Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Тетя Мотя | +6 |
За миллиард лет до конца света | +6 |
Рождественские повести | +3 |
Талант писателя отсутствует.
Люди и духи. Антон Антипенко «Луна появится»
Нам всем чего хочется? Хочется найти интересную книгу. Чтобы были смысл, стиль, чтобы герои были людьми – вне зависимости от пола, возраста, эпохи. Пусть даже плохими, но людьми, а не муляжами.
И хочется иных миров. Эти миры, могут быть и на соседней улице, и в другой галактике, и на несуществующем острове. А если за их создание берется хороший писатель, то литературные пространства обогащают жизнь, делают нашу с вами реальность многослойной и...
Нам всем чего хочется? Хочется найти интересную книгу. Чтобы были смысл, стиль, чтобы герои были людьми – вне зависимости от пола, возраста, эпохи. Пусть даже плохими, но людьми, а не муляжами.
И хочется иных миров. Эти миры, могут быть и на соседней улице, и в другой галактике, и на несуществующем острове. А если за их создание берется хороший писатель, то литературные пространства обогащают жизнь, делают нашу с вами реальность многослойной и многоцветной, а тайные смыслы становятся почти понятными. И это главное.
Кажется, что представления немецкого медика Парацельса о стихийных духах, – уж очень далекое прошлое, и увлечение ими героини романа А. Антипенко Агнессы Блай – это всего лишь экзотическая странность. И уж тем более странным может показаться поиск сильфов и саламандр в собственном поместье. Но стоит только начать – и духи появятся.
С Агнессой все понятно, скажет кто-то, она – литературный персонаж господина Антипенко, она может не только стихийными духами интересоваться, ей и в параллельную реальность переместиться ничего не стоит. А нам-то что до этого? Двадцать первый век, какие, к черту, стихийные духи!
Не горячитесь! А как же толкинизм, который, как говорится, живет и побеждает? Не только в книгах, не только в интернете – ролевые игры устраивают, как говорится, и в реале. Кто-то играет в эльфов, а кто-то в гномов и хоббитов.
И возникает вопрос – что же за всем этим кроется? Что заставляет людей отождествлять себя с персонажами Толкина, примеряя на себя то острые уши и крылья, то волосатые пятки?
Автор «Луны», как мне кажется, намекает на то, что стихийные духи – это и не духи вовсе, а люди с разными доминантами и свойствами, определяющими их чувства и поведение и делающими их похожими на эльфов или ундин, на саламандр или гномов. Что-то в этом есть. Кого-то же тянет в небо, а кто-то не может жить без моря, кто-то разводит кроликов на даче, а кто-то всю жизнь считает деньги.
С этим, кажется, понятно, а как насчет личной жизни, насчет союзов и всякого такого? Тут дело непростое и даже опасное (в плане последствий выбора) – граждане и гражданки разных стихийных категорий уживаются плохо – в романе это показано. В жизни, если приглядеться, примеров тоже достаточно. Так, что, дамы и господа, ищите дружбу и любовь внутри своей команды – эльфы среди эльфов, гномы среди гномов и так далее.
В «Луне» много интересных тем и коллизий. К примеру, байки кучера-негра про «смену элит» на его исторической родине (огненные колдуны-зомбификаторы сместили там колдунов из Общества Леопардов) наводят на размышления о событиях и прошлых, и текущих. И тех, что имели место на севере африканского континента, и не только…
А сексуальные перипетии главных героинь у кого-то вызовут удивление, кого-то настроят на воспоминания о своем, о наболевшем, а кого-то лишат иллюзий и уберегут от компромиссов.
В общем, думается мне, совсем неплохо, что автор «Мифологии богини» и «Пути предков» взялся писать романы.
Капитуляция
Во все времена с людьми происходят вещи, которые не укладываются в схемы обыденного бытия. Во все времена это вызывает вопросы: «За что?» «Кто послал (наслал?) ЭТО?»
Раньше ходить с вопросами к попам было не модно, тем более ученым, а если бы кто и пошел, толку все равно бы не было. Мне рассказывали – пришел один человек с такими вопросами, а батюшка ему: «Попускает господь». Человек этот спрашивает: «А за кого же тогда ваш господь?» А батюшка молчит.
Тем, кто не читал роман...
Во все времена с людьми происходят вещи, которые не укладываются в схемы обыденного бытия. Во все времена это вызывает вопросы: «За что?» «Кто послал (наслал?) ЭТО?»
Раньше ходить с вопросами к попам было не модно, тем более ученым, а если бы кто и пошел, толку все равно бы не было. Мне рассказывали – пришел один человек с такими вопросами, а батюшка ему: «Попускает господь». Человек этот спрашивает: «А за кого же тогда ваш господь?» А батюшка молчит.
Тем, кто не читал роман Стругацких «За миллиард лет до конца света», мое вступление может показаться странным – при чем тут попы, это же научная фантастика! Так, да не так. Надо разбираться.
