Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Огни в море | +2 |
Молчание Шахерезады | +2 |
Анархические сердца | +1 |
Пройти по Краю Мира | +1 |
Странные звери Китая | +1 |
С силой океана стоит считаться, как и чувством вины: она и топит, и удерживает на плаву. Как и домик четы Грейпс, который в ночи соскальзывает в воду и плывет по волнам в ледяные воды.
«Огни в море» — это приключенческая литература со всеми вытекающими: припасы в доме на исходе, ведь супруги собирались выселяться, в подвале дома, где-то там, под толщей ледяной воды и кучами обломков, образуются пробоины, каждый подводный толчок грозит обитателям жестокими ушибами и травмами. И хотя...
«Огни в море» — это приключенческая литература со всеми вытекающими: припасы в доме на исходе, ведь супруги собирались выселяться, в подвале дома, где-то там, под толщей ледяной воды и кучами обломков, образуются пробоины, каждый подводный толчок грозит обитателям жестокими ушибами и травмами. И хотя непотопляемость дома, постройка генератора и какое-никакое управление курсом обосновано сюжетом, у автора получается создать ощущение сказочности и нереальности происходящего....
Проглотила за два дня новиночку этого года. Итак, удивительные и невероятно правдивые приключения двух девочек в провинциальном немецком городке — родитель для своих родителей Шарлиз и почти теряющая надежду Гвен совершенно случайно цепляются друг за друга на фоне не самых благоприятных жизненных обстоятельств. Это если вкратце. А что встретится в книге на самом деле: поток сознания Сильвии Платт, ироничные пассажи Джона Грина, обретеная семья, мир удушающего лета «Девственниц-сам**бийц»...
У Рахель и Питера в личной жизни не все гладко, сказывается различие в темпераментах. Они, как спинтер и марафонец, используют разные стратегии:
Рахель легко принимает перемены за данность, и пусть эти данности меняются, как погода весной. При всей своей готовности к трудностям, Рахель не готова признать, что жизнь невозможно пройти «на максималках», без ошибок и крайностей. Взять ту же старшую дочь. Да, Рахель допустила с ней ошибки, и ее сложный случай до боли похож на те, что в...
Рахель легко принимает перемены за данность, и пусть эти данности меняются, как погода весной. При всей своей готовности к трудностям, Рахель не готова признать, что жизнь невозможно пройти «на максималках», без ошибок и крайностей. Взять ту же старшую дочь. Да, Рахель допустила с ней ошибки, и ее сложный случай до боли похож на те, что в учебнике. Тем не менее, Петер, которому со стороны виднее, всякий раз повторяет, что идеальных родителей не бывает. Где такие возьмутся? Рахель и сама часто проговаривается, критируя клиентов, мол, модно во всем обвинять родителей, но существуют ситуации, которые необходимо исправлять самим: терпеть неудовлетворённость, обдумывать каждый шаг, не кидаться в авантюры.
Петер же мыслит в глобальном масштабе: он цепляется за что-то незыблемое, например, за литературу и уход за животными на ферме — книги были и останутся значимыми, а домашние животные обязательно нуждаются в уходе. Поэтому ему так тяжело понять Рахель — он готов к мелким переменам, мелким неудачам, мелким невзгодам, но когда перемены касаются довольно глобальных вещей (например, студенты отказываются не то, что слушаться преподавателя, но хотя бы идти на компромисс) — он замыкается, как улитка в раковине. И именно здесь Рахель приходит ему на помощь.
Вот такой «идеальной командой по спасению мира» они будут латать личную жизнь взрослых детей, а, заодно, и свою собственную. Наблюдать за их взаимодействием невозможно приятно: будучи несогласными в мелочах, они неожиданно приходят к консенсусу, где, если не сможет один, подхватит другой.
Рефлексии на тему современности здесь также отсыпали с горочкой, в основном — критики мнимой свободы, которую дает общество потребления, завышенных ожиданий, закономерного неудовлетворения, граничащего с инфантилизмом, мол, хочу всего и сразу, ответственности (которая возрастает, чем больше сила). С одной стороны, мне наиболее близок этот радикальный подход, без претенциозных умных слов и нытья, с другой стороны Крин намеренно дает нам понять, что Рахель не идеальна: только что она ругала пациентов за идеализм, как уже сетует на сложные отношения с дочерью. Разве то, к чему она стремится, не есть идеализм? И да, она достигла полного взаимопонимания с сыном, только он не нуждается во внимании и заботе. Таким образом, слова писательницы можно воспринимать и дословно, и «от противного».
«Пожар» понравился мне даже больше «Крайностей любви», ибо это очень человечная простая история, полная надежды и веры в лучшее.
