Рецензии (отзывы) покупателя Демидова Мария

Честно говоря, велик соблазн ограничиться простым и абсолютно честным: читайте эту книжку, она классная! :) И никакого риска наговорить ерунды или что-нибудь заспойлерить. Потому что спойлерить здесь очень даже есть что. Или можно без всяких спойлеров сказать о том, что я ревела над финалом. Все три раза, которые читала. И да, я уже успела прочитать эту историю три раза и с полной уверенностью могу заявить, что при перечитывании она не только не блекнет, но, наоборот, начинает играть новыми...

Читать полностью

Честно говоря, велик соблазн ограничиться простым и абсолютно честным: читайте эту книжку, она классная! :) И никакого риска наговорить ерунды или что-нибудь заспойлерить. Потому что спойлерить здесь очень даже есть что. Или можно без всяких спойлеров сказать о том, что я ревела над финалом. Все три раза, которые читала. И да, я уже успела прочитать эту историю три раза и с полной уверенностью могу заявить, что при перечитывании она не только не блекнет, но, наоборот, начинает играть новыми красками – потому что теперь-то тебе понятно… теперь-то ты знаешь… много чего знаешь, одним словом.

Вообще я очень люблю книги, которые по-новому раскрываются при втором прочтении, а «Основы человечности» как будто созданы для того, чтобы читать их как минимум дважды. Не случайно же финал перекидывает изящный мостик между двумя временными линиями и настойчиво предлагает пройти по нему, чтобы прочесть уже немножко другую историю, в которой случайные детали и мимоходом брошенные фразы будут высверкивать новыми яркими вспышками, а знакомые уже персонажи, их поступки и реакции предстанут немного иными, окажутся ещё более близкими и понятными. В результате получается этакая книга-уроборос с точно выверенной композицией и очень красивым эмоциональным узором.

Что касается жанра, «Основы человечности» – это городское фэнтези, с магами, оборотнями, призраками и ещё кое-какими сверхъестественными существами, и вместе с тем – социально-психологическая драма о детях и родителях, об учениках и учителях, о дружбе и доверии, об ошибках и уроках. О боли и страхе. О бескорыстно протянутой руке и о спасении утопающих, которое не всегда дело рук самих утопающих. Причём лично мне особенно нравится то, что все главные герои (а их здесь трое) в разные моменты и при разных обстоятельствах успевают побыть и утопающими, и спасателями. В первую очередь друг для друга.

Кстати о главных героях. Знакомьтесь:

Вот Ксюха, обычная пятнадцатилетняя школьница, которая живёт обычной жизнью в обычном приволжском городе – до тех пор, пока не встречает на набережной странного хромоногого парня в косухе, рваных джинсах и кедах не по погоде. И после этой встречи знакомый и привычный ей мир даёт трещину.

Вот Тимур (Игоревич), обычный школьный учитель, чей мир тоже в своё время дал трещину. Правда, это было давно, и трещина успела подзатянуться. Наверное. Может быть.

А вот Людвиг. Хромоногий парень в косухе, рваных джинсах и кедах не по погоде. И его мир когда-то тоже дал трещину. А потом – ещё одну. Когда он совершил нечто такое, что пустило его дальнейшую жизнь под откос.

У каждого из этих троих – свои заботы и проблемы, и этими проблемами как-то очень быстро проникаешься. Как и самими героями. И теми, кто их окружает. Потому что здесь даже эпизодические персонажи живые и яркие – не маски, не функции, а полноценные характеры, со своими достоинствами, недостатками, привычками и заблуждениями. Впрочем, иначе и быть не могло, ведь «Основы человечности» – в первую очередь книга о людях, о сложных отношениях между ними. О том, как они ломают друг друга и как – порой совершенно неожиданно – друг друга спасают.

Здесь даже магия – в значительной степени символ, метафора, способ подчеркнуть и более наглядно показать какие-то вполне обычные, ничуть не магические явления. Собственническое отношение родителя к ребёнку. Страх. Эмпатию. Талант. Конфликт желаний и возможностей. Соотношение целей и средств.

Но несмотря на то, что «Основы человечности» – роман скорее психологический, чем приключенческий (лично мне нравится называть его «психотерапевтическим янг-эдалтом», что бы это ни значило)), динамика в нём такая, что с трудом успеваешь переводить дыхание. Здесь не так уж много того, что можно назвать «движухой», внутреннее действие отчётливо преобладает над внешним, но даже в мирных разговорах у камина эмоций и напряжения ничуть не меньше, чем могло бы быть в драках, погонях или взрывах. Что уж говорить о разговорах не мирных – тех, в которых межличностные конфликты, непонимание и манипуляции рвут душу на части…

В «Основах человечности» немало довольно болезненных эпизодов, от которых становится почти физически некомфортно, и тем не менее это невероятно уютная книга. Отчасти благодаря тому обаянию, которое присуще, кажется, всем Катриониным текстам. Отчасти благодаря главным героям и их отношениям, в которых очень много тепла, заботы и нежности при полном отсутствии романтики. Отчасти благодаря атмосфере и характеру Дома, в котором ведутся важные разговоры (и который я совершенно напрасно не записала в число главных героев). И, разумеется, благодаря тому, что к большинству нанесённых читателю душевных ран своевременно прикладывается достаточное количество метафорического подорожника.

