, ни жизни ее близких... пора всеобщей коллективизации, тридцать седьмой год, судьба женщин, попавших в лагеря за мужей, судьба детей, попавших в приемники и детдома из разрушенных семей... немецкие расправы над пленными, военные беды и неудачи, все это мучило ее, лишало покоя так же, как несчастья, происходившие в ее собственной семье.
И этому ее не научили ни прекрасные книги, которые она читала, ни традиции народовольческой семьи, в которой она росла, ни жизнь, ни друзья, ни муж. Просто такой она была и не могла быть другой".
Вот и я, видимо, такой же, как гроссмановская Александра Владимировна, и мне важен и нужен Белый город, нужна такая катарсическая проза, тяжелая для душевного срабатывания, очеловечивающая бесповоротно.
Бориса Иванова не стало в 2015 году, этот двухтомник - первое и единственное издание его прекрасной художественной прозы.
Роман "Линии Судьбы", как известно, стал первым букеровским романом в России (1992). Сам Марк Харитонов в интервью не раз признавался, что не предавал значения букеровским лаврам. Но потом добавлял: был не прав. Премия делает писателя заметным, и кто-то сможет обратить на него внимание и в будущем - читатель другого времени.
Так произошло со мной. Случайно, из любопытства, я обратил внимание на первого "букера" и открыл такого писателя, который стал одним из моих любимых...
Так произошло со мной. Случайно, из любопытства, я обратил внимание на первого "букера" и открыл такого писателя, который стал одним из моих любимых (вообще, а не только из "букеровских"). Книг Марка Харитонова, изданных в последнее десятилетие и доступных в продаже, оказалось очень не много - по паре от издательств "Время" и "НЛО". Поэтому выход "Провинциальной философии" стал для меня большим и приятным сюрпризом. Эта книга вышла в издательстве "Время" аккурат к 80-летнему юбилею писателя. Как и вся продукция "Времени" книга (как изделие) качественная, стиль и размер шрифта, контрастная печать - все обеспечивает высокий комфорт чтения. Полторы тысячи счастливчиков получат отличную книгу, переиздания которой придется потом ждать еще сколько - кто знает!?
Замечательные стихи-верлибры Марка Харитонова.
Темы некоторых из них и просто отдельные мысли перекликаются с темами и мыслями, встречающимися и в прозаических произведениях писателя. Они как музыкальный контрапункт придают его творчеству концептуальную связанность.
Некоторые стихи эмоционально окрашены, другие описывают явления с дистанции отстраненного наблюдателя - умного и проницательного. Одни стихи хочется перечитать, чтобы пережить, другие - чтобы обдумать, понять. И в каждом случае -...
Темы некоторых из них и просто отдельные мысли перекликаются с темами и мыслями, встречающимися и в прозаических произведениях писателя. Они как музыкальный контрапункт придают его творчеству концептуальную связанность.
Некоторые стихи эмоционально окрашены, другие описывают явления с дистанции отстраненного наблюдателя - умного и проницательного. Одни стихи хочется перечитать, чтобы пережить, другие - чтобы обдумать, понять. И в каждом случае - чтобы восхититься точностью слов, исчерпывающей достаточностью фраз, оформленности мысли. Несколько характерных стихов Харитонова в фотографиях к рецензии.
Книга качественная во всех отношениях, издательство "Время" держит марку.
Сразу прошу прощения, но не напишу ничего о самом литературном произведении. Надеюсь, что будущие рецензенты восполнят этот пробел.
До заказа меня больше волновал вопрос качества самого издания. Эта книга издана по технологии print-on-demand, т.е. "печатается по требованию", и я опасался, что это будет какая-нибудь "залепа" кустарной сборки. Но нет, книга во всех отношениях изготовлена качественно и из хороших материалов. Печать чуть-чуть светлее, чем обычная типографская,...
До заказа меня больше волновал вопрос качества самого издания. Эта книга издана по технологии print-on-demand, т.е. "печатается по требованию", и я опасался, что это будет какая-нибудь "залепа" кустарной сборки. Но нет, книга во всех отношениях изготовлена качественно и из хороших материалов. Печать чуть-чуть светлее, чем обычная типографская, и словно напечатано на струйном принтере, но читать комфортно, так что это не недостаток, а просто особенность печатной технологии.
