Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Мы так говорим. Обидные слова и как их избежать | +13 |
Пророк | +9 |
Жемчужины детства | +6 |
Женские убеждения | +5 |
Привет, заморыши! | +2 |
Вторая мировая война до неузнаваемости изменила жизнь миллионов людей. Среди них — маленькая Вера Гиссинг, выросшая в еврейской семье в Чехословакии. Свой дневник она начала вести в 10 лет, когда перепуганные происходящим родители посадили ее на поезд, отправив в Англию. Шесть долгих лет девочка переживала все тяготы войны, находясь вдали от дома и переписываясь с родителями. Ее дневник — детальная исповедь, полная размышлений о силе человеческой воли, ужасах оккупации, боевых действий и...
Анастасия Шевченко на сайте "Прочтение" пишет:
Обычный, если не сказать типичный, мальчик из интеллигентной советской семьи — сын инженера и учительницы — стремительно проживает на страницах небольшой повести московское детство и эмигрантское отрочество. Взрослеющий самостоятельно — так получилось, одновременно постигающий чужие язык и ментальность, герой описывает то, что видит и чувствует в русском дворе и английской школе на Кипре, в международном молодежном центре во французском Грассе,...
Обычный, если не сказать типичный, мальчик из интеллигентной советской семьи — сын инженера и учительницы — стремительно проживает на страницах небольшой повести московское детство и эмигрантское отрочество. Взрослеющий самостоятельно — так получилось, одновременно постигающий чужие язык и ментальность, герой описывает то, что видит и чувствует в русском дворе и английской школе на Кипре, в международном молодежном центре во французском Грассе, где быть чужеземцем уже не так неуютно — чужеземцы здесь все. Подросток, конечно, в центре гормонального шторма и режиссирует собственный сезон Sex education на минималках. Но он тонко наблюдателен и поэтичен, ироничен и начитан...
Бориса Лейбова часто с кем-то сравнивают: после фантасмагорического «Дорогобужа» — с Сальниковым, Ивановым, Иличевским и даже Сорокиным, в аннотации к автобиографическому «Мелкому принцу» — с Буниным и снова Иличевским, хотя Набоков здесь не менее очевиден. Но Лейбов свой собственный. Пишущий прозу решительно самостоятельную — где-то кружевную, где-то чеканную. Стилизованную, когда это необходимо, под знакомые образцы, но с изрядной долей самоуважения. Сборник «Мелкий принц», включающий заглавную повесть и тексты поменьше, как раз демонстрирует диапазон автора, который может и так, и эдак.
Максим Мамлыга ("Правила жизни"): «В новой книге лауреат премии "Нацбест" и автор бестселлера "Открывается внутрь" рассказывает четыре страшные истории обыкновенных людей так, как это умеет делать только Букша: через речь и детали быта мы видим настоящих, подлинных людей, а через выверенный ритм прозы, как сквозь решето, видна экзистенциальная суть происходящего».
Лев Кузьминский (канал "Москва меняется" на "Дзене"): «Роман состоит из четырех...
Лев Кузьминский (канал "Москва меняется" на "Дзене"): «Роман состоит из четырех новелл, которые рассказывают о преступлениях… Пока читаешь первые две новеллы, тебя не покидает чувство жалости к людям, которые заслуживают большего, но сами не понимают этого. А также тревожит безнаказанность людей, которые воспользовались лучшим в других. Но этим злодеям тоже в какой-то мере сочувствуешь: они как будто не контролируют себя, не живут, а существуют... книга исследует темные стороны человеческой души. В каждом из нас есть злое начало, но кто-то ему подчиняется, а кто-то находит в себе силы бороться. Печальная истина романа в том, что перешедшие на сторону зла иногда остаются безнаказанным, а хорошие страдают всегда. Благодаря убедительным персонажам, правдоподобным историям и тоскливо-щемящему ощущению несправедливости мира "Но человека человек" можно назвать одной из самых выразительных книг ушедшего года».
Александр Стесин ("Правила жизни"): «"Читая "Лолиту" в Тегеране" Азар Нафиси — актуальная книга о том, возможно ли (и уместно ли) продолжать заниматься своим делом в условиях, когда все на глазах рушится и меняется навсегда».
Константин Мильчин ("Ведомости"): «Иран после исламской революции, режим закручивает гайки и все сильнее давит на университеты и педагогов. Автор, преподававшая в одном из крупнейших вузов Тегерана зарубежную литературу,...
