Рецензии (отзывы) покупателя

Один из лучших текстов, прочитанных мною за год, и вот что удивительно: от таких книг, которые документируют реальность и вербализуют подсознательное (в книге много страха, но он не пугает) всегда ждёшь (по инерции) готовых решений, словесных конструкций для дня завтрашнего, проще сказать - инструкций, ещё проще - предсказаний и предвидений.

Я сверял написанное с сегодняшним днём, вспоминал с горькой улыбкой времена ковида, уже зная, что будет дальше (когда знаешь - легче). Узнавание...

Читать полностью

Один из лучших текстов, прочитанных мною за год, и вот что удивительно: от таких книг, которые документируют реальность и вербализуют подсознательное (в книге много страха, но он не пугает) всегда ждёшь (по инерции) готовых решений, словесных конструкций для дня завтрашнего, проще сказать - инструкций, ещё проще - предсказаний и предвидений.

Я сверял написанное с сегодняшним днём, вспоминал с горькой улыбкой времена ковида, уже зная, что будет дальше (когда знаешь - легче). Узнавание помогало двигаться вперёд по тексту, но в какой-то момент внутренний сюжет остановился и начал ослаблять мое читательское вовлечение/напряжение. Наверное, это был момент, где проходит точка сегодняшнего дня (я не понял, где был этот момент, этот 25 кадр). Это точка распада.

Сам текст начал расфокусироваться (заливаться дождем) и злил меня, показывая меня самого, без спросу меня отзеркаливая - вот он - я -в размытых очертаниях человека, в накатывающей злости от беспомощности что либо изменить, но камера всё пишет, плёнка моей жизни/жизней и чужой смерти/смертей идёт нещадно в расход. Я здесь - массовка, лишённая права голоса.

Прекрасная абсурдистская (так ли?) пьеса инкрустирована в роман. Она и цемент, и разрушитель «гладкой» прозы (эта выглаженная выверенность стиля в связке с чудовищностью темы/тем и начинает озлоблять). Пьеса смягчает хронику своим (кажущимся) «беккетовским» абсурдом, хотя делает ровным счётом всё наоборот - безжалостно высвечивает реальность, но по-своему, по-безносовски.

Эта пьеса может стать предметом для театра, жить отдельной от романа жизнью. И сам роман пригоден для киноадаптации, в нем гармонично соединяются документальность сегодняшнего (в мировом смысле) безумия и игрового материала, заглядывающего одним глазком (камеры) в будущее. В нем много деталей, объектов, запахов, теней, отпечатков, текст тактилен, осязаем, овеществлен. Вообще, такой микс для поиска языка для говорения «о сегодняшнем» (точнее его отсутствии) кажется мне наиболее органичным. Я ему верю.

В книге есть замечательное предисловие Дениса Ларионова, расставляющее маячки и координаты для варианта понимания романа, а также послесловие самого автора, подводящее лишь промежуточный итог.

Итог романа не ясен, размыт. Текст жизни продолжает писаться, складываться в коллаж на наших глазах и финальной точки (точки окончательного распада или точки для начала сборки после катастрофы) не видно.

Нужны время, силы, упорство в удержании надежды (всё это необходимо читателям и автору), даже кажется, что и автор этому тексту больше не нужен.

Автор нужен самому себе в какой-то целостности и сохранности и фильму, который он пытается успеть снять/прожить. Скрыть

Книга состоит из двух частей: в первой - дневниковые записи с комментариями о работе в Музее кино, об увиденных фильмах, о времени - и в фильмах, и в жизни. Во второй части представлены рассказы, во многом выросшие из материала первой части, из образов, отголосков, заметок на полях. В небольших рассказах будущее и прошлое тесно переплетаются, рисуя образ сложно устроенного настоящего. Каждый рассказ - кино, застывший снимок из такой непохожей и в то же время знакомой нам жизни. Спасибо Елене...

Читать полностью

На правах автора, прикрепляю рецензию на книгу писательницы, литературного критика Галина Калинкиной:

«Прочитала «Во всём виноват Бэнкси» Дениса Сорокотягина. Преклоняюсь перед людьми, рискнувшими писать для подростков. У самой это место внутри пусто. Мне нечего подросткам сказать. Если возьмусь, то сорвусь, совру. Тут же автору удаётся не солгать, не слажать. Как?! При том, что сам Денис давно не подросток и пишет совершенно взрослые, промаркированные18+, поражающие мудростью, точностью,...