Марк Сергеевич Харитонов (р. 1937) - писатель-интеллектуал, переводчик прозы немецкого модернизма (Кафка, Гессе, Цвейг и др), при советской власти печатавшийся очень редко, по убеждениям - либеральный “западник”, в советское время -дессидентствующий оппозиционер. Своеобразность стиля его художественной прозы выражена в лаконической собранности, предельной точности соответствия слова и смысла, а также размерности и ритмичности слога.
В этих дневниковых записях 1975-1999гг. обнаруживаются...
В этих дневниковых записях 1975-1999гг. обнаруживаются заметки о прочитанном и собственной творческой деятельности; множество предметных и отвлеченных размышлений, и никогда не поверхностных; здесь и литература, и политика, и люди (среди многих-многих прочих: Ф.Искандер, Д.Самойлов, Н.Эйдельман, Е.Попов), и события глазами очевидца, современника, где-то и участника.
Из недавнего интервью (ноябрь 2016г):
"Заглавие моих «Стенографий» объясняется в предисловии «Дневник писателя». Это способ ведения дневника. Более полувека назад, отправившись надолго в больницу, я взял с собой самоучитель стенографии по особой системе одного ростовского преподавателя, чтоб на досуге попрактиковаться, — и с тех пор большинство повседневных записей делаю этими едва ли кому понятными закорючками. Скоропись экономила время, позволяла больше записывать по свежей памяти. Была и специфично советская опаска: в те времена к таким, как я, могли нагрянуть с обыском: нет ли чего антисоветского? Эти записи они бы расшифровать не смогли. Вообще можно было писать свободнее, откровеннее, шифр избавлял от лукавой задней мысли: а вдруг как это однажды вздумают напечатать — хорошо ли я буду выглядеть? Почитаете книжки, поймете сами.
Стенографию я веду и сейчас, не знаю, можно ли считать ее новой работой. Если воспользоваться заголовком еще одной моей книги, написанной по тому же принципу, для меня это «Способ существования».
Пишу и новую прозу, она дается с трудом. Мне все-таки в будущем году 80 лет, я в прошлом году тяжело болел, перенес операцию. Прошел, можно сказать, по краю. После болезни я особенно ощутил: занятия литературой, как и чтение, помогают жить, делают жизнь полноценной, осмысленной. Посмотрите на эту тему в «Стенографии конца века» мое эссе «В поисках языка» – о концепции замечательного философа Мераба Мамардашвили, с которым я был в добрых отношениях. Чтение книги в его понимании — это не просто «занятия рядом с жизнью, но психологические события самой души». Читать книгу, говорит он, значит, по сути, «читать в себе». Мамардашвили с удовольствием повторяет слова Паскаля: «Не в писаниях Монтеня, а во мне содержится все, что я в них вычитываю». Вычитываю — то есть отнюдь не привношу от себя, нет, но открываю, вспоминаю, воссоздаю в себе то, что внутренне во мне уже созрело. Иначе я бы этого попросту не воспринял».
Или вот это: «Мы оживляем мертвые слова, мы оживляем мертвые жесты, мертвые конвенции... Мы ищем жизнь. И себя как живущего. Ибо ощущать себя живым совсем не просто». Вот почему произведения искусства значат для нас особенно много. Они являются «органами жизни, которые производят нас в качестве людей».
Трудно к этому что-нибудь добавить".
Через этот журнал прошли едва ли не все уважаемые поэты современности. Понравится вам содержание или нет - вопрос вкуса, но что все материалы прошли отбор в соответствии с некоторыми экспертными критериями - это гарантирует определенный профессиональный уровень, отличающий журнал от многочисленных любительских поэтических ресурсов.
Из недавнего интервью с редактором журнала "Арион" поэтом Алексеем Алёхиным:
— Вышел третий номер журнала Арион - мы его ждали! Алексей Давидович, если...
Из недавнего интервью с редактором журнала "Арион" поэтом Алексеем Алёхиным:
— Вышел третий номер журнала Арион - мы его ждали! Алексей Давидович, если бы перед вами стояла задача провести блиц-презентацию этого номера, на каких страницах вы бы раскрыли журнал в первую очередь - самое сильное, яркое, интересное в номере - на ваш экспертный взгляд?