Эта книга и сама сродни подорожнику. А может – зелёнке, которая, прижигая рану, причиняет боль, но в конце концов приносит облегчение. И ощущение, что самое страшное позади и всё непременно будет хорошо.

Ведь даже если ты не оправдываешь ожиданий и не вписываешься в рамки, в которых тебя хотят видеть, найдётся кто-то, кто тебя примет и поймёт – с первого слова, а то и вовсе без слов.

Даже если ты наломал дров, потерял самых близких людей, оказался в безвыходной ситуации, а единственный, кого ты теперь можешь назвать другом, – монстр, питающийся кошмарами, – найдётся кто-то, кто поверит тебе, вопреки здравому смыслу, и протянет руку помощи, и отдаст последнюю котлету.

И даже если ты самый обычный человек, не гений, не герой, не находчивый плут, не стойкий оловянный солдатик, если ты то и дело паникуешь и косячишь, совершаешь импульсивные глупости и не слишком понимаешь, как жить эту жизнь, найдётся кто-то, кто подхватит тебя в падении – не потому, что ты как-то особенно важен для мира, а потому, что в мире существует доброта. И человечность.

Ведь в конечном итоге, в полном соответствии с названием, эта книга – именно о человечности. О праве на любовь, поддержку и защиту. О праве на спасение – даже для того, кто совершил нечто непоправимое. Скрыть

Есть особая писательская смелость в том, чтобы намеренно строить сюжет вокруг персонажа, которому трудно сочувствовать и практически невозможно симпатизировать. А Олег Крылов – главный герой «Куклолова» – именно таков. Пусть даже это – не совсем его вина.

Потеряв обоих родителей, Олег пытается найти точку опоры в рушащемся мире, одновременно скорбя по матери и пылая ненавистью к отцу, которого винит в её смерти. Ведь это его болезненная страсть лишила её малейшего шанса на выздоровление....

Читать полностью

Есть особая писательская смелость в том, чтобы намеренно строить сюжет вокруг персонажа, которому трудно сочувствовать и практически невозможно симпатизировать. А Олег Крылов – главный герой «Куклолова» – именно таков. Пусть даже это – не совсем его вина.

Потеряв обоих родителей, Олег пытается найти точку опоры в рушащемся мире, одновременно скорбя по матери и пылая ненавистью к отцу, которого винит в её смерти. Ведь это его болезненная страсть лишила её малейшего шанса на выздоровление. Ведь это он вместо лекарства купил немыслимо дорогую коллекционную куклу Изольду. Куклу, которую самому Олегу отчего-то так трудно выпустить из рук…

Эта книга не для тех, кто ищет возможности сжиться с главным героем, найти с ним что-то общее. Она – для любителей понаблюдать за теми сложными и порой жуткими процессами, которые происходят у героя в голове.

«Куклолов» – история об одержимости, которая, хоть и имеет мистическую природу, большую часть времени походит на передавшуюся по наследству душевную болезнь и, по сути своей, ничем не отличается от вполне реальных страстей, сплошь и рядом овладевающих людьми. Страстей, которые способны поглотить, подчинить, перемолоть безжалостными челюстями. Эти механизмы, пусть и прикрытые здесь мистическим флёром, выглядят очень реалистично и оттого ужасают ещё сильнее.

А ещё это история о кукольном театре и его символической двойственности. С одной стороны – высокое искусство, сплав красоты и мастерства, чудо, созданное человеческими руками. С другой – псевдожизнь, нечто неживое, притворяющееся живым, рождающее жуткие легенды о кукловодах, отдающих куклам часть своей души. И оба этих слоя, отражая друг друга, накладываясь друг на друга, предстают во множестве деталей, ярких и эмоциональных описаний, бытовых мелочей, звуков, запахов.

Возможно, эта история была бы более «моей», если бы за подавляющим влиянием, которое оказывают на Олега куклы, виделась хоть какая-то борьба, хоть какое-то сопротивление. Но, как я уже говорила, эта книга не из тех, в которых к герою удаётся проникнуться искренней симпатией. Олег полностью поглощён тем мрачным роком, который ведёт его к цели, его мысли, переключившись в режим охоты, уже не стремятся обратно. Отдельные вспышки сомнений даже не успевают толком оформиться. И это не недостаток – это особенность. Некомфортная и в чём-то безжалостная, но выводящая к яркому и сильному финалу.

