Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Как смотреть на картины | +15 |
Мениньо | +4 |
Голубая бусинка | +3 |
Как они растут? | +3 |
Привет, Каролинка! | +2 |
Волшебная польская повесть из социалистического прошлого с выверенной для жанра композицией, но в неожиданных декорациях: завязывается сюжет во вроде бы будничной ситуации, фоном для его развития становится ничем не примечтальный городок, а главными героями – обыкновенные дети, кульминация наступает неожиданно, а развязка – лучше не придумаешь – добро побеждает зло.
«Привет, Каролинка» Как-то в подъезде Каролинка встречается незнакомка, после ухода которой девочка замечает голубого цвета...
«Привет, Каролинка» Как-то в подъезде Каролинка встречается незнакомка, после ухода которой девочка замечает голубого цвета мелок. Чудеса возвращаются! Всё, нарисованное мелком, тут же оживает. Старая знакомая Филомена снова отчаянно пытается отнять у детей мелок, испытания поджидают Каролинку с Пётреком на каждом шагу. И, надо сказать, проходят ребята их с достоинством. Сложно устоять от соблазна и не нарисовать побольше вожделенной чепухи, но Каролинка выбирает между удовлетворением собственных потребностей помощь другим: рисует больным детям в лечебнице разных животных, чтоб те веселили заскучавших в палате малышей. Одаривает зонтами бедных промокших соседей и спасает заколдованную принцессу.
?
Волшебная сила конечна: грифель мелка с каждым загаданным желанием становится короче. Потому читатель напряжённо будет следить за тем, что же Каролинка с Пётреком выберут для осуществления. В историях Крюгер считывается социалистическая идеология в лучших своих проявлениях. Добрососедство – важная вещь, а локальные проблемы (как то – не дать построить на месте городского парка ресторан) нужно решать сообща. Я разревелась в конце первой части, сопереживая главным персонажам в их решении потратить последнее желание на исполнение желаний всех жителей их родного двора. Трогательно невероятно! Меня дилогия Крюгер унесла в дачное детство, когда можно было беззаботно проваливаться в затягивающие своими удивительными сюжетами книжные серии и получать от такого чтения «взахлёб» чистое концентрированное удовольствие. Предложите истории про Каролинку детям-младшешкольникам, а? Или вслух почитайте. Правда, не пожалеете.
Волшебная польская повесть из социалистического прошлого с выверенной для жанра композицией, но в неожиданных декорациях: завязывается сюжет во вроде бы будничной ситуации, фоном для его развития становится ничем не примечтальный городок, а главными героями – обыкновенные дети, кульминация наступает неожиданно, а развязка – лучше не придумаешь – добро побеждает зло.
«Голубая бусинка» Переезд в новую квартиру оборачивается приключением: восьмилетняя Каролинка обнаружила в опустившей комнате...
«Голубая бусинка» Переезд в новую квартиру оборачивается приключением: восьмилетняя Каролинка обнаружила в опустившей комнате красивую бусинку. Оказывается, бусинка обладает чудесным свойством исполнять желания того, кто держит не в руках. По законам жанра на неё охотится злая ведьма Филомена, желающая использовать волшебную силу в своих коварных целях. Каролинка же, подружившись с новым соседом Пётреком, попадает в череду удивительных происшествий. Бусинка исполняет все, произнесённые девочкой вслух, желания: превращает детей во взрослых, заставляет машины летать по воздуху, делает людей невидимыми. Чтобы читатель не расслаблялся, напряжение истории сохраняется благодаря внезапным козням ведьмы Филомены, во чтобы то ни стало, желающей завладеть голубой бусинкой.
Волшебная сила конечна: бусинка с каждым загаданным желанием становится всё бледнее. Потому читатель напряжённо будет следить за тем, что же Каролинка с Пётреком выберут для осуществления. В историях Крюгер считывается социалистическая идеология в лучших своих проявлениях. Добрососедство – важная вещь, а локальные проблемы (как то – не дать построить на месте городского парка ресторан) нужно решать сообща. Я разревелась в конце первой части, сопереживая главным персонажам в их решении потратить последнее желание на исполнение желаний всех жителей их родного двора. Трогательно невероятно! Меня дилогия Крюгер унесла в дачное детство, когда можно было беззаботно проваливаться в затягивающие своими удивительными сюжетами книжные серии и получать от такого чтения «взахлёб» чистое концентрированное удовольствие. Предложите истории про Каролинку детям-младшешкольникам, а? Или вслух почитайте. Правда, не пожалеете.