Константин Мильчин ("Ведомости"): «Иран после исламской революции, режим закручивает гайки и все сильнее давит на университеты и педагогов. Автор, преподававшая в одном из крупнейших вузов Тегерана зарубежную литературу, увольняется, но продолжает учить избранную группу студенток в частном порядке. Она рассказывает им про своих любимых писателей, их книги, в том числе про "Лолиту" и "Приглашение на казнь" — слишком много параллелей между тегеранской реальностью и набоковской антиутопией. Студентки, как нарочно, представляют все страты иранского общества – получилось полноценное исследование общества, будто автор специально придумала таких разных учениц. Но читателя с первой главы предупреждают, что история правдивая, хотя и беллетризованная. При этом разбор текстов Набокова в книге вполне точный — с литературоведческой и научной точки зрения».
Яна Летт (портал "Литературно"): «"Лолита", "Великий Гэтсби", "Дейзи Миллер" и "Гордость и предубеждение" становятся полноправными героями этой книги. Азар и ее студентки интерпретируют их с точки зрения собственного опыта, в рамках которого "Лолита" воспринимается... как история изъятия одним человеком, диктатором, жизни другого, беззащитного и отмененного... "Читая "Лолиту" в Тегеране" — гимн воображению как самой могучей силе, не подвластной неумолимым обстоятельствам, с одной стороны, и праву человека на свободу и счастье — с другой».
Егана Джаббарова ("Горький"): «Неожиданная параллель, которую автор проводит между Гумбертом, совершающим насилие над Лолитой и в итоге уничтожающим ее, объект своей страсти, и Ираном, совершающим насилие над собственными жителями в попытке угнаться за мечтой о возрождении, поначалу кажется излишней. Лишь по мере продвижения сюжета становится ясно, что подлинная разрушительная мощь насилия не в самом факте его существования, а в том, как стремительно оно подчиняет себе волю людей, парализует их и в какой-то момент навсегда видоизменяет общество и мир. Основное сходство между сюжетами набоковского романа и революционного Тегерана "в конфискации жизни одного человека другим". Если бы не обстоятельства, в которых героини читают роман Набокова, вероятно, значение его было бы принципиально иным, но, будучи пленницами режима и объектами государственного насилия, они не только способны понять переживания героини, но и интерпретировать текст так, чтобы Тегеран и "Лолита" оказались навечно связаны друг с другом... С одной стороны, перед нами документальная проза, события, описанные Нафиси, не просто происходили на ее глазах, но происходили с ней. С другой — в романе жизнь, как и любое материальное, реальное, плотское бесконечно ускользает и оказывается недосягаемым, шифруется, прячется, трансформируется».
Ксения Рождественская ("The City"): «Поразительный документальный роман о существовании внутри тоталитарного общества, о временах, когда реальный мир становится невыносимым, а занятия литературой превращаются в маленькую частную революцию. Жанр книги определить очень сложно: здесь и личные женские истории, и история Ирана 1980–1990-х, и литературоведение, которое напрямую связано с политикой, идеологией, судьбой женщины в тоталитарном мире».
Екатерина Петрова ("Реальное время"): «Это история истинного Ирана, который навсегда изменил жизни миллиона женщин и в результате привел к протестам последних дней».
Маким Мамлыга ("Правила жизни"): «Жила-была молодая писательница, вышла замуж, родила, и пошла-поехала самая обычная жизнь — вот сюжет романа. Его стоит прочитать не ради событий, разбавляющих эту канву (типа измены мужа), но ради изображения жизни современной американской женщины (супружество, материнство, взросление), ради отношения героини к жизни (ее ощущения связанности всего со всем), ради милых акцентов и виртуозно составленных фрагментов, ради интонации, в которой переплетены...
SUNMAG: «Американская писательница Дженни Оффилл виртуозно вписывает современность в общекультурный контекст. За это она снискала одобрение самых взыскательных критиков. Например, таких, которые ежегодно выдают премию L. A. Times First Book Award и пишут для New York Times... Этот роман не только произведение изящной словесности, но и своеобразное исследование современной семьи. Жена обменивается с мужем письмами со штемпелем "Бюро слухов". Казалось бы, что может быть романтичнее? Должно быть, речь идет о счастливых взаимоотношениях? Но все не так очевидно. Жена (имени у нее нет) пытается собрать воедино все части своего распадающегося мира. Она ходит на йогу, заботится о больном ребенке, устраивает быт, пытается свыкнуться с любовницей мужа… И все это, тривиальное, оказывается рядом с опытом русских космонавтов, мудростью философов и писателей прошлого, советами домохозяек полуторавековой давности. Оказывается, все со всем связано, если об этом думает женщина».