Я не могу сказать, что лично меня «Куклолов» полностью заворожил, заставив отбросить все возникавшие по ходу чтения вопросы. (Я, например, так и не поняла, для чего было нужно чередование первого и третьего лица, и что там всё-таки произошло с Карелиным, и в чём, собственно, состоит сюжет «Серой мельницы»…) Но он определённо меня впечатлил – красотой образов, эмоциональной насыщенностью, убедительностью психологических состояний.

А потому первое знакомство с автором определённо не будет последним :) Скрыть

Я люблю уютные книги, люблю мистические или символические разговоры с городами, люблю истории о поддержке, о дружбе, о том, как люди выводят друг друга из эмоциональных, психологических и прочих тупиков… Словом, ничего удивительного, что меня заинтересовали хтони Ирины Ивановой. И ничего удивительного, что они мне понравились :)
Несмотря на то, что часть действия происходит зимой, «Хтонь в пальто» – очень осенняя книга с очень осенними контрастами. Здесь есть и пробирающий до костей холод, и...

Читать полностью

Я люблю уютные книги, люблю мистические или символические разговоры с городами, люблю истории о поддержке, о дружбе, о том, как люди выводят друг друга из эмоциональных, психологических и прочих тупиков… Словом, ничего удивительного, что меня заинтересовали хтони Ирины Ивановой. И ничего удивительного, что они мне понравились :)
Несмотря на то, что часть действия происходит зимой, «Хтонь в пальто» – очень осенняя книга с очень осенними контрастами. Здесь есть и пробирающий до костей холод, и тепло мягкого пледа, темнота подворотен и заброшек и яркость разноцветных листьев. Здесь хватает мрачности, но по большей части это мрачность хэллоуинской вечеринки – очень классной, очень атмосферной хэллоуинской вечеринки. Разве что в главе «Ключевой персонаж» смерть из разговоров, размышлений и метафор выплёскивается в реальность, окатывает тебя ледяной водой и выбрасывает на декабрьский холод. Но в остальном уют всё же преобладает над ознобом. Даже Вик, со всеми его мрачными разговорами про «гроб, гроб, кладбище», ощущается не как чудовище, а как тот, кто может от любого чудовища защитить.
Кстати о чудовищах. Хтони, разумеется, не просто так называются хтонями. В чём-то они, большую часть времени вынужденные скрывать свой чудовищный облик, очень похожи на людей. Они выглядят как люди, живут и работают как люди, ходят в кафешки, выстраивают отношения с коллегами, влюбляются, боятся, преодолевают внутренние конфликты… И всё же они не люди. Они больше видят и чувствуют, они обладают особенными талантами, они сильны и опасны… А ещё они могут провести человека через смерть, позволив ему отбросить всё лишнее и взглянуть на мир свежим, чистым взглядом (лично мне этот образ показался одним из самых сильных и красивых в книге).
Агентство «Хтонь в пальто» выполняет самые разные заказы, но чаще всего речь идёт о решении тех или иных психологических проблем. Хтони помогают людям понять самих себя, распутывают внутренние узлы, зажигают свет, позволяющий увидеть скрытые во мраке пути. Кто-то наверняка найдёт здесь подсказки и для себя. Потому что иногда, чтобы найти решение – или хотя бы сделать шаг в его направлении, – нужно всего лишь посмотреть на ситуацию под новым углом. И хотя мой внутренний скептик бурчит, что обычно этого недостаточно, я заматываю ему рот цветастым вязаным шарфом и старательно верю, что чудеса иногда случаются. Особенно когда поблизости оказывается кто-то, кто способен откликнуться на твоё внутреннее «Я не знаю, что со мной, я не знаю, что мне делать, спасите меня, кто-нибудь!». Хтони – откликаются. И спасают. Скрыть

– Неинтересно, когда знаешь, чем всё кончится.
– А мне кажется, что это неважно. Интересно же понять, почему всё кончается именно так.

Я люблю психологическую прозу. Люблю заглядывать в головы и души персонажей, люблю смотреть на ситуации с разных точек зрения. А ещё люблю истории о взаимоотношениях, взаимопонимании, взаимонепонимании и прочих взаимосвязях и взаимодействиях. Одним словом, мимо «Протагониста» я пройти не могла, а не пройдя, не могла им не впечатлиться.
Во-первых, эта книга...

Читать полностью

– Неинтересно, когда знаешь, чем всё кончится.
– А мне кажется, что это неважно. Интересно же понять, почему всё кончается именно так.