Фабула как будто проста. Ученые из разных сфер науки – астрофизик Малянов, оборонщик Снеговой, биолог Вайнгартен, изобретатель Губарь, востоковед Глухов успешно занимаются важными исследованиями, но им начинают мешать… Кто? Некие силы. Что за силы? А кто их знает. Почему именно Малянов и иже с ним попали под прицел? Ответа у героев нет. Ответы знают Будда, Шива и Кришна, но где они, а где советские ученые. Карма такая! И темные миры такие, и силища… Силища, но не всесилища. Действовать она может только по-особому, опосредованно. Через людей. Через марионеток.
Есть еще математик Вечеровский – загадочный, ускользающий, и в то же время близкий всем героям. Он советует не спрашивать, за что давят и что за силы, он предлагает не отвлекаться на вопросы, а делать выбор. Каждый должен принять решение в одиночку – продолжать научную работу под прессингом или капитулировать. Востоковед давно уже капитулировал, но дает понять, что жизни после этого нет, только прозябание – телевизор с сериалами и всякое такое. Снеговой, не выдержав давления, стреляется. Странно стреляется – правой рукой. Хотя сам левша. В игре остаются трое, и консультант-математик, который как будто не капитулировал, и как будто что-то важное знает.
Трое решают сдаваться, а вот рукописи их почему-то достаются Вечеровскому. Спрашивается, зачем ему чужие рукописи, что он собирается с ними делать? А не агент ли он тех самых сил? Сил, перекрывающих русло науки? Но кто же тогда шпарит по квартире Вечеровского шаровыми молниями? А кто видел эти молнии? Видели только их следы, но рукописи не сгорели, и сам он жив-здоров. Может, сам все и устроил? И не один. Слышал же Малянов в его квартире голоса…. Подозрения возникают, но однозначно ничего не скажешь. Математик-то описан Стругацкими с явной симпатией. Но вот галактическое сообщество, озабоченное сохранением космического равновесия, действует методами, которые иначе, как бесовскими не назовешь.
Яркость и достоверность повествования Стругацких наводит на мысль, что бесовщина как феномен была им знакома; но ответа на вопрос «что делать?» у них, как и у их героев, не было. Бесы, бесы! Кто же защитит, если сам бог попускает (санкционирует, одобряет, направляет?) Почему попускает? Испытывает? Или это одна команда? Или бесы творят, что хотят, потому что сильнее?
Что же остается героям после капитуляции? Глухие кривые окольные тропы. Так говорит востоковед Глухов, а уж он-то знает. Короче – «Долгая дорога бескайфовая». Отчего-то у нас много таких троп и дорог. И много всего хорошего закрылось… И Гоголь вот рукопись сжег… Молился? Кому? Тому, который попускает?
А если без пессимизма? А если смотреть не в сторону закатного Вечеровского, а в сторону Востока-Восхода? Туда, где Дурга побеждает демонов? Или все-таки капитуляция?
Огонь в камине
Добрая старая Англия! Добрый писатель Диккенс! Зачем нам, спросят меня, Диккенс, да еще рождественские истории, когда на дворе лето, а в стране что-то не так? Именно поэтому. Сказки никогда не были опиумом для народа, даже самые страшные, сказки – это сказки, и в них – если уж не чистая правда, то намек на нее есть обязательно.
И Чарльз Диккенс из того самого далёка, что называется английской литературой, своими байками про призраков дает нам мастеркласс по превращению благих...
Добрая старая Англия! Добрый писатель Диккенс! Зачем нам, спросят меня, Диккенс, да еще рождественские истории, когда на дворе лето, а в стране что-то не так? Именно поэтому. Сказки никогда не были опиумом для народа, даже самые страшные, сказки – это сказки, и в них – если уж не чистая правда, то намек на нее есть обязательно.
И Чарльз Диккенс из того самого далёка, что называется английской литературой, своими байками про призраков дает нам мастеркласс по превращению благих мыслей и намерений в конкретные и вовсе не глупые действия.
«Леди и джентльмены, – возможно, сказал бы призрак писателя, явившись на протестный митинг, заседание Госдумы или правительства, суда народного или конституционного или какое-либо иное сборище граждан, – не пора ли всем вам начать прилагать усилия, чтобы, стать, наконец, людьми, и перестать походить на слабо вменяемый сброд? Не пора ли вспомнить, что бедным не плохо бы иметь достоинство, а богатым – сердце, и что тот, кто отвечает за судьбы других людей, не может быть столь аморальным, чтобы вовсе не замечать этих самых людей!»
Но мне могут справедливо возразить, что у Диккенса добру и справедливости биржевика Скруджа, и ученого Редлоу учат призраки, а на всех наших граждан (даже облеченных властью) призраков не напасешься. А Диккенс? Да читайте Диккенса, у него все понятно про это написано.
Но есть и еще нюанс, и он, кстати, посерьезнее, чем нехватка призраков. Нюанс – это огонь в камине. Находится, скажем, некая группа людей в неком помещении, в котором есть камин. В камине разводят огонь, и начинает он жарко пылать, и сердца смягчаются, и все чувствуют, что есть у них нечто общее, и все пьют эль, грог или джин, и понимают, что чертовски неплохо собираться иногда вместе. Все всё поняли? Что-то не так? Нет такого камина, вокруг которого смогли бы собраться все наши граждане? Это как посмотреть.