«Ночь — это вор, который крадёт цвета»
Книга про одновременную и в масштабах сопоставимую сложность быть новорождённым ребёнком и новоиспечённым родителем.
В фокусе повествования – первые месяца жизни младенца, его потребности, уникальные способности, первые достижения и необычное тело, слишком мало общего имеющее с телом взрослого человека. Подстрочно — точно зафиксированное родительское ощущение растерянности, удивления, неуловимо и в то же время чрезвычайно изменившейся повседневности....
Книга про одновременную и в масштабах сопоставимую сложность быть новорождённым ребёнком и новоиспечённым родителем.
В фокусе повествования – первые месяца жизни младенца, его потребности, уникальные способности, первые достижения и необычное тело, слишком мало общего имеющее с телом взрослого человека. Подстрочно — точно зафиксированное родительское ощущение растерянности, удивления, неуловимо и в то же время чрезвычайно изменившейся повседневности. Но главное преимущество «Мениньо» в том, что это история про вашего ребёнка. Это то, что он будет слушать затаившись от любопытства, посмеиваясь, радуясь и переживая бесконечный восторг от узнавания. Сказки — это здорово, но когда главный герой — ты сам, это здорово вдвойне. Когда мы с Веней читали Исоль первые разы, он больше удивлялся, сравнивая Мениньо скорее со своей младшей сестрой, нежели с собой, а сейчас радуется, «вспоминая» себя и сам рассказывает/инсценирует своё младенчество. Сворачивается в клубок на моём животе, не помещается («Смотри, как я вырос!»), проверяет функции носа («Воздух, как кролики бегает») и рассказывает, что видит, опустив веки. Развороты, доставляющие особый восторг — обе стороны пищеварительного процесса, надо сказать, описанные очень деликатно и без нелепого нейминга.
Пять лет назад аргентинка Исоль стала лауреаткой премии Астрид Линдгрен, что для детских писателей-иллюстраторов звание одно из самых почётных. На русском её книги, каждая из которых — что-то очень особенное и необычное,выпускает издательство «Ай», в запасе кроме Мениньо не менее прекрасный «Петит-феномен». А возвращаясь к mi nino/el menino (название — уже отличная игра слов), добавлю, что для меня эта история поразительно тонкой философии, гениальность которой в простоте: каждая авторская метафора будет понята ребёнком.
Пролистывая страницу за страницей приличное количество детских книг, ещё давно практически на подкорку куда-то врезалась одна из иллюстраций «Мениньо»: новорожденный застыл в движении, контуры тела множатся, будто пропущенные через приложение glitch. Картинка моментально всколыхнула воспоминания первых дней первого материнства. Вот ты родила, неважно — самостоятельно или при помощи хирурга — и рядом оказывается младенец. Для тебя это какое-то совершенно незнакомое существо. И родитель в полузабытьи, бреду даже, из-за сбитого распорядка суток, чутко просыпается на каждый звук, покормить или дать бутылочку. Резануло меня слишком правдиво изображённая подвижность крошечного тельца, за сменой положений которого взгляд не успевает.
Иллюстрированным историям о приключениях маленького грызуна Бобо уже больше тридцати лет, их придумал швейцарец Остервальдер. Каждый из семи сюжетов – про дом, магазин, зоопарк, детскую площадку, купание, болезнь и День Рождения – заканчивается тем, что утомлённый насыщенными мелочами дня (для взрослого кажущимися рутиной) малыш засыпает – на руках, в коляске, в кроватке или уютно пригревшись между родителей.
«Бобо» сделан как будто диафильм: каждый сюжет получает подробную раскадровку....
«Бобо» сделан как будто диафильм: каждый сюжет получает подробную раскадровку. Текст, скорее проговаривание нарисованного, нежели самостоятельное полноценное высказывание. Вот малыш залезает на горку, вот уже уселся и готов съезжать, скатывается и, наконец, снова на земле. Такое разжёвывание, очень подробное проговаривание всех составляющих действия точно придётся кстати для самого раннего знакомства с книжным миров. Здесь всё понятно и логично, по шагам объясняется развитие сюжета, царит стабильность и спокойствие. И в этой уравновешенном константном мире малыш точно узнаёт себя, порадуется этому и найдёт умиротворение. И ещё «Бобо» – это что-то вроде вспомогательных карточек-подсказок про детскую повседневность.