Я люблю психологическую прозу. Люблю заглядывать в головы и души персонажей, люблю смотреть на ситуации с разных точек зрения. А ещё люблю истории о взаимоотношениях, взаимопонимании, взаимонепонимании и прочих взаимосвязях и взаимодействиях. Одним словом, мимо «Протагониста» я пройти не могла, а не пройдя, не могла им не впечатлиться.
Во-первых, эта книга мастерски написана. В центре композиции – самоубийство Никиты, студента элитного университета, а вокруг него – девять историй, девять голосов, девять характеров… Девять эпизодов, в каждом из которых – свой рассказчик. И все эти эпизоды написаны от первого лица и написаны абсолютно по-разному, что заставляет меня-читателя выдыхать восторженное «вау», а меня-писателя – делать мысленные заметки: «ага, вот как ещё можно, здорово, надо запомнить!»
Во-вторых, само содержание «Протагониста», темы, которые он затрагивает, конфликты, с которыми сталкивает героев и читателей, – всё это цепляет, резонирует, не позволяет равнодушно скользить взглядом по строчкам. Во всяком случае, мне – не позволило.
Отношения с семьёй и с общественными институтами, которые называют себя семьёй; попытки оправдать чужие и собственные ожидания – идущие изнутри или навязанные извне; долг и призвание; профессиональное выгорание и незаметное, исподволь подкрадывающееся предательство собственных принципов; равнодушие и человечность; переживание травматичного опыта и то, насколько сложно бывает понять другого, если его опыт, его условия жизни, его картина мира кардинально отличаются от твоих… И всё это – в глубине и объёме, в разных проявлениях, увиденное разными глазами…
Отчётливо выделяется на общем фоне последний голос – голос женщины, о которой к началу её эпизода уже сказано достаточно, чтобы составить вполне определённое представление о её характере и мотивах. Вот только она, в отличие от Никиты, всё ещё может рассказать собственную историю. Поначалу эта история может показаться слишком подробной, слишком пространной – по сравнению с историями остальных персонажей. Она как будто уводит роман к другой теме, в другое время, в другой жанр, превращает его из психологической драмы в драму криминальную. И вместе с тем именно такая подача обеспечивает необходимую перемену восприятия, позволяет прочувствовать опыт, который для читателей, не испытавших на своей шкуре всей специфики 90-х, так же непредставим, как для благополучной девочки Ники.
Каждый из героев в той или иной степени чувствует себя виноватым в том, что случилось с Никитой. И по мере чтения становится очевидно, что, когда происходит такая беда, каждый, кто был рядом, в каком-то смысле виновен. И вместе с тем – в полной мере не виновен никто.
Каждый из героев совершает ошибки, за которые при беглом взгляде со стороны его очень легко заклеймить. И – что важно – даже при взгляде «изнутри» они не перестают восприниматься как ошибки. Но такой взгляд даёт возможность увидеть и нечто другое. Не только потаённые грехи и слабости, но и боль, не выставленную напоказ, скрытые нити, натяжение которых влияет на характеры и поступки. Это никогда не повод для оправдания, но всегда – для понимания и сочувствия.
Мы смотрим на происходящее глазами девяти рассказчиков, мы узнаём об их переживаниях, проникаемся или не проникаемся ими, понимаем их или не понимаем, осуждаем или жалеем… Но очевидно одно: центральный герой, тот, вокруг которого выстраивается повествование, так и остаётся фигурой умолчания, тишиной, вопросительным знаком. Можно попытаться составить его портрет из осколков, которые держат в руках рассказчики, но чей это будет портрет? Его ли? Нет. На самом деле нет. И финальная ситуация с письмом неумолимо это доказывает. Он – главный герой этого романа. Но его – нет. И в этом видится если не жестокая справедливость, то логичное следствие жизненного выбора. Выбирая смерть, ты навсегда отказываешься от собственного голоса. Навсегда передаёшь другим право говорить о тебе – так, как они видят, чувствуют или считают нужным. Скрыть

Что можно успеть, пока спускаешься в лифте с тринадцатого этажа на первый? Посетовать на грядущий дедлайн? Помечтать о кофе? А может быть, переосмыслить всю свою жизнь? Да, очень может быть, особенно если лифт всё продолжает и продолжает спускаться, а ты понятия не имеешь, сможешь ли из него выбраться и где после этого окажешься.
Итак, журналистка Уля всего лишь хотела выпить кофе, но по пути катастрофически застряла – в лифте, в собственных воспоминаниях… и, очевидно, где-то ещё: в...