«Пройти по краю мира» — это попытка творческого осмыслением исторических событий. Поселок близ горы Луаншан всегда был обитаемой территорией, местные жители самостоятельно находили окаменелости и кости древних людей, расщепляли их для гадания, перемалывали в лекарственный порошок, а иногда хранили как реликвии. У меня даже сложилось впечатление, что персонажи о говорят об останках не так давно умерших родственников, настолько сильна в поселке историческая память. Эми Тан...
У романа есть проблема, с которой сталкиваются многие сюжеты с интригой. Мы, как читатели, уже догадались, что Лу Лин что-то скрывает, но Рут продолжает оставаться в неведении: то пытается абсолютно все странности поведения матери списать на деменцию, то убеждает себя, что доктор ошибся и все в порядке. Таким образом, демонстрируется беспомощность героини, которая позже подтверждается наглядно. Мы бы явно поторопились назвать Рут обычной социализированной американской девочкой, учитывая упорную иррациональную веру матери в предсказания и связь с потусторонним.
Роман раскрывается с новой стороны, когда нас перемещают в воспоминания Лу Лин о Китае в 1920-1940-е. Девушка росла в богатой семье, где за детьми ходила няня по прозвищу Бао Бому, Драгоценная Тетушка. Женщина слыла за городскую сумасшедшую, была обезображена и не могла говорить, только Лу Лин умудрялась понимать ее и служила переводчиком. Как Лу Лун врет Драгоценной Тетушке, отказывается говорить за нее, делает её бессловесной, так же в будущем будет поступать Рут по отношению к матери. Конечно, быть голосом другого человека сковывает вашу собственную свободу. Тем не менее, в романе то и дело упоминается, как легко потерять память о прошлом, как полноценная личность с собственной историей превращается в городскую сумасшедшую с прозвищем вместо имени.
Несмотря на серьезную тему, книга — что неожиданно — написана в сравнительно легко, повествование не заостряется на тяжелых эпизодах, постоянно привносится что-то хорошее. Любителям семейных исторических драм рекомендую.
Роман состоит из пяти историй о знакомых между собой женщинах — кто-то подруги, кто-то, наоброт, злейшие враги, кто-то сестры. Через каждую героиню нам раскроют и токсичных родителей, и инфантильность мужей, и выбор между семьей и карьерой. Да, идеи банальные, до дыр зачитанные: жизнь — штука сложная, у всех складывается по-разному. Меня подкупило, как Крин эти прописные истины выражает: через отдельные эпизоды, кидая во времени туда-сюда, постепенно представляя героиню, чтобы мы успели ее...
Создаётся впечатление, что все герои — и женщины, и мужчины, — жадны до жизни. Так сказать, «Засучили рукава и погнали на ультах, чтобы все ачивки собрать». Кто-то вступает в семейную жизнь, заранее готовый к компромиссам — как в болото в кирзовых сапогах. Он точно знает, как выглядит его идеал семьи, при этом все равно сворачивает «налево». История семьи из двух сестер вообще выглядит как самый логичный выход. Однако моя фаворитка — про писательницу, та, где «дети уничтожили ее текст», физически и метафорично. Впечатления от книги остались максимально положительные, т.к. каждая история заканчивается чем-то обнадеживающим. Книга, конечно, не обходит стороной физиологию, но умудряется сделать это и деликатно, и осмыслено, и значимым для сюжета. Просто снимаю шляпу.
Сразу скажу, что книга написана одним приемом: как вначале построены предложения, так дальше и пойдет, причем слог рубленный. «Крайности любви» едва ли выдержит тест Бехдель, ибо женщины здесь только и разговаривают, что о мужчинах да о детях — книга такая, диалоги о хобби или о работе просто опускаются. Спасибо за глаголы в прошедшем времени в эпизодичном повествовании, иначе было бы совсем тяжко ?? Тем не менее, настоятельно рекомендую присмотреться любителям женской прозы.
В китайской мифологии неупокоенная душа усопшего превращается в самостоятельного мстительного духа, монстра, отсюда и перлы вроде «первобытные звери — потомки казненных». Вряд ли разговорном русском есть аналог чего-то подобного: потенциально чужеродного существа, но не обязательно омерзительного или внушающего ужас. Раз за разом героиня наступает на те же грабли: да, звери разумны, они не скалятся клыками и не плюются огнем, но кто сказал, что представления о морали у них человеческие?...
Отдельное место в повествовании занимают любовные линии и привязанности: создается впечатление, что действующее лицо здесь весь мегаполис, который предстает во всем многообразии, без упрощенности в угоду сюжета.
В рецензиях отмечается, что работа Янь Гэ является социальным комментарием на проблемы китайского общества: одни классы эксплуатируется другими, ни мигранты, ни коренное население не внушают доверие элитам, богачи зажрались, а преступные группировки заменяют детям родные семьи.