Читать полностью

На правах автора, прикрепляю рецензию на книгу писательницы, литературного критика Галина Калинкиной:

«Прочитала «Во всём виноват Бэнкси» Дениса Сорокотягина. Преклоняюсь перед людьми, рискнувшими писать для подростков. У самой это место внутри пусто. Мне нечего подросткам сказать. Если возьмусь, то сорвусь, совру. Тут же автору удаётся не солгать, не слажать. Как?! При том, что сам Денис давно не подросток и пишет совершенно взрослые, промаркированные18+, поражающие мудростью, точностью, провидчеством тексты.
«Бэнкси» книжка нужная. Как для ребят от 12 лет, так и для их родителей. Здесь затронуты темы (по стрит-артовской спирали) отношений «отцы и дети», тема первой влюблённости, поиска своего места в обществе и мире, определения будущей профессии. Это я говорю так сухо, а написано всё живым, доступным языком, с удачным использованием подросткового сленга.
И захватывает ритм книги. На страницах писем-монологов, где, казалось бы, ничего не происходит, и на страницах, где бегло чередуются события, звучит ритм. Наверное, бит. Где-то рэп. Фристайл? Всё время идёт мелодия. Её чётко расслышишь с середины книги, и дальше уже мелодия не отпускает, даже тех, кто грешен отсутствием музыкального слуха.
Московские дворики, узнаваемые места - Чистые пруды, Китай-город, любимая Покровка сменяются Апрелевкой, а потом кварталами и мостами Лондона, где вот-вот произойдёт встреча с Бэнкси. И не смотря на сленговые словечки, новые подростковые увлечения, ты - взрослый – тут поставлен перед собственными прошлыми чувствами. Благословенное время первой влюблённости.
Да, авторы книг для подростков – святые люди, ходящие по канату честности: чуть приврал, забалансировал и свалился на потеху толпы. Любую книжную ложь подросток почувствует острее адаптировавшегося взрослого и кинет книжечку за шкаф. Денису Сорокотягину удалось вылавировать без потерь, при том, что герои его – отрицательные и положительные – по природе своей все добрые. Доброе поколение грядёт, господа читатели, это утешает и обнадёживает». Скрыть

Очень важная книга вышла в издательстве «Пять четвертей».
Юлия Мазурова «Особый случай».
Она об инклюзии, об адаптации подростка с особенностями развития в школьной среде, о травле, нежелании понять, принять, о слабости, хрупкости и силе любви.

Спасибо издателю, редакторской команде и Автору.

Артем Ляхович. “Формула Z”, издательство «Самокат», 2022 г.

Отзвук после прочтения.

Все совпало странным и самым нужным образом. Увидел пост об этой книжной новинке на странице писательницы и драматурга Серафимы Орловой, она же литературный редактор книги.
Это один из тех текстов, которые запоминаешь на всю жизнь, не только благодаря его достоинствам в плане незаурядной формы и плотного, дающего широкий ход мысли, содержания. Начав читать “Формулу Z” в мирное время (конечно,...

Читать полностью

Артем Ляхович. “Формула Z”, издательство «Самокат», 2022 г.

Отзвук после прочтения.

