Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
В кварталах дальних и печальных. Избранная лирика. Роттердамский дневник | +17 |
Три веретена из Трансильвании | +4 |
Психомагия. Воображение как основа жизни | +3 |
Совершенно случайно и абсолютно закономерно я наткнулся на роман Юлии Горноскуль «Три веретена из Трансильвании». Пытался читать неспешно, медленно смакуя, но проглотил буквально за два дня. Из-за чего выпал из своей жизни и окунулся (жаль, что ненадолго) в переплетение судеб современной румынской молодёжи с легионерским движением 30-х годов ХХ века.
Сюжет на первый взгляд прост – несколько любовных историй в двух временных пластах, прописанных очень бережно и пронзительно. Но это только на...
Сюжет на первый взгляд прост – несколько любовных историй в двух временных пластах, прописанных очень бережно и пронзительно. Но это только на первый взгляд. Для вдумчивого читателя всё гораздо глубже: он сразу чувствует терпкий запах вечности и включается в бесконечную войну мужского и женского начала. Война Огня и Воды, мужчины и женщины, порядка и хаоса – главный пафос романа. И даже не сама война, а пронзительное томление противоположностей, желающих остаться собой и, одновременно, мечтающих слиться в Андрогинате. Прекрасная и великая Дихотомия.
Вечные вопросы мастерски приправлены калейдоскопом фольклорных историй, древних мифов и сакральных ритуалов. Метафизические вопросы заключены в тонкие метафоры, а филологические пристрастия автора пронизывают всю ткань повествования.
От книги веет долгожданным и животворящим духом Традиции, в её кшатрийской (рыцарской) интерпретации. Не зря в сюжете особое место занимают легионеры «Железной гвардии» Корнелиу Кодряну, а иногда прямо из текста выглядывают Юлиус Эвола и Мирча Элиаде.
Хорошо, что находятся писатели, мыслящие вне либеральных трендов. Ведь пока ещё «конец истории» не наступил, и у Европы по-прежнему два кармана – левый и правый.
Роман написан без современных «закидонов», но ярко и сочно. Приятная эротика, но без пошлости. Живые диалоги, но без мата. И, что самое удивительное, – абсолютно правильно прописаны роли и задачи мужчины и женщины. Трезво изображена власть Кибелы, её влияние на мужчин и варианты сопротивления. Неожиданно видеть такие размышления у молодой и современной женщины.
Книга мне очень понравилась, она вкусна как румынская чорба, и остра как лист балканского платана. Концентрация текста, как я люблю, почти предельная. Мне всегда было жалко времени на переливание воды, поэтому я уже лет десять не читаю художку (Достоевский не в счёт, он философ). Последнее, что я читал, был Милорад Павич. Кстати «Три веретена» именно Павича и напоминают – также интересно, умно и глубоко. Также заставляют задуматься и обогащают.
Я, например, не знал, что у древнегреческих Мойр в Румынии имеются родственницы - три сестры Урситоары. И у каждой из них в руке веретено…
Спасибо автору за прекрасный текст и уверенную позицию. В наше время это редкость. Современный мир обезоруживает людей ядовитым мороком развлечений и потребления. Но, всё же, есть ещё люди, трезво оценивающие ситуацию и противостоящие духу времени. Они накапливают силы, и ждут когда появится возможность оседлать тигра.
Наверное, из всех книг моей огромной библиотеки, я чаще всего обращаюсь к томику стихов Бориса. Чем старше я становлюсь, тем понятнее для меня его поэтические образы и метафоры.
Он, практически мой ровесник, теперь стал в два раза моложе. Но мощный напор его поэзии не только не ослаб с годами, но стал ещё пронзительнее. Слова Бориса Рыжего слышатся всё громче, оценки видятся точнее, юмор глубже, а намёки прозрачнее.
Юноша с душой романтика, выросший в благополучной профессорской семье,...
Он, практически мой ровесник, теперь стал в два раза моложе. Но мощный напор его поэзии не только не ослаб с годами, но стал ещё пронзительнее. Слова Бориса Рыжего слышатся всё громче, оценки видятся точнее, юмор глубже, а намёки прозрачнее.
Юноша с душой романтика, выросший в благополучной профессорской семье, волею судьбы, с головой окунулся в лихие девяностые. Он даже представить не мог, насколько реальный мир не будет соответствовать его детским фантазиям и грёзам. Что вместо настоящей дружбы, истинной любви и рыцарских отношений, он увидит мир тупой и беспощадной наживы. Мир диктатуры капитализма, со всеми вытекающими последствиями в виде бандитизма, разврата и тотального морального вырождения. А в рабочем квартале Екатеринбурга, где жил Борис, реальность принимала ещё более отвратительные формы.
Доверчивый и открытый человек с поэтически ранимой душой, взрослевший в девяностые годы, напитался таким уровнем человеческого отчаяния, что даже трудно предположить, как он смог всё это переварить. Но он переваривал. Как алхимик, в реторте своего гения, перегонял черноту окружающего мира в золотые самородки превосходных стихотворений. Пытался поэзией смягчить кривизну Бытия. Творчеством сглаживал провалы.
