Рецензии (отзывы) покупателя B943-443E-ADBO

Останин не Борхес, но его «Конспект-словарь» тоже своего рода энциклопедия, как этот жанр понимался в пушкинские времена Белинским. Это книга не столько о писателе Набокове, сколько о мире Набокова, где ВН лишь одна из фигур на шахматной доске русской и мировой культуры – определенно, не король и даже не ферзь, но, возможно, ходящий по диагонали белый слон или черный конь-иноходец. А «по гамбургскому счету» - это книга о любви к облаянной моськами «родине слонов» России, где придуманы были...

Читать полностью

Новые жанры зарождаются исподволь, медленно, коллективно, но когда вдруг явятся свету, заставляют вздрогнуть. А потом задуматься… (А. Степанов)

На одном из критических семинаров в Ювяскюля (Финляндия, 1994 год), когда очередной докладчик в очередной раз намеревался исчерпывающим образом достать до дна… на сей раз, кажется, «истинного реализма», Останин заметил, что слово «исчерпать» исчерпало себя и что настало время подыскать иную риторическую фигуру. Имелось в виду, что всегда остаётся нечто, а не ничто, некий остаток, ускользающий, просачивающийся сквозь сито любой герменевтики. Тает след имени в тексте, след имения («истины»)...

Читать полностью

На одном из критических семинаров в Ювяскюля (Финляндия, 1994 год), когда очередной докладчик в очередной раз намеревался исчерпывающим образом достать до дна… на сей раз, кажется, «истинного реализма», Останин заметил, что слово «исчерпать» исчерпало себя и что настало время подыскать иную риторическую фигуру. Имелось в виду, что всегда остаётся нечто, а не ничто, некий остаток, ускользающий, просачивающийся сквозь сито любой герменевтики. Тает след имени в тексте, след имения («истины») (автор может быть первым критиком своего текста, более того, он поистине может забыть о нём навсегда; так, я убеждён, что Останин не помнит этого эпизода), след имения имени и т. п. и т. п. Но почему бы не имения в обжитом, хотя и лишённом какой-либо актуальности смысле, коль скоро речь идёт о реализме, имения в смысле усадьбы, ведь у настоящего писателя должна быть усадьба, если не судьба. Имелась также в виду определённая эпоха, что истаивала на наших глазах. Очень определённая. То была великая эпоха смысла, которого требовали от нас и который был ни чем иным, как самим этим требованием, как если бы без нас ему, смыслу, не обойтись. Мы должны были его исчерпать.
(А. Скидан) Скрыть

Книга Бориса Останина «На бреющем полете» серьезная и нескучная, в чем-то хаотичная, но по существу системная. Вроде бы составленная из работ достаточно давних, но очень современная, содержащая не только собственные тексты, но очень личная. Очень личная, но дающая возможность понимать общество, время, движение идей во времени. И – что еще очень привлекает, – это книга человека не разрушающего, а создающего.
(Л. Зубова)

Афоризмы Бориса Останина, частично вошедшие в «Белые флаги», – это что-то вроде «Дневника писателя» или, правильнее, «Дневника частного лица», в который Б.О. записывал свои мысли, замыслы, «словечки», впечатления от природы, выписки из прочитанных книг, полюбившиеся выражения, бытовые картинки и т.п.
Эти тетради немедленно напоминают о возникшей в 1991 году ломографии – фотографировании неприхотливой и дешёвой камерой «ЛОМО-компакт», что называется, подряд и без остановки (как, не задумываясь,...

Читать полностью

Мы познакомились с Борисом Останиным в 72 году. На углу Литейного и Жуковского в помещении магазина «Технической книги» находилась булочная: штрицель за 28 копеек + стакан горячего молока. Сандалии на босу ногу и политые поутру улицы слагались в дополнительные условия существования. Место проживания — Эртелев переулок. Кое-какие детали в счет не идут.
Он — на одной стороне, я на противоположной. Ближе к полудню мы, случалось, орали в открытые окна друг другу что-то вроде приветствия. Город на...