Рамблер/женский (woman.rambler.ru): «Роман "Бюро слухов" особенно привлекателен в описании материнства, которое сопровождается ошеломительной радостью, но одновременно с этим — одиночеством, усталостью, изменившейся жизнью, которая вертится вокруг маленького и требовательного существа. И в то же время этот опыт перекрывается фрагментами, из которых сквозит первобытная энергия и необъятная любовь...
Сначала эта книга обо мне и о тебе, затем о ней и о нем. И, наконец, о тебе, обо мне, о нас. Так Оффилл ловко двигает роман, элегантно смещая точки зрения. Сначала читатель словно является частью брака. А когда все начинает разваливаться, изучает брак на расстоянии...
"Бюро слухов" — это трогательная, грустная и невероятно смешная история одной семьи...»
Присцилла Гилман (The Boston Globe): «"Погода" раскрывается здесь во всем своем прямом и переносном значении. Избрание Трампа сигнализирует о темном изменении погоды. Изменение климата становится огромным источником беспокойства. Облака беспокойства, страха и пессимизма проносятся в сознании героини. Внезапные бури и бури, большие и малые, переворачивают ее самоощущение, угрожают разрушить ее отношения, дестабилизируют ее. Среди этой суматохи есть также неожиданный солнечный свет...
Александра Смаракова (theoryandpractice.ru): «Произведение, которое... современники сравнивали с "Грозовым перевалом" Эмили Бронте. Это история о том, как самую сильную влюбленность могут вытеснить страх и жестокость».
Канал "Материк книг" на "Дзене": «Э. фон Арним точно уловила, проанализировала, какие люди и в каких ситуациях могут стать жертвой манипулятора, абьюзера, попасть в секту, например. И, как сложно их оттуда вытащить, да, в большинстве случаев, и...
Канал "Материк книг" на "Дзене": «Э. фон Арним точно уловила, проанализировала, какие люди и в каких ситуациях могут стать жертвой манипулятора, абьюзера, попасть в секту, например. И, как сложно их оттуда вытащить, да, в большинстве случаев, и невозможно. Увы… Впрочем, со временем приходит отрезвление. И тогда... тоже интересно и возможны варианты. В общем, книга заставляет задуматься о многом. Особенно интересно будет читать, если вы таких людей встречали или даже жили с ними».
Лев Кузьминский: «Книга убедительно изображает быт одинокого человека, которому не дает покоя его прошлое... Лукас хочет избавить людей от угнетающего чувства вины, горечи, беспомощности. Благодаря общению с психоаналитиком Карлом Лукас уверовал, что свет души может вывести человека из любой сложной ситуации... Юнг бы одобрил: он как раз считал, что лучший психолог — это человек, который пытается избавиться от собственных демонов... Свет — это мы, нужно только выбрать, куда его направить......
Екатерина Петрова ("Реальное время"): «Эти письма идеально передают лабиринт человеческих эмоций и вызывают старые травмы, а также они постепенно раскрывают природу неврозов Лукаса и трагедию города. Квик заставляет читателя разбирать историю по кусочкам и связывать ее тонкими ниточками, мотивируя размышлять над произошедшим. Автор стремится показать, что даже в самые темные моменты жизни люди способны к любви и созданию человеческих связей и что, независимо от крепости нашего характера, мы будем терпеть неудачи».
Ксения Рождественская ("The City"): «Многослойный роман, полный чудесного и чудовищного. Иммигранты, брошенные дети, еще не возведенная статуя Свободы, говорящие черепахи, антиутопическое будущее, и в центре книги — девочка, умеющая путешествовать сквозь времена, она никого не может спасти, но может что-то кому-то передать. Монетку, локон еще не родившегося сына, заботу, любовь. Не город, но целый океан потерянных детей».
Екатерина Петрова ("Реальное время"): «Главы книги...
Екатерина Петрова ("Реальное время"): «Главы книги приливами и отливами проходят через 200 лет в Нью-Йоркской гавани и около нее, появляются темы насилия, свободы и взаимосвязи. Юкнавич задает читателям вопросы о природе свободы и уродливости капитализма, одновременно исследуя преимущества взаимосвязи и силу искусства и выражения. Интенсивность и эротичность романа нарастают к кульминации, которая указывает на необходимость прорваться через барьеры общества, культуры и времени. В целом "Потрясение" — это поразительное произведение, которое предлагает радикальную перспективу на американскую историю и идентичность».