Все совпало странным и самым нужным образом. Увидел пост об этой книжной новинке на странице писательницы и драматурга Серафимы Орловой, она же литературный редактор книги.
Это один из тех текстов, которые запоминаешь на всю жизнь, не только благодаря его достоинствам в плане незаурядной формы и плотного, дающего широкий ход мысли, содержания. Начав читать “Формулу Z” в мирное время (конечно, относительно мирное, но все же), я (мы) не мог (не могли) подумать, что закрою (закроем) книгу (эту, другую, неважно) уже в безмирье. Титаническом Безмирье. Слово «титанический» - как капля, падающая из ржавого крана, неотступная, точащая, отнюдь, не камень, а что-то внутри нас. Книга Ляховича – пророческая, местами страшная, она только притворяется подростковой фантастической историей с яркой, зазывающей (т9 просит написать «завывающей», это отчасти тоже так) обложкой, на самом деле, лично для меня, это взрослый текст, внутри которого целый (переломленный и преломленный) мир-морок, скроенный по дантевским, адовым лекалам, путешествие по слоям Интернета, взгляд туда – в чёрную бездну, из которой хочется вытащить умерших, превратив их в живых. Но где эта грань? Ведь так легко быть мертвым среди живых, существовать в статусе манекена без чувств, страха, тревоги, быть точным и осмысленным в своём бессмыслии, быть самым уверенным среди неуверенностей. Я ничего не понимаю во Всемирной паутине, я чайник в этом вопросе, поэтому я цеплялся не за физические, технические трансформации, а за изменения внутри героев, и мне важно было знать, что живое начало, человек, победит в схватке с машиной.
Я ничего не понимаю в политике, и был бы рад, если бы кто-то (кто?) объяснил мне все, и разложил по полкам. Желательно, чтобы все это произошло не в комменте-ответе на мой пост-вопрос, а было сказано куда-то туда (можно только показать, не напишешь), или на ухо, беззвучно, самым тихим шёпотом, главное – не в голос, все что говорится, хуже и чаще, кричится– на данный момент - лживо. И вдруг понимаешь, что так было всегда. Понимаешь и офигиваешь (мягкая форма глагола) от этого запоздалого понимания, потому что твоя жизнь не будет прежней, больше никогда, перелом уже наступил, он не срастется. Мы уснули и проснулись, переломленные.
Это мой и только мой отзвук о книге, это не сама книга, все, что я пишу о ней правдиво только для меня. Поэтому здесь не будет ни слова о сюжете, для меня он третичен. Герои Ляховича вне возраста, мне неважно, сколько им лет, я вижу в них своих ровесников, различаю в их речи сильный (не в плане громкости, а в плане убежденности) авторский голос.
«Формула Z» – как сложная программная симфония, состоящая из четырёх частей-пластов, где каждый пласт - шаг, прыжок, вылет в новое зеркало, смена оптики, и каждое встречаемое на пути зеркало, каким бы прекрасным и манящим оно ни виделось в самом начале, оказывается кривым, и наши отражения в нем под стать этой кривизне.
Строчки Анны Ахматовой из «Поэмы без героя» предваряют каждую главу. Они звучат как страшный камертон для настройки зеркального оркестра, теряющего строй к финалу каждой главы. Строй – какое хорошее, с одной стороны, слово, и какое кривое – с другой. Неужели невозможно ничего изменить, взломать систему, код, разархивировать архивы, в которых таится в сжатом виде что-то очень важное, завещанное нам прошлыми поколениями, их несросшимися переломами и кривыми зезеркальями. «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко» - песня-лейтмотив, мантра с печатью времени, она звучит на протяжении всей истории как лейтмотив, как немой вопрос, не о том, будет ли наше далеко когда-нибудь прекрасным (какое обобщённое, «стройное» слово), а будет ли оно вообще?
Где найти этот исток, давно нечистый, от которого мы должны, наконец, снова начать свой путь, и сколько уже можно начинать, ведь это требует от нас столько сил. Титанических сил.

Спасибо автору, издательству Издательский дом "Самокат" и всей выпускающей команде.

Мира. Скрыть

ПО ВОЛЕ СВОЕЙ И ДОЖДЯ

На первый, беглый взгляд - это ещё один роман, который можно отнести к категории «православная проза».
Главные герои - священнослужители, действие происходит в обители небольшого села Забавино, где вокруг местного храма формируется сначала небольшая, но потом, по мере внутренней и внешней работы двух священников Тимофея и Константина, постепенно складывается община верных прихожан. Вопросы к священникам, кажущиеся на первый взгляд такими наивными и простыми: о...