Читать полностью

Мы познакомились с Борисом Останиным в 72 году. На углу Литейного и Жуковского в помещении магазина «Технической книги» находилась булочная: штрицель за 28 копеек + стакан горячего молока. Сандалии на босу ногу и политые поутру улицы слагались в дополнительные условия существования. Место проживания — Эртелев переулок. Кое-какие детали в счет не идут.
Он — на одной стороне, я на противоположной. Ближе к полудню мы, случалось, орали в открытые окна друг другу что-то вроде приветствия. Город на лето пустел, как эхо. Расстояния таяли. Любопытство к миру укреплялось надеждой, что его фрагменты все до единого в один прекрасный день сойдутся в одно целое. Сегодня я сомневаюсь, насколько верно я понимал слово «целое».
<...>
В ту пору можно было есть один раз в день, по слогам читать Анри Мишо и не задумываться о будущем, залегавшем (мнилось) только в неких формах искусства. Что вызывает теперь недоумение и даже печаль.
<...> Борис Останин, словно гонимый Эриниями, пребывал в состоянии нескончаемого бегства — постоянно не осуществляемого побега.
Роль Эриний с полным правом отведем тому, что называется «мыслями». Проще — идеями. Их «количество», «неожиданность», «парадоксальность» не давала перевести дыхание ни ему, ни его слушателям. Хотя, не исключаю, что на этот счет существует иное мнение.
История нашего знакомства проста в той же мере, в какой сами воспоминания о ней. Как-то ранним утром он постучал удочкой о подоконник моего окна в бельэтаже Суворинского дома, где я бивуакировался в качестве дворника прилегающих территорий и, справившись о качествах моего Rheinmetall’a, предложил немедленно присоединиться. Он отправлялся удить рыбу, если не ошибаюсь, в Шувалове. В ответ я пригласил его влезть в окно на чашку чая. Часов в шесть вечера стало понятно, что ни о какой рыбной ловле уже речи быть не может.
По прошествии года я заметил на подоконнике его комнаты машинописные страницы. Там же в горшке торчал «безуханный цветок». За окном падал снег. Подоконные страницы оказались началом «Пунктиров», жанр которых с трудом поддается определению — максимы? афоризмы? фрагменты? С переменным успехом он вел их до «недавней» поры, но лишь незначительную часть удалось сохранить за времена его хронически-бесчисленных переездов.
Недавно он сказал: «Многое утрачивает целесообразность. Удовольствие, вернее, jouissance снова стали доставлять „простые“ вещи. В них появилась давно забытая детская хищность…»
(А. Драгомощенко) Скрыть

Останин Б. Дребезги. – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.
Останин Б. Дребезги-2 – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.

КНИГИ, КОТОРЫЕ НЕ НАДО ЧИТАТЬ
Двухтомник Бориса Останина вызывает ассоциации с подземной терракотовой армией Цинь Шихуанди. Как в гробнице китайского императора здесь размещены четырнадцать легионов по тысяче фрагментов в каждом. Первая книга датирована «1995-м годом и позже», вторая – «1991 год и позже». Видимо, автор исповедует футуристическую концепцию «мирсконца».
Вербальная армия...

Читать полностью

Останин Б. Дребезги. – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.
Останин Б. Дребезги-2 – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.