Максим Мамлыга ("Правила жизни"): «Главная героиня живет в отдаленном антиутопическом будущем, уровень океана повысился, территории уходят под воду. Героиня умеет путешествовать во времени и в какой-то момент пробует изменить ход истории, чтобы сделать мир более прекрасным и справедливым».
Ксения Рождественская ("The City"): «Этот роман, попавший в длинный список премии "Лицей", — автобиографический. Ну разве что в реальной жизни чуть меньше пожаров, погонь и любовных трагедий. Хотя, может, и больше."Привет, заморыши!" — ироничный полусценарий-полуроман о людях, которые никак не справятся с самими собой и поэтому пытаются опекать других».
Владислав Толстов (портал "Литературно"): «"Привет, заморыши!", на мой взгляд, настоящая...
Владислав Толстов (портал "Литературно"): «"Привет, заморыши!", на мой взгляд, настоящая сенсация… Автор становится одним из персонажей собственной истории, и мы читаем написанный сценарий и одновременно видим происходящее глазами одного из героев. А потом... сценарий завершается, но жизнь, действие продолжается, потому что реальность оказывается круче вымысла... Потрясающее, искреннее повествование, заставляющее сопереживать героям. Там кричат, ругаются и дерутся, но "Привет, заморыши!" — вдохновенный гимн семейной любви и поразительная, конечно, книга».
Галина Юзефович (телеграм-канал "Рыба Лоцман"): «В "Пловцах" есть все, что я люблю. Прощание и прощение, утрата, память, любовь, отчуждение и его преодоление, отношения матери и дочери, повествование от первого лица множественного числа... а еще очень, очень много света — последнее особенно удивительно, учитывая, что вообще-то это книга о деменции... Это не столько роман, сколько стихи — точные, негромкие, одновременно душераздирающие и целительные». «Оцука парадоксальным...
Владислав Толстов ("БайкалИнформ"): «"Пловцы" — это не столько роман, сколько развернутая в форму небольшого романа притча о том, как важно сохранять память, принадлежать не только сегодняшнему дню, но и своему прошлому... такой неторопливый темп повествования — мы словно следуем за рассуждениями автора, который говорит: вот могло сложиться так, а могло по-другому. Очень красивое (даже при том, что речь идет о неизлечимой болезни) погружение во внутренний мир человека, чьи связи с миром на наших глазах становятся столь же зыбкими, какими видятся пловцы сквозь толщу воды».
Татьяна Трубина (портал "Литературно"): «Простота и понятность подземного водного мира так заманчивы, когда на поверхности каждый день наполнен "новыми вызовами". Джули Оцука подводит читателей к простой, но часто игнорируемой мысли: нас формирует рутина. Вся наша жизнь, да и мы сами состоим из привычек, ритуалов и повторяющихся действий, которые позволяют держаться и сохранять себя, когда почва уходит из-под ног. Иногда эта рутина говорит о нас куда больше, чем профессия или социальный статус. И почти всегда, вытащив такой неприметный "камушек" из основания личности, мы лишим ее важной части того, что позволяло человеку быть собой.
"Пловцы" наполнены тихой грустью, смирением перед неизбежным и запахом хлорки. А еще они могут стать тем самым "камушком", что заполнит пробоину и поможет продержаться и собрать себя заново в трудную минуту».
Анна Бабяшкина, переводчик книги: «Настольная книга нескольких поколений студентов, поклонников нью-эйджа, а также людей, увлеченных духовным поиском, восточной мудростью и философией, обращается и к уму, и к сердцу читателя. Рамочная композиция объединяет невероятно красивые притчи-размышления, которыми делится пророк Аль-Мустафа с жителями города Орфалеза, прежде чем навсегда покинуть их... "Если вы находитесь в духовном смятении, если вы хотите прочитать произведение, полное парадоксов...
После "Исключительных" думала, что не буду больше читать Вулицер, но, нет, эта книга очень понравилась - в первую очередь психологизмом и нетривиальным сюжетом. Никакой лакировки действительности. В общем, всячески рекомендую.
Вот я уже прочитала и скажу следующее. Книга современная и своевременная. Причем будет интересна не только лингвистам, но всем, кому важно что и как говорить, чтобы не обидеть, не ранить словом. И, наверное, дело вовсе не в обиде, а в том, чтобы сделать наше общество гуманнее и терпимее.
Не знаете, что почитать?