Читать полностью

Что можно успеть, пока спускаешься в лифте с тринадцатого этажа на первый? Посетовать на грядущий дедлайн? Помечтать о кофе? А может быть, переосмыслить всю свою жизнь? Да, очень может быть, особенно если лифт всё продолжает и продолжает спускаться, а ты понятия не имеешь, сможешь ли из него выбраться и где после этого окажешься.
Итак, журналистка Уля всего лишь хотела выпить кофе, но по пути катастрофически застряла – в лифте, в собственных воспоминаниях… и, очевидно, где-то ещё: в пространстве и времени, во сне, в бреду, в параллельной вселенной? В посмертии, на пороге которого вся жизнь проносится перед глазами? Где-то, где лифт может бесконечно спускаться в какие-то неведомые глубины, пока ты, пытаясь выбраться, неуклонно спускаешься в глубины собственной памяти и души.
Когда я писала о «Туманах и чудовищах», то говорила, что их огромный, тщательно продуманный мир выплёскивается за рамки довольно небольшой и камерной истории. В «Дверях» же внешний мир, по сути, сжимается до границ лифта, зато мир внутренний переливается всеми красками, отправляя читателя в этакое «путешествие к центру Ули». Здесь страх сплетается с иронией, попытки выбраться из лифта неотделимы от размышлений о смысле жизни и природе вещей, а возможные трактовки происходящего вызывают цепочки ассоциаций с фильмами, сериалами, книгами, играми и прочими вещами, которые составляют значительную часть жизни замкнутой Ули. И даже сама эта замкнутость метафорична, потому что чем дальше, тем яснее становится, что Уля не только застряла в странном вечно движущемся лифте, но и выстроила вокруг себя невидимые стены, мало чем от этого лифта отличающиеся. И не то чтобы у неё не было для этого причин…
Вот так, наедине с Улей (а также зеркальной Улей, белой кружкой, «кафкой» и непонятно откуда возникающими голосами) и проходит примерно половина книги. И только когда двери наконец открываются, осознаёшь, что эта половина пролетела совершенно незаметно. И дело не только в том, что лично я в принципе люблю всяческую рефлексию и внутренние монологи, – просто эти рефлексия и монологи написаны так живо, эмоционально и обаятельно (Уля вообще при всей своей замкнутости невероятно обаятельна), что увлекают ничуть не меньше, чем могли бы увлечь исследования неведомых земель, неожиданные встречи, погони и прочий экшен.
Кстати, всё это (и исследования, и встречи, и погони) в книге тоже есть. Потому что однажды двери откроются и Уле придётся разбираться с тем, где же она оказалась, что всё-таки происходит и как ей теперь быть. И уединение её тоже будет нарушено – восхитительно харизматичным персонажем по имени Рахи, почти таким же странным, как всё окружающее (и поверьте, мне стоит больших усилий удержаться от сумбурных влюблённых воплей и многословных спойлеров))).
И так же – с восторгами и без спойлеров – я не могу не упомянуть о том, как логично в конце концов объясняется необъяснимое, как ловко распутывается запутанное, какими аккуратными стежками сшивается в кульминации внутреннее и внешнее, чтобы превратиться в изящный узор, полный красоты и надежды. Скрыть

Есть книги, которые обличают пороки, вытаскивают на свет какую-нибудь затаённую в человеческих душах пакость, словом, показывают «что такое плохо». Но я обычно с куда большей нежностью отношусь к книгам, которые помимо этого (а то и вместо этого) показывают «что такое хорошо». Так вот, «Сияй!» – это концентрированное «что такое хорошо».
И сама главная героиня, пятнадцатилетняя Яся, и её отношения с друзьями, и образы родителей – Ясиных и не только – всё это вышло одновременно очень настоящим (в...

Читать полностью

Есть книги, которые обличают пороки, вытаскивают на свет какую-нибудь затаённую в человеческих душах пакость, словом, показывают «что такое плохо». Но я обычно с куда большей нежностью отношусь к книгам, которые помимо этого (а то и вместо этого) показывают «что такое хорошо». Так вот, «Сияй!» – это концентрированное «что такое хорошо».
И сама главная героиня, пятнадцатилетняя Яся, и её отношения с друзьями, и образы родителей – Ясиных и не только – всё это вышло одновременно очень настоящим (в том числе за счёт прекрасного, лёгкого и живого языка) и очень светлым (хотя и не без тёмных крапинок и чёрточек, не позволяющих истории сделаться совсем уж сахарной). Добрик – это вообще отдельная песня и безусловный краш :)
Поначалу кажется, что в этой атмосфере, на этой почве просто не может возникнуть серьёзный конфликт. Однако же он возникает – неожиданный, глубокий и болезненный. Такой убедительный, что вместе с главной героиней невольно теряешься и отчаиваешься – как же теперь всё это распутывать?
По итогу «Сияй!» – живая, искренняя и трогательная история о первой любви, которая иногда оборачивается той ещё путаницей, особенно когда направлена на того, кто на десять лет тебя старше; об ошибках и обидах, о поддержке и взаимопонимании, о доверии – таком ценном и таком хрупком, и о дружбе – крепкой, словно скала на пути штормовой волны. Скрыть

Атмосферная, завораживающая, певучая, тревожная, напряжённая, нежная… Вот что вертится у меня в голове, когда я пытаюсь сформулировать отзыв на эту книгу. Потому что «Туманы и чудовища» именно таковы. Порой – гнетуще мрачны, порой – парадоксально уютны. Полны тумана, в котором легко заблудиться, и магических нитей, которые могут стать путеводными, а могут обжечь, опутать, утянуть на дно…
Это история о девушке, которая согласилась изменить чужую судьбу и поплатилась за это собственным будущим,...