Детали очень совпадают с тем, что видит вокруг любой малыш. В детской Бобо – игрушки, книжки и кроватка; за завтраком опрокидывается чашка какао, а папа засыпает, читаю сыну вслух. Бобо веселит рухнувшая башня из кубиков и пугает рычанье лев в зоопарке; в супермаркете ему хочется положить в тележку колбасы, но мама не разрешает, и, конечно, же нельзя упустить возможность покататься на аттракционе-слонике. И на площадку можно отправиться только с совком и ведерком, а уходить оттуда не хочется. Летом так интересно помогать родителям с делами на участке, столько всего: и сорняки, и шланг, и газонокосилка. В каждом родительском действе хочется поучаствовать!
Веню особенно занимает и привлекает содержание с микроскопическими иконками самых ярких high-lights из каждой истории. А Гелю, которая в свои почти два года только начинает интересоваться книгами, радует, кажется, каждый разворот «Бобо», кроме истории про зоопарк, где ей пока не довелось побывать.
Компактная энциклопедия съедобной флоры с занимательными фактами о фруктах и овощах, которые будут понятны и интересны малышам.
«Как они растут» – Манн, Иванов, Фербер перевели и издали у нас, у французского оригинала есть ещё несколько симпатичных собратьев по серии. Авторы, Ф.Гибер и К. Полон велосипеда не изобретают, а предлагают обстоятельное и в то же время лаконичное знакомство с самыми разнообразными плодами, ягодами, орехами и зеленью. По соседствуют с обычными яблоками и картошкой,...
«Как они растут» – Манн, Иванов, Фербер перевели и издали у нас, у французского оригинала есть ещё несколько симпатичных собратьев по серии. Авторы, Ф.Гибер и К. Полон велосипеда не изобретают, а предлагают обстоятельное и в то же время лаконичное знакомство с самыми разнообразными плодами, ягодами, орехами и зеленью. По соседствуют с обычными яблоками и картошкой, здесь инжир и порей, артишок и маниок. Структура книги примитивная и в этом её преимущество: на каждом развороте в реалистичной манере изображён объект с подписью (историческая справка и вкусовые качества), а рядом проиллюстрированы условия выращивания, под картинкой приведены запоминающиеся факты. Мне кажется очень важным обозначение вот этого самого контекста для таких привычных и повседневных вещей, как еда. Ни раз приходилось слышать в разных вариациях истории о детях, которые даже и в подростковом возрасте полагали, что куриная грудка это что-то само по себе из магазина, не имеющее отношения к живой кудахтающей курице.
Наши дети книгой прониклись: Веня "читает" Геле. Запомнив простую повествовательную схему, уверенно узнает знакомое и фантазирует о менее известных ему овощах и фруктах. Гелю, надо сказать, вообще от "банана" (название издания по версии без двух месяцев двухлетней крошки) не оторвать. Веня, увы, равнодушный к еде, а теперь вдруг полюбил ананас, впечатлившись его историей из подобранных в этой самой книжке. Собственно, перескажу часть из них.
В Японии капуста – декоративное растение
У порея ложный стебель – на самом деле это плотно собранные вместе листья
Баклажан – ягода, и в Италии ежегодно проводится Олимпиада, ему посвящённая
Физалис – дальний родственник томата и картофеля
Банан – самая высокая в мире трава, плодоносящая лишь раз за жизнь
Арахис – греческое слово, означающее "паук", рисунок на скорлупе и впрямь похож на паутину. Не только сьедобен, но и используется для производства клея, пластмассы и растительной шерсти
Если очень хочется Дэвида Линча для детей, то вот вам, пожалуйста, любая книга из серии про Медвежонка, он же Little Bear в оригинале. Каждая из четырёх историй переплюнет предыдущую по степени абсурда, очень тонкого, именно такого, что в состоянии прочувствовать даже совсем малыш.
«Медвежонку холодно» – совершенно неожиданная развязка у знакомого каждому ритуала сборов на прогулку. Для кого-то они превращаются в ад, некоторые дети, наоборот, содействуют – лишь бы поскорее оказаться на...
«Медвежонку холодно» – совершенно неожиданная развязка у знакомого каждому ритуала сборов на прогулку. Для кого-то они превращаются в ад, некоторые дети, наоборот, содействуют – лишь бы поскорее оказаться на улице, У медвежонка всё иначе. Вышел за порог, вроде холодно. Что делать? Мама советует надеть шапку. Но и этого мало. Курточка? Лыжные штаны? Всё равно холодно. Медведица просто в нокаут отправляет советом: может, шубка спасёт? И вы не думайте, что она достала предмет гардероба, изобретённый человеком. Нет! Медвежонок снял шапку, куртку и штаны и оказался в шубке! То то же.