Его экзистенциальный выбор, шокирующий меня раньше, не кажется теперь настолько однозначным. Приходит мысль, что он тогда понял нечто такое, с чем жить нельзя. То, что необходимо преодолеть. Ведь невозможно чувствовать себя хорошо, когда вокруг столько болящих. Нельзя быть счастливым внутри бесконечного горя. Нереально быть живым во времена, когда «Пластмассовый мир победил».
Борис, в яркой форме поэта, удаляется вслед за батальонами Золотого, Серебряного и Бронзового веков. Он идет замыкающим и прикрывает боевые порядки Великой Русской Поэзии. Последний поэт второго Тысячелетия. За ним лишь выжженная интернетом земля...
Друзья, почитайте стихи Бориса Рыжего, это настоящая поэзия. Честная, жёсткая и очень современная.
***
Старик над картою и я
над чертежом в осеннем свете —
вот грустный снимок бытия
двух тел в служебном кабинете.
Ему за восемьдесят лет.
Мне двадцать два, и стол мой ближе
к окну и в целом мире нет
людей печальнее и ближе.
Когда уборщица зайдет,
мы оба поднимаем ноги
и две минуты напролет сидим,
печальные, как боги.
Он глуховат, коснусь руки:
— Окно открыть? — Вы правы, душно.
От смерти равно далеки
и к жизни равно равнодушны.
1997
***
— Вот «Опыты», вот «Сумерки», а вот
«Трилистник». — Достает
из шкафа книги. «Сумерки», конечно,
нам интересны более других.
— Стихи — архаика. И скоро их
не будет. — Это бессердечно.
И хочется спросить: а как
же мы? Он понимает — не дурак,
но, вероятно, врать не хочет — кротко
на нас с товарищем глядит
и, улыбаясь, говорит:
— Останьтесь, у меня есть водка.
1997
***
Над саквояжем в черной арке
всю ночь играл саксофонист.
Пропойца на скамейке в парке
спал, подстелив газетный лист.
Я тоже стану музыкантом
и буду, если не умру,
в рубахе белой с черным бантом
играть ночами, на ветру.
Чтоб, улыбаясь, спал пропойца
под небом, выпитым до дна.
Спи, ни о чем не беспокойся,
есть только музыка одна.
1997
Кинорежиссер и писатель, композитор и философ, актёр и скульптор, специалист по картам Таро и религиовед, почитатель Карлоса Кастанеды и Пабло Пикассо, друг Бунюэля и Кокто. Всё это – Алехандро Ходоровски, человек, всю свою долгую жизнь занимающийся поиском свободы. А свобода для него это – непрекращающийся поиск великих смыслов и бесконечный творческий экстаз.
Чилиец, с русскими корнями, он снимает культовые артхаусные фильмы и пишет книги об Арканах Таро. С художником Мёбиусом (Жаном...
Чилиец, с русскими корнями, он снимает культовые артхаусные фильмы и пишет книги об Арканах Таро. С художником Мёбиусом (Жаном Жиро), известным по мультфильму «Властелины Времени» он рисует серии загадочных фантастических комиксов. На деньги Джона Леннона он снимает фильмы. Всё, к чему прикасается Ходоровски, окутывается туманом таинственности и пронизывается таким многослойным символизмом, что сам Карл Густав Юнг сломал бы голову в попытке расшифровать заложенные смыслы.
И вот теперь «Психомагия. Воображение как основа жизни». Книга необычайно интересная и полезная. Ходоровски рассказывает о своём подходе не только к развитию творческих способностей, но и к исцелению людей с помощью Психомагии.
Книга представляет собой длинное интервью, данное Алехандро Ходоровски его ученику и последователю. Вопросы продуманы и правильно выстроены. Сначала Ходоровски, а ему сейчас 91 год, вспоминает всю свою жизнь – как он начинал, как утверждался и как, наконец, стал мэтром. Долгий путь, наполненный фантастическим творчеством. Яркий мазок на черно-белом полотне бытия.
Ходоровски один из тех, кто ищет радикального творчества. Он готов вывернуть суставы ради идеи. Его поэзия должна быть революцией, а театр – мистерией. Зритель или читатель должен быть не простым наблюдателем, а воином, стоящим перед входом в другие измерения.
Автор в книге предстаёт безумным мудрецом или таинственным клоуном, знающим секрет счастья. Знающим, как найти опору в мире, который бесконечно лихорадит. Знающим, как найти ценности там, где не существует ценностей. Умеющим выстроить смысловое содержание в бессмысленной реальности.
Что-то в авторе вызывает восхищение и приятие, что-то предельно отталкивает. Но абсолютная искренность, глубина поисков и широта души не ускользают от читателя и обогащают его. Книга полна неожиданностей – никогда не знаешь, что автор отмочит на следующей странице, и кто из известных людей предстанет в неожиданном качестве.
«Психомагия», конечно, не для всех. Она будет по вкусу тем, кто не мыслит себя без творческого полёта, кто мечтает напиться воздухом запредельных миров. Кто ищет сакральную протяженность в эстетически завораживающем пространстве.
Не знаете, что почитать?