Читать полностью

Атмосферная, завораживающая, певучая, тревожная, напряжённая, нежная… Вот что вертится у меня в голове, когда я пытаюсь сформулировать отзыв на эту книгу. Потому что «Туманы и чудовища» именно таковы. Порой – гнетуще мрачны, порой – парадоксально уютны. Полны тумана, в котором легко заблудиться, и магических нитей, которые могут стать путеводными, а могут обжечь, опутать, утянуть на дно…
Это история о девушке, которая согласилась изменить чужую судьбу и поплатилась за это собственным будущим, а возможно – непоправимо сломала жизнь человека, о котором ничего не помнит.
Это история о чудовище, которое не знает, кем оно было прежде и было ли оно когда-нибудь кем-то иным.
Это история о маленьком городе на берегу моря. О городе, что когда-то был полон жизни, а теперь – полон тумана, в котором пропадают люди.
И, конечно, это история о его жителях – очень разных, со своими тайнами и мечтами, героизмом и ошибками.
В каком-то смысле «Туманы и чудовища» – история о возвращении домой и обретении дома. О том, что даже вынужденное возвращение в места, из которых ты когда-то сбежал не оглядываясь, – это не обязательно отступление и поражение: порой это лишь новый поворот на пути, а может – начало чего-то совершенно неожиданного, ведь ты неизбежно возвращаешься другим, и прошлое не может поймать тебя в свои сети, если ты сам ему этого не позволишь.
А ещё это история о близости. О тех невыразимо хрупких и вместе с тем удивительно прочных связях, которые могут возникнуть, когда люди (и не только люди) готовы слушать и слышать, смотреть и видеть, понимать и сопереживать.
Здесь всё сплетено и связано – магическая интрига и детективный сюжет, страхи прошлого и ошибки настоящего, здравомыслие и безрассудство, чудовища, которые порой так человечны, и люди, которые порой совершают чудовищные поступки… А ещё – множество деталей яркого, объёмного мира и множество зёрен других, оставшихся за пределами текста историй.
На самом деле меня до самого финала не покидало ощущение, что этой книге немножко тесно внутри себя самой. Кажется, будто видишь небольшой кусочек огромного полотна, ограниченный компактной рамой, различаешь отголоски мелодий, которые хотелось бы услышать целиком. Читая, многое узнаёшь о мире, о его географии, магии, верованиях… и вместе с тем как будто скользишь над этим миром, наблюдая за ним с огромной высоты, видя многое, но почти ничего – вблизи.
Это едва ли можно назвать недостатком: «Туманы и чудовища» – камерная история, которой вовсе не нужна широта географии. Ты вглядываешься в туманы Инезаводи, туманы Инезаводи вглядываются в тебя – и этого вполне достаточно. Но многочисленные детали, подбрасываемые автором, словно веточки, в огонь читательского любопытства, заставляют желать большего: побродить по мастерским Железного Цеха, побывать в других магических дворах, послушать местные легенды, познакомиться с местными традициями, разогнать туман над судьбами девочки, которая подружилась с сиреной, и мальчика с необычном кинжалом, и брата с сестрой, разлучённых и вновь обретших друг друга… Но «Туманы и чудовища» – история не о них. Это история о мастерице с волшебными ножницами, способными разрезать нити чужих судеб; о её страхах и потерях, о её вине и, конечно, о её чудовище… Скрыть

«И да будут их страсти живительным пламенем, а не мертвенной тьмой»

Браться за книгу, от которой многого ждёшь (а от «Серебряной клятвы» я изначально ждала очень многого), всегда чуточку страшно. Вдруг разочарует? Вдруг что-то пойдёт не так, не срастётся, не срезонирует? Но зато как же радостно, когда высокие ожидания оправдываются!
Начиная говорить о «Серебряной клятве», не знаешь, в какую сторону бросаться: то ли рассуждать об исторических аллюзиях и прототипах, то ли восхищаться...