КНИГИ, КОТОРЫЕ НЕ НАДО ЧИТАТЬ
Двухтомник Бориса Останина вызывает ассоциации с подземной терракотовой армией Цинь Шихуанди. Как в гробнице китайского императора здесь размещены четырнадцать легионов по тысяче фрагментов в каждом. Первая книга датирована «1995-м годом и позже», вторая – «1991 год и позже». Видимо, автор исповедует футуристическую концепцию «мирсконца».
Вербальная армия всего чего угодно, извлеченная из недр сознания и подсознания автора, впечатляет немногих еще не оглохших высших узконосых. Ментальные мегатонны останинской бомбы прогремят неслышно для остальных.
Что же услышат избранные плацентарные?
Во-первых, книга невыносима (и сравнима в этом разве что с «Бесконечным тупиком» Галковского).
Во-вторых, читать ее подряд глупо и тяжко, но читать иначе неправильно, ибо только так из мозаики тысяч фраз складывается голографический портрет их создателя.
Эту данность надо принять как погоду или мозг. Происходящее здесь броуново движение слов не имеет никакой разумной цели. Автор жонглирует множеством бумажных клочков со своими каракулями, набросанными им за десятилетия, пытаясь выложить, как Кай у Снежной королевы, свою «Вечность».
Тому современнику, кто отважится погрузиться в этот океан семантического хаоса с прожилками регулярных тем (нумерология, философия, религия, М и Ж, дроны и махи, семейная хроника, перманентная «иудаика», цитаты, дуэт Маруси и Панфилова, и т.д. и т.п.), предстоит обнаружить и самого себя тоже, ибо в останинском гольфстриме запечатлелось время.
Эти два тома начисто лишены политкорректности, они и брутальны и сентиментальны одновременно.
В мире, где после смерти Бога укоренилось столь же непостижимое Само Собой, безумие тщеты высказывания выявлено у Останина столь явно и ярко, что в конце концов воплощается в особый жанр несмолкающего молчания.
Эти книги не надо читать, они сами прочтут вас, если вы для этого готовы.
б.констриктор Скрыть

Останин Б. Дребезги. – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.
Останин Б. Дребезги-2 – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.

КНИГИ, КОТОРЫЕ НЕ НАДО ЧИТАТЬ
Двухтомник Бориса Останина вызывает ассоциации с подземной терракотовой армией Цинь Шихуанди. Как в гробнице китайского императора здесь размещены четырнадцать легионов по тысяче фрагментов в каждом. Первая книга датирована «1995-м годом и позже», вторая – «1991 год и позже». Видимо, автор исповедует футуристическую...

Читать полностью

Останин Б. Дребезги. – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.
Останин Б. Дребезги-2 – М., СПб.: Т8-Пальмира, 2022.

КНИГИ, КОТОРЫЕ НЕ НАДО ЧИТАТЬ
Двухтомник Бориса Останина вызывает ассоциации с подземной терракотовой армией Цинь Шихуанди. Как в гробнице китайского императора здесь размещены четырнадцать легионов по тысяче фрагментов в каждом. Первая книга датирована «1995-м годом и позже», вторая – «1991 год и позже». Видимо, автор исповедует футуристическую концепцию «мирсконца».
Вербальная армия всего чего угодно, извлеченная из недр сознания и подсознания автора, впечатляет немногих еще не оглохших высших узконосых. Ментальные мегатонны останинской бомбы прогремят неслышно для остальных.
Что же услышат избранные плацентарные?
Во-первых, книга невыносима (и сравнима в этом разве что с «Бесконечным тупиком» Галковского).
Во-вторых, читать ее подряд глупо и тяжко, но читать иначе неправильно, ибо только так из мозаики тысяч фраз складывается голографический портрет их создателя.
Эту данность надо принять как погоду или мозг. Происходящее здесь броуново движение слов не имеет никакой разумной цели. Автор жонглирует множеством бумажных клочков со своими каракулями, набросанными им за десятилетия, пытаясь выложить, как Кай у Снежной королевы, свою «Вечность».
Тому современнику, кто отважится погрузиться в этот океан семантического хаоса с прожилками регулярных тем (нумерология, философия, религия, М и Ж, дроны и махи, семейная хроника, перманентная «иудаика», цитаты, дуэт Маруси и Панфилова, и т.д. и т.п.), предстоит обнаружить и самого себя тоже, ибо в останинском гольфстриме запечатлелось время.
Эти два тома начисто лишены политкорректности, они и брутальны и сентиментальны одновременно.
В мире, где после смерти Бога укоренилось столь же непостижимое Само Собой, безумие тщеты высказывания выявлено у Останина столь явно и ярко, что в конце концов воплощается в особый жанр несмолкающего молчания.
Эти книги не надо читать, они сами прочтут вас, если вы для этого готовы.
б.констриктор Скрыть

Лучшие рецензии автора	Рейтинг
Догадки о Набокове. Конспект-словарь. Книга 1. А-З	+1
Пунктиры	+1
Догадки о Набокове. Конспект-словарь. Книга 1. А-З	0
На бреющем полете	0
На бреющем полете	0

Акции сегодня

Рецензии и отзывы покупателя