— На стр. 44 (Жук), 61 (Херсонский), 74 (Хоменко), 88 (Васильев), 16 (Зусева) и 103 (Орлицкий).
— Что нового и интересного происходит сегодня в мире поэзии: моды, тенденции, характерные признаки поэзии нового века?
— В первые полтора десятилетия нового века самым ярким, мне кажется, был всплеск поэзии, которую называли "антологической миниатюрой", а я бы, по давнему определению И.Шайтанова, назвал "поэзией метафизического жеста", - она проявилась в творчестве Владимира Салимона, Веры Павловой, Юрия Казарина, Юлия Хоменко и многих более молодых авторов. Но сейчас уже набирают силу новые тенденции, из которых пока что трудно выделить самую существенную. Назову, пожалуй, только то, что можно назвать "поэзией провинции" (не столько по месту жительства авторов, сколько по их оптике и полю зрения): Алексей Дьячков, Ната Сучкова, Роман Рубанов, Александр Переверзин, туда же и ташкентские поэты Сухбат Афлатуни, Вадим Муратханов. Посмотрим, что будет дальше.
Обратите внимание, что в этом издании роман представлен в альтернативном переводе Анастасии Грызуновой (классическим считается перевод Иммануэля Маршака)
В этой книге произведение представлено в переводе Бабенко (очень много классики от Эксмо сейчас издается в новых переводах, что, очевидно, сделано не с целью "улучшения" текста, а по каким-то иным соображениям). Т.е. это не "тот самый" Фаренгейт в христоматийном переводе Шинкарь. Но это и не значит, что новый перевод хуже, просто различия в стилистике существенны, а решать в итоге вам.
Произведение в книге дополнено небольшими авторскими послесловиями 1982 и 1979гг
Научно-популярное издание включает множество работ Л.Н. Гумилёва: здесь журнальные статьи разных лет, доклады, интервью, работа "Из истории Евразии" (текст печатается по рукописи) и др. Издание снабжено большим кол-вом ч/б иллюстраций, причем некоторые представлены в избыточно крупном масштабе, что контрастирует с относительно мелким шрифтом текста книги.
Мною была приобретена эта книга благодаря рецензии известного детского писателя (и переводчика этого произведения!) Михаила Яснова на книгу Р.Бобера "Что слышно на счет войны?". Эту рецензию я позволю себе скопировать сюда, надеюсь вам она поможет определиться с покупкой.
РЕЦЕНЗИЯ: Те, кто читали предыдущий роман Робера Бобера «Залежалый товар», могут снова окунуться в трогательную, печальную, а порой невероятно смешную атмосферу маленькой швейной мастерской, которую держит в Париже...
РЕЦЕНЗИЯ: Те, кто читали предыдущий роман Робера Бобера «Залежалый товар», могут снова окунуться в трогательную, печальную, а порой невероятно смешную атмосферу маленькой швейной мастерской, которую держит в Париже на улице Тюренн портной мсье Альбер и в которой работает несколько человек – пошивщики, отделочницы, гладильщики, составляющие большую семью вместе с домочадцами мсье Альбера, его женой Леей и детьми Рафаэлем и Бетти.
Атмосфера обоих романов замешана на том уже вышедшем из обихода, а потому еще более трогательном еврейском идишском юморе, носители которого, прошедшие все смертные круги ада Второй мировой войны, выжили и в те годы, на которые выпало время романов – сороковые-пятидесятые годы прошлого века – снова начинают мирную жизнь, однако пронизанную той трагической памятью, от которой уже никуда не деться, не избавиться и которая сама по себе становится носителем судеб и культуры.
«Залежалый товар» начинается эпиграфом из классика французской литературы Раймона Кено: «Мир изменился: оказалось, у нас есть история». Роман «Что слышно насчет войны?» – со знаменитой фразы еврейского классика Шолом-Алейхема: «Давайте поговорим о более веселых вещах. Что слышно насчет холеры в Одессе?» Оба эти эпиграфа точно отражают тот диапазон исторических, культурных, бытовых реалий и ассоциаций, которыми проникнуты книги Бобера.