Читать полностью

«И да будут их страсти живительным пламенем, а не мертвенной тьмой»

Браться за книгу, от которой многого ждёшь (а от «Серебряной клятвы» я изначально ждала очень многого), всегда чуточку страшно. Вдруг разочарует? Вдруг что-то пойдёт не так, не срастётся, не срезонирует? Но зато как же радостно, когда высокие ожидания оправдываются!
Начиная говорить о «Серебряной клятве», не знаешь, в какую сторону бросаться: то ли рассуждать об исторических аллюзиях и прототипах, то ли восхищаться продуманностью и детализированностью мира, то ли нахваливать стиль, то ли делиться эмоциями, которые во время чтения захлёстывают и плещут через край, то ли перемывать косточки персонажам, которые здесь один другого ярче… Но я начну с того, что лично для меня оказалось, наверное, самым важным. С чувства равновесия.
Равновесие и баланс – слова, которые постоянно всплывают у меня в голове, когда я думаю о «Серебряной клятве» и пытаюсь сформулировать впечатления. Баланс во всём – в эмоциях, в чередовании напряжённых и спокойных сцен, внутреннего и внешнего действия… Впрочем, здесь я могу быть необъективна. Возможно, если подойти к тексту с линейкой и счётами, окажется, что внутреннее действие всё-таки перевешивает. Здесь много, очень много диалогов и рефлексии. Но, во-первых, напряжения в них ничуть не меньше (а иногда и больше), чем в боевых сценах, а во-вторых, вся книга, по сути, о внутренних страстях, о душевной силе и слабости, о моральном выборе… Так что акценты понятны и обоснованны. (А ещё я слишком люблю хорошие диалоги и рефлексию, чтобы посчитать, что где-то их слишком много :))
Но главное, что восхищало меня на протяжении всей книги – это баланс точек зрения, идеологий, мотиваций, суждений… У каждого персонажа здесь – свой культурный, исторический, религиозный, личный бэкграунд, своё понимание правильности и нормы, свои представления о развитии и дикости (то, как Хельмо и Янгред периодически с разной долей серьёзности называют друг друга дикарями, это иллюстрирует). И, конечно же, свои политические и личные цели, свои страхи, свои убеждения и заблуждения… Эти позиции проявляются в словах и делах, обсуждаются и осмысляются, сталкиваются, взаимодействуют, рождая множество оттенков и полутонов, заставляя рассматривать ситуации с разных сторон, обдумывать, взвешивать уже на собственных внутренних весах.
Всё это позволяет «Серебряной клятве» говорить о разном, о важном, об актуальном (сейчас и во все времена), о болезненном, страшном и сложном – и не превращаться в нотацию, в рупор, в собрание лозунгов. Для меня она стала чем-то вроде негромкого разговора по душам с человеком, чьи взгляды, мысли, сомнения и тревоги мне близки и понятны.
Ну и нельзя не сказать о тех, из чьих голосов складывается этот разговор. А их в «Серебряной клятве» много: помимо двух главных героев здесь есть целая череда второстепенных и эпизодических персонажей – не менее объёмных, глубоких, живых и понятных. И о каждом хочется говорить, у каждого своя изюмнка, свой внутренний конфликт, своя боль. Лично для меня было огромным удовольствием наблюдать, как эти персонажи взаимодействуют, как общаются, как относятся друг к другу, какие решения принимают.
Говорить обо всех я, конечно, не буду, но кое-кого не упомянуть не могу.
Ну, во-первых, Хельмо. Хельмо – это ходячее воплощение доброты и света. То самое солнце, которое, согласно вере его страны, «согреет всех». И при этом – талантливый полководец, отважный воин, который осознаёт свой долг и не позволяет состраданию взять верх там, где это неуместно. Его очень легко счесть наивным юнцом, не знающим жизни и не видящим дальше своего носа. Особенно если поверить тому, что он сам думает о себе. В самобичевании он очень убедителен. Но если присмотреться внимательнее, оказывается, что всё несколько сложнее. И что за внутренней неуверенностью скрывается огромная сила. Та, что позволяет принимать верные решения, какой бы болью ни отзывалось на них сердце. Та, что позволяет, даже потеряв волю к жизни, идти вперёд и драться до последнего, потому что от тебя зависят жизни других. Та, что позволяет сохранить внутренний свет в обстоятельствах, в которых его, казалось бы, невозможно сохранить.
Янгред – дело другое. Более опытный, более жёсткий, более сдержанный. Принципиальный и гордый. Он весь как его броня, в которой как будто нет зазоров. Он кажется неуязвимым. Но, конечно же, только кажется. Ведь именно из-за своей уязвимости он наделал ошибок, за которые расплачивается до сих пор. Он не спешит доверять людям и сближаться с ними – тем удивительнее его стремительно вспыхнувшая дружба с Хельмо. И тем больнее ощущаются моменты разлада между ними. Потому что речь опять идёт о доверии, всегда о нём. Да ещё и в обстоятельствах, когда ни тот, ни другой просто не могут думать, чувствовать и поступать иначе. И в ситуации с «золотым обозом» Янгреда, оказавшегося между молотом и наковальней, пронзительно жаль. Но именно здесь особенно ясно виден путь, который он проходит. Потому что от истории с Инельхалль до тех решений, которые он принимает в Адре и, позднее, в Инаде, – много шагов. Шагов по дороге, которая в конце концов приведёт его к выбору, сделанному уже в Ас-Кованте, вопреки ярости и отчаянию: «Я не поступлю так с твоим домом».
Нельзя не сказать и про Лусиль – завоевательницу-самозванку. Или не самозванку. Или всё-таки… Как бы здесь не налепить спойлеров… :) Юная, наглая, харизматичная, она то покоряет дерзким обаянием, то ужасает бесчеловечными поступками. Талантливая, но инфантильная, не знающая, что такое эмпатия, сосредоточенная на себе, она всё же вызывает если не симпатию, то сочувствие – своей неприкаянностью, потерянностью, тщательно скрываемым страхом.
Много можно было бы сказать и про царя Хинсдро, про кипящую у него внутри гремучую смесь любви, сомнений, подозрительности, страха и горьких воспоминаний. Можно было бы поговорить о том пути, который проделывает он – от первых глав романа к последним. О тайнах прошлого, которые с ним связаны. Но вот здесь уж точно лучше помолчать, чтобы не сболтнуть лишнего. Ведь среди этих тайн – тесно переплетённая с основной сюжетной линией давняя история, которая постепенно собирается из осколков, чтобы многое объяснить.
Совершенно прекрасны и королевич Влади, чьё сдержанное благородство оттеняет яркую, пылкую натуру Лусиль, и царевич Тсино с его светлой головой и отважным сердцем, и Хайранг с его широко открытыми глазами…
И все они – части изящной мозаики, части красивой истории, части проникновенного разговора. О добре и зле, о войне и мире, о милосердии и справедливости, о вере, о выборе, о поиске дома и себя самого, о непоправимых ошибках и праве на искупление.
Здесь много вопросов, на которые нет и не может быть однозначных ответов. Потому что «Серебряная клятва» – это не про «хорошо-плохо». Это про «сложно». Это книга, которая как будто всей собой говорит, кричит, поёт: «Мир разный, разный, разный! Люди разные, разные, разные! Откройте же глаза! Посмотрите, как это красиво!» Скрыть