А вот хоровода не надо! Никакого панибратства, никакого «возьмемся за руки друзья», просто выпить у камина, и все. Холод космоса, жар солнца, небольшая, уютная планета Земля. Может, стоит попробовать?
Возвращение в Керкуан. О романе Антона Антипенко «Луна появится»
Перестроечный литературный ажиотаж стал достоянием истории, как и проза его корифея Владимира Сорокина, перепахавшая унылое поле совлитовской лжереальности плугом искусно смонтированных провокационных имитаций. Но сегодня всем стало понятно, что время имитаций прошло, и не только для литературы. Современному читателю уже не хочется погружаться ни в копрофагию, ни в каннибализм, ни в изощренное насилие. Он ждет от литературы...
Перестроечный литературный ажиотаж стал достоянием истории, как и проза его корифея Владимира Сорокина, перепахавшая унылое поле совлитовской лжереальности плугом искусно смонтированных провокационных имитаций. Но сегодня всем стало понятно, что время имитаций прошло, и не только для литературы. Современному читателю уже не хочется погружаться ни в копрофагию, ни в каннибализм, ни в изощренное насилие. Он ждет от литературы позитивных интеллектуальных стимулов, ответов на вечные вопросы, ждет эротики и эзотерики – всего того, что отличает настоящую литературу от сиюминутных всплесков – будь то вялая буржуазная экзистенциальщина или кондовый рабоче-крестьянский пафос.
Новый роман Антона Антипенко «Луна появится» можно отнести к новой интеллектуальной прозе, запрос на которую начал возникать в последние годы.
Новая интеллектуальная проза – это, конечно же, явление вовсе не новое (как и все под луной), это та литература, которую раньше называли «духовной пищей», литература, возвышающая дух, создающая поводы для размышлений, а иногда и зажигающая свет в конце тоннеля. Это увлекательный многоплановый сюжет, это стиль, продолжающий традиции великой русской литературы. И что с того, что события в романе Антипенко происходят на несуществующем американском острове-штате, где сохранился рабовладельческий строй? Творческий полет заносил русских писателей и дальше – Иван Ефремов, к примеру, осваивал не только далекое прошлое, но и не менее далекое будущее, а Александр Грин для своих героев создавал новые континенты и страны; русская литература способна освоить любую реальность.
Определить жанр романа «Луна появится» не так-то просто.
В «Луне» много всего – и альтернативно-исторический фон («Унесенные ветром» наоборот), и африканские ипостаси мистических инноваций великого Парацельса, и иронические трансформации персонажей Толкина, и приключения в параллельной североамериканской реальности главной героини романа Агнессы Блай, и… Кто-то скажет, что это, как ни крути, – постмодерн, а кто-то решит, что это мистический экшн, кто-то может намекнуть на новый подход в осмыслении тайных базовых пружин масонства, а кто-то назовет роман эротически заточенным и так далее, и так далее…
Но так ли уж важны жанровые ярлыки? «Луна появится» – просто интересная книга.
Кстати, меня с некоторых пор интересует Финикия; про нее в романе Антипенко тоже идет речь.
Автор явно сочувствует историкам, считающим, что Финикия – это «наше все», что именно она – тайное звено, связующее европейскую и индийскую цивилизации. Эту мысль я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, но мой недолгий визит в финикийский Керкуан (раскопки на территории современного Туниса) оставил незабываемое впечатление. Оказывается, три или четыре тысячелетия назад финикийцы знали, как надо жить по-человечески достойно. Изумрудное море, белые камни тихой гавани, цветущая древовидная герань, мраморные мозаики со знаком богини Танит – девочка, нарисованная детской же рукой… Город построен так, как будто все дома и улицы дружественны друг другу, а храм Богини делает его и возвышенно-романтическим, и уютным. Как будто ты в гостях у прекрасной рачительной хозяйки, где все на своих местах и гостям рады. Керкуан навевает ощущение, что люди могут быть счастливы, – не отдельный человек, а социум в целом. В современном мире таких мест уже нет. Но это было, а значит – может быть снова.
Хочется еще коснуться темы Луны, заявленной в названии романа. Луна, находящаяся в ведении богини (как ее ни называть – Иштар, Астарта, Танит или Артемида), всегда была и всегда будет мистическим зеркалом женского начала. Отношение писателя к женщинам не может быть скрыто от читателей, настоящий писатель весь на виду, хочет он того или нет.
Есть авторы, явно не желающие счастья своим героиням. Лев Толстой, например, устраивал им унылые замужества, каторгу, а то и вовсе – паровоз. Есть другие, и их немало, которые считают или делают вид, что женщин вообще не существует – нечто расплывчатое в юбках, обитающее на их страницах – не в счет. Писателей, хорошо относящихся к женщинам немного; Антон Антипенко несомненно входит в их число, он прямо-таки заботится о своих героинях. Я уверена – все у них будет хорошо. Луна взойдет над апельсиновой рощей.
Не знаете, что почитать?