Роман «Что слышно насчет войны?» построен на перекличке голосов его героев – маленькие главки, написанные от лица мужчин и женщин, взрослых и подростков, складываются в живую мозаику воспоминаний о недавних чудовищных годах и событиях, однако трагедия Холокоста, благодаря этому многоголосию, дается не в привычном описании ужасающих эпизодов войны, а в деталях, мелких бытовых подробностях, в письмах и песенках, в милых домашних фразах и детских речениях.
Язык становится полноправным героем Бобера – и тут надо отдать должное замечательной переводчице французской прозы Наталье Мавлевич, благодаря которой современная французская литература обрела русское дыхание. Особенно впечатляет, когда переводчику приходится работать на стыке дух языков, двух интонаций – как здесь, на стыке французского и идиша. Тогда выпекается настоящий «парижский круассан с еврейскими изюминками».
Одно из худших изданий детских книг, что мне встречались вообще когда-либо. Грубо говоря, это просто голый текст в обложке. Удовольствие от чтения такой книги даже меньшее, чем от чтения текста в электронной читалке, потому что шрифт слишком мелкий (а ведь многие читают книги перед сном, при искусственном освещении). Полагаю, что мое замечание распространяется на всю серию этих брошюрок.
В общем проза Надежды Горловой оставила хорошее впечатление. Ее взгляд проницателен, слог вкусный. Но почему-то постоянно хочется попросить автора чуть-чуть сократить повествование, повести кажутся затянутыми, от этого немного утомительными, а сюжетная нить все вьется и вьется и вьется...
Книга оформлена в стиле подарочных изданий - увеличенный формат, качественный переплет, мелованная бумага... Но пусть вас не вводит в заблуждение "дорогое" оформление книги: нет! Это издание - отнюдь не попытка раздуть "ценность" подарочной безделушки. Здесь мы имеем тот редкий случай, когда оформление книги гармонично дополняет, подчеркивает ценность её содержания.
Эта книга для мужчин. Со знанием настоящего эксперта автор знакомит читателя с общемировыми основами мужского...
Эта книга для мужчин. Со знанием настоящего эксперта автор знакомит читателя с общемировыми основами мужского стиля: строгой английской "классикой", её американскими модификациями, а также неиссякаемым в смелых идеях итальянским "модерном".
В книге нету воды: все по существу. Каждая глава читается на одном дыхании, последовательно преисполняешься новыми знаниями, начинаешь смотреть на привычные, казалось бы, вещи - ботинки, галстуки, бритву или носовой платок - другими глазами - с пониманием их смысла, значения, ценности с точки зрения мужского стиля.
Очень рекомендую эту книгу отцам для прочтения с детьми-подростками.
Давайте посмотрим на предложение, с которого начинается третий абзац в Обращении к родителям (смотрите на фото): "Обучение грамоте одна из сложнейших тем, являющейся частью курса..." Мне одному кажется, что я грамотен не по ФГОСам?
И далее по тексту: "в связи с эти[М - пропущена буква]", "которые ребенок должен[, - зачем здесь запятая???] зазубрить..."
О боже, президентская школа, ага...
Шикарное издание, но есть и ложка дегтя - отсутствие комментариев к тексту, которыми традиционно снабжены почти все другие издания этого романа.
Твердая обложка подкупает, конечно, но качество бумаги книжных листов самое низкое. Здесь в Лабиринте такую бумагу называют "газетной", смотрите характеристики. Эта бумага со временем портится, из-за гуляющей сезонной влажности листы деформируются, разбухают, потом ссыхаются и непременно желтеют.
Одно дело купить pocket book одноразовую - прочитал и оставил на скамейке. Но к качеству книг в домашней библиотеке требования выше.
Все-таки эта серия - эконом-компромисс.
Мне довелось читать эту книгу в другом издании. Но из всех имеющихся в продаже сегодня я бы выбрал именно это - качественный жесткий переплет, белая офсетная бумага. Я считаю, что это одна из немногих книг, которые в обязательном порядке должны находиться в библиотеке в каждом доме. И не важно, будете ли вы ее доставать с полки и перечитывать. Важно другое: самое наличие этой книги в вашем доме - это символ понимания и принятия самых важных, самых главных человеческих ценностей - истинных...
Считаю, что "Жизнь и судьбу" Гроссмана должен прочитать каждый человек на Земле. Книга меняет жизнь.
Не знаете, что почитать?