Думая о "Львах Аль-Рассана", на которых уже открылся предзаказ, которых я очень жду и которые выходят так удивительно (и жутко) вовремя, я пытаюсь и не могу вспомнить книгу, которая настолько бы мне понравилась и от которой мне вместе с тем было бы настолько плохо. Возможно, просто сходу ничего не приходит в голову, но...
- "Пена дней"? - предполагает муж.
- Нет. "Пена дней" - это грустно, очень грустно. "Львы" - это больно.
Я не знаю, как говорить об...

Читать полностью

Думая о "Львах Аль-Рассана", на которых уже открылся предзаказ, которых я очень жду и которые выходят так удивительно (и жутко) вовремя, я пытаюсь и не могу вспомнить книгу, которая настолько бы мне понравилась и от которой мне вместе с тем было бы настолько плохо. Возможно, просто сходу ничего не приходит в голову, но...
- "Пена дней"? - предполагает муж.
- Нет. "Пена дней" - это грустно, очень грустно. "Львы" - это больно.
Я не знаю, как говорить об этой книге, которая ударила меня по самому уязвимому; которую я читала с каким-то отчаянным, беспомощным внутренним криком и дочитывала в слезах; которую, как мне казалось (и сейчас иногда кажется), я никогда не смогу перечитать, но цитатами из которой я думаю о многих вещах вот уже месяц. Я не знаю, как о ней говорить. Я не знаю, как её советовать. Я понимаю, что в моих ощущениях, возможно, очень много личного, потому что у всех свои болевые точки, а "Львы" как будто специально созданы, чтобы бить по моим.
И всё-таки это потрясающая книга. То, как она написана, то, как она выстроена: композиционно, психологически, атмосферно... То, как тончайшие нити сюжета, характеров, обстоятельств, судеб вьются своими путями, чтобы сойтись, сплестись накрепко и прийти к беспощадному финалу. Беспощадному, но единственно возможному. В эту неизбежность ужасно не хочется верить, и всё же её осознаёшь с самого начала, с того момента, как главные нити этой истории впервые соприкасаются друг с другом. Осознаёшь, а после - то и дело останавливаешься с мыслью: "Я знаю, к чему это придёт. Я не хочу читать дальше". И читаешь дальше.
Это потрясающая книга.
И я очень жду, когда наконец-то смогу подержать в руках переиздание =^^= Скрыть

Лучшие рецензии автора	Рейтинг
Львы Аль-Рассана	+65
Основы человечности для чайников	+4
Хтонь в пальто	+3
Двери открываются. Вселенная трещит по швам	+2
Сияй!	+2

Акции сегодня

Рецензии и отзывы покупателя