Читать полностью

ПО ВОЛЕ СВОЕЙ И ДОЖДЯ

На первый, беглый взгляд - это ещё один роман, который можно отнести к категории «православная проза».
Главные герои - священнослужители, действие происходит в обители небольшого села Забавино, где вокруг местного храма формируется сначала небольшая, но потом, по мере внутренней и внешней работы двух священников Тимофея и Константина, постепенно складывается община верных прихожан. Вопросы к священникам, кажущиеся на первый взгляд такими наивными и простыми: о воспитании подрастающего поколения, о прелюбодеянии и стыде, о страшных грехах, которые, кажется, не возможно искупить - все это остов романа-притчи, его назидательная, в хорошем смысле, составляющая.

Первая глава «Серёжа» - камертон всего текста, искусно сделанный рассказ внутри романа, предыстория всех описанных далее событий. Война, немцы, хруст яблок под фашистскими сапогами, запах, навсегда въевшийся в носовые пазухи мальчика Серёжи и, главное, засевший намертво в память. До войны - нелепая смерть отца, утонувшего в бочке с яблочным вином, первая смерть, которая была воспринята мальчиком не так остро, по причине малого возраста. Через несколько лет немцы убьют его маму, прямо на его глазах. Автор фиксирует читательское внимание на взглядах героя: - во вне, наблюдательном, пристальном, быстро взрослеющем, который становится с временем прозорливым, познавая жизнь в самых ее трагических проявлениях; взгляд внутрь себя, в поиске ответа на главный вопрос - для чего это все? И взгляд, который никогда не забыть - глаза убитой матери, в которых отражается голубое небо. А дальше жизнь: сначала светская, потом духовная, обретение наставника-духовника, добровольный отказ от себя прежнего, смена имени (Серёжа - отец Тимофей), восхождение на путь веры, на дорогу, идти по которой, оказалось ещё сложнее, чем жить в миру, изрешеченном войной.

Жизнь священника невозможно ограничить только молитвой, аскезой, изоляцией от всего наносного, суетного, это, отнюдь, не пребывание в состояние покоя. Это неустанный, мучительный диалог с Богом, с самим собой, с братом во Христе. В романе «Соль неба» это диалог двух священников - один старше, другой моложе, один непримиримый правдолюб, режущий правду-матку, правозащитник в рясе, второй - добрый, мудрый, справедливый старец, сдерживающая сила, усмиряющая нрав первого. Два героя - два сообщающихся сосуда, два антагониста, на первый, беглый взгляд, на самом деле - две части одного, неразрывного целого. Но есть одно и, наверное, самое главное преимущество этой цельности духа. Если одна из частей покинет этот мир, связь не нарушится, потому что смерть неспособна ничего изменить, ее нет.

Небо, отраженное в глазах матери в самом начале романа, мирное, безоблачное, безгрешное, как и детство любого ребёнка. Но постепенно тучи сгущаются, небо-душа темнеет, набухает, нарыв греха прорывает его, и на землю обрушивается дождь. Без раскатов грома, без молний, без видимых угроз и запугиваний. Он льёт монотонно, буднично, и, кажется, совсем безотносительно к нам. Что это? Слёзы раскаяния, на которое мы так и не решились, или все-таки плач неба по нашим заблудшим душам ? И ведь не спрятаться от этого дождя, не укрыться, ни под каким навесом. Даже в храме. Оказалось, и там нужен человек, встреча с которым попробует все изменить, переломить текущий (в никуда) ход вещей, остановить, наконец, этот дождь.

Для меня роман «Соль неба», безусловно, выходит за рамки православной, священнической прозы. Не хочется, чтобы он воспринимался только в этом, довольно локальном направлении читательского интереса. Написанный в 2018-2019 годах, за год до начала пандемии, он звучит сегодня как никогда остро. За притчей, наполненной не только мытарствами, но и чудесами, добрым юмором, проступает разговор двух неравнодушных к этому миру людей, которые не ограничиваются вопросом - зачем это все? - а копают, на свою голову и душу, глубже и края этой глубине не видать. Рожденные в этих спорах мысли-прозрения, кажется, никогда не обретут покой. Ведь покой - это остановка, смерть.
А ее не было и нет. Скрыть

Лучшие рецензии автора	Рейтинг
Формула Z	+8
Особый случай	+7
Свидетельства обитания	+5
Соль неба	+4
Во всём виноват Бэнкси	+2

Акции сегодня

Рецензии и отзывы покупателя