«Деньрожденный суп» Проснувшись в свой праздник, Медвежонок не обнаружил маму. Кто же тортик испечёт? Медвежонок не растерялся и решил приготовить деньрожденный супчик, ведь гости придут (компания странная): Курочка, Утка и Кот. Все чинно ждут за столом, и вот супчик готов, медвежонок гордо и осторожно вносит дымящееся угощенье на подносе. И только друзья начали наслаждаться ароматным бульоном, как подкралась мама-медведица, с тортиком со свечками.
«Медвежонок летит на луну» Почему бы не отправиться на луну, если на голове коробка, она же скафандр? Почему не полететь, если ты не птица, а если и птица, то они, кажется, не долетают до Луны? Всего-то забраться повыше и прыгнуть. Окажешься на Луне. Вот правда всё на Луне очень похоже на Землю: деревья, птицы, даже домик, даже обед медвежий. И мама-медведица, как на Земле. И история у неё странная-странная. Говорит, что её медвежонок отправился на Землю и обедать не стал, так что можно его обедом и подкрепиться. Тут-то Медвежонок решает закончить представление и вернуться в свою привычную роль Медвежонка с Земли.
«Медвежонок мечтает» Перед сном в кровати все мечтают, не только малыши, медвежата тоже и очень оригинально – летать на облаке, плавать на корабле викингов, о туннеле, ведущем прямо в Китай(!), большой красной машине и принцессе, угощающей тортиком. Но мама-медведица умеет вернуть в реальность. И делает это мягко, потому что некоторым мечтам она может помочь осуществиться. Например, сказку Медвежонку рассказать. И такую, в которой он, а не кто-то другой, оказывается главным героем, и приключения с ним случаются те, которые только с Медвежонком могут произойти. И не где-то, а в этой самой книжке. Кто не любит слушать историй про себя? Этот приём вызывает неизменный восторг у тех, кому читаю первую книжку из серии про Медвежонка вслух. Да и я, признаться, при первом знакомстве с ней была очень удивлена.
Дуэт американки Элси Хоумланд Минарик и британца Мориса Сендака выстрелил в конце пятидесятых. И спустя шестьдесят лет милейшая серия хуже не стала. Она абсолютно вне времени: вроде бы тут животные выряжены в костюмы викторианской эпохи, но где и когда разворачиваются события – совершенно не понятно, да и не нужно. На русский перевела для «Розового жирафа» «Медвежонка» Евгения Канищева, чей отличный тщательно-лаконичный перевод эпохальной иллюстрированной книги того же Сендака «Там, где живут чудовища», наверняка многим запомнился и полюбился. Диалоги персонажей в «Медвежонке» выстроены по одинаковой схеме, они повторяются по несколько раз, меняется лишь одна деталь. Сделано это, разумеется, специально для того, чтоб не усложнять детское восприятие.
«Медвежонок», Э. Х. Минарик, «Розовый жираф», 2018
Мудрое японское высказывание, в котором нет сюжета, а повествование сводится к описанию одновременно происходящих событий в разных точках мира.
Подступиться к объяснению своим детям мироустройства вообще непросто, а книга Ёсифуми Хасэгава – пример того, как сделать это на простых частностях. Жизни самой по себе в отрыве от миллиардов людей на планете не существует: пока ты ешь на обед свой рамэн, множество других в то же время совершают какие-то действия. ?
Слов в книге совсем немного,...
Подступиться к объяснению своим детям мироустройства вообще непросто, а книга Ёсифуми Хасэгава – пример того, как сделать это на простых частностях. Жизни самой по себе в отрыве от миллиардов людей на планете не существует: пока ты ешь на обед свой рамэн, множество других в то же время совершают какие-то действия. ?
Слов в книге совсем немного, всего-то десять предложений. Тем не менее ощущение полноты под конец с удовлетворением обнаруживается. На каждом развороте – очередной персонаж, застигнутый на унитазе или за просмотром телевизора, в процессе готовки, игры на скрипке или в футбол. География происходящего постепенно расширяется до международных масштабов. Вот уже девочке вместо обеда или игры приходится продавать хлеб или нянчить малыша, а мальчику, ровеснику того, с которого начинается рассказ, пасти корову. Ритмичное и кажущееся под конец монотонным повествование вдруг сбивается. Нарушается оно изображением лежащего бездвижным на песке ребёнка. Объяснений его смерти нет – был ли то выстрел, истощающение голодом или серьёзная болезнь. Только безоценочная констатация происходящего с указанием места, повторявшаяся с начала книги: «В стране за далекими горами один мальчик упал и больше не встал. Дует ветер. Дует ветер. Дул ветер, а в это время…». Спасибо автору, выносящему смерть в поле зрения и обсуждения в таком понятном контексте. ?
Всегда радуюсь возможности приобщить к другой культуре. Ровно как путешествия в другую страну развивают и обогащают детей (мы постоянно с удивлением замечаем скачки в развитии: Веня так начал говорить предложениями после месяца, проведённого в греческих Салониках), так и любая прежде незнакомая деталь, встречающаяся в книге, выполняет ту же опцию, ну или по крайней мере вызывает любопытство. Вот ты, белый европейский человек, ешь вилкой, японец – палочками, а большая часть населения земли вообще принимает пищу при помощи одних только рук. ?
Книга «Как смотреть на картины» стоит очень качественного курса по теории и истории искусства.
Её структура повторяет построение лекционного цикла. Текст делится на тринадцать глав, в каждой из которых на конкретных и почти всегда не самых банальных примерах разбирается не какое-то определённое течение или явление, а радикально разные способы взгляда на картину. Здесь нет лично мне уже надоевшего хронологического анализа, наоборот, орнаменты багдадского Корана соседствуют с точечными...
Её структура повторяет построение лекционного цикла. Текст делится на тринадцать глав, в каждой из которых на конкретных и почти всегда не самых банальных примерах разбирается не какое-то определённое течение или явление, а радикально разные способы взгляда на картину. Здесь нет лично мне уже надоевшего хронологического анализа, наоборот, орнаменты багдадского Корана соседствуют с точечными картинами Хёрста. И этот приём – отнюдь не провокационная конфронтация, а гармоничная и сильная метафора, такая, что надолго закрепит в памяти разумные авторские тезисы. Очень много того, что вызывает сильный шок, точнее, такой шок, который способна спровоцировать история об искусстве. И надо отдать должное автору – ей прекрасно это удаётся без злоупотребления «скандальными» сюжетами, вроде отрезанного уха Ван Гога. «Как смотреть на картины», наверное, более релевантно культурному опыту старших подростков, и вряд ли будет понятна тем, кто младше; абсолютно точно понравится любому взрослому, особенно тем, кто любит скептически отзываться об искусстве вообще и о том, что называется искусством современным в частности. Язык здесь очень ясный, простой и не перегруженный узкоспециальной терминологией, читается даже как-то слишком шустро и легко.
Постепенно Вудфорд повествует:
- о функциях картины; их автор предлагает четыре: сакральная (простой визуальный пересказ религиозных сюжетов), вуду (визуализация желаемого результата – всем известные наскальные изображения охоты на бизона), аллегорическая (загадки для образованной публики) и выражение творческой активности и физической энергии художника, рассказ о действиях его тела и движении мысли
- о том, что не всегда художники стремились сделать картины похожими на окружающий мир – искажение реальности даёт живописцу возможность проникнуть сквозь оболочку видимого. Примеры тому – сюрреалистичные пейзажи Дали, пульсирующие – Ван Гога, чёткие контуры и строгие формы Хокусая
- полотно может быть критическим высказыванием живописца на счёт эпохи, исторических событий или конкретного персонажа. Например, вполне обычная, на первый взгляд, картина Яна Стена, на деле оказывающаяся шпилькой образу жизни зажиточных семей
- даже самые оригинальные художники очень чутки к традиции
Сюжет о традиции в искусстве поразил меня напорчь. Наверняка вы видели картину Мане «Завтрак на траве» (если нет, листайте фото). И вот Вудфорд как ни в чём не бывало рассказывает про то, как Пикассо спустя сто лет после Мане, так увлёкся созданием картин по мотивам «Завтрака», что за три года таких вариаций набралось аж 200 штук. А Мане, в свою очередь, на своём полотне с поражающей точностью воспроизвёл три фигуры с гравюры Рафаэля «Суд Париса». Рафаэль же обратился к рельефу римского саркофага III века. Так и получилась четырёхуровневая цитата. Меня подобные истории очень впечатляют. Кажется, именно подобные кейсы способны в хорошем смысле заставить любого заинтересоваться и поглубже зарыться в историю искусств. И с автором соглашусь безоговорочно: чем более исчерпывающие знания о традициях имеются, тем больше удовольствие получаешь походов в музеи и рассматривания альбомов.
https://www.instagram.com/p/BkuKdirHM4J/?taken-by=knigobrazie
Не знаете, что почитать?