Мне же хочется отметить другой аспект: изначально представляя зверей как совершенно безопасный дружелюбный социум, подвергающийся дискриминации, затем — как хищнический и беспринципный, а под конец — как совсем чужеродный, «Странные звери» не пытаются внушить читателю ужас перед собственной человеческой природой. Янь Гэ, скорее, сосредоточена на мотиве перерождения и возвращения. Да, в контексте истории про тоскующих зверей он выглядит, как минимум, жутко, кто читал, поймет. Тем не менее, звери у Янь Гэ — это социум, не озабоченный идеей уничтожения сосуществующего вида, людей. Отсюда и новый для меня способ представления человечества в повествовании: человек — ни жертва и ни хищник, это еще один вид разумного существа со своими координатами в виде физического тела и представлением о конечности жизни индивида.
Дефне Суман умудряется, не кидаясь в крайности, сосредоточиться на трагедии в Смирне: именно в этом городе много лет проживало смешанное население, именно этот город вначале встречал с радостью греческие войска, пока на окраинах избивали турок и мусульман. Именно этому городу английский флот обещал защиту. Как обещал — так и смотал удочки, объявив нейтралитет.
Что касается самой книги: это — семейная сага, напоминающая по структуре «Тысячу и одну ночь». Увлекательные истории цепляются...
Что касается самой книги: это — семейная сага, напоминающая по структуре «Тысячу и одну ночь». Увлекательные истории цепляются одна за другую, временные линии перемежаются туда-сюда. Часть повествования занимает быт европейских собственников, с балами в пышных платьях. Сплетни пересказывает местная цыганка. Прекрасный кавалер превращается в дряхлого старика. Любимая жена слышит голоса призраков. Чем не сказки? Политическая же часть истории, наоборот, разбросана местами: там сплетни, там разговоры, имеющие прямое отношение к судьбам героев. Война и хаос концентрируются ближе к концу, так, чтобы среднестатистический читатель не дай боги книгу не забросил. И конечно, в сюжете найдется место семейным тайнам и интригам. Безопасность — наверное, это единственный грех, который можно приписать книге.
Изначально я очень боялась нарваться на что-то вроде «Тысячи сияющих солнц», где из тебя давят пожалейку так, что не продохнуть. «Молчание Шахерезады», напротив, поразительно несложно скроенная книга, фокусируется на описании быта цветущей Смирны, где всем найдется место. Для таких как я, начинающих в истории Малой Азии, подойдет идеально.
Старший лейтенант Комаров все больше и больше запутывается в новом деле: под Новый год во дворе жилого дома обнаружили тело девушки, с травмой головы. Параллельно психологиня Татьяна ведёт беседу с некими Анатолием и Михаилом, просит рассказать о прошлом, как один служил в армии, а второй ездил в институте собирать хлопок. Затем появляется третья сюжетная линия: неназванная девушка приходит в себя в чужом теле на плантаторском юге США 1860-х. К девушке обращаются как чёрной рабыне, домашней...
Сразу хочу отметить, что это — и исторический, и психологический детектив, и «русреал», ибо сюжетная линия настоящего получает продолжение и также развивается. Писательница то и дело оставляет крючки для внимательных читателей, и, может быть, я была слишком внимательна, поскольку увидела разъяснение основной механики примерно в первой трети книги. Мне, как читателю, уже интересно выяснить, как именно произошло событие N, с какими мотивами, да и произойдёт ли вообще — это же и есть цель психологического детектива. Отдельное спасибо автору за отсутствие роялей в кустах и неожиданных убийц-дворецких — текст даёт исчерпывающую информацию, касаемо события N, вовремя набирая и сбавляя обороты.
Как книга, «Монтаж памяти» ставит перед собой цель отучить романтизировать классические сюжеты из высокой литературы, и, как следствие, представлять себе культуру прошлого, XIX века в частности, в розовом цвете, с пони и бабочками. Мы посмотрим на жирных господ с Юга, последим за утром английской леди, у которой отбирают прядильную фабрику, посмотрим на сумасшедший дом — тюрьму для неугодных женщин, побегаем по трущобам Манчестера, все, чтобы понять — хорошо там, где нас нет.
Среди всего каста основных персонажей не встретится ментально здоровых людей, у каждого нет-нет, да проскочет в монологах какая-то нездоровая страстишка или романтизация. Но и сюжет книги целиком завязан на психологических проблемах и травмах, поэтому каждая подозрительная мысля персонажа выглядит как крючок на будущее.
Линия исторического детектива, на которой делался акцент, выполнена со вкусом: чувствуется, что писательница ориентируется в своём замысле и твердо стоит на ногах, ни одна деталь не берется с потолка и логически связана (а исторические справки и три-четыре диалекта английского, на котором говорят персонажи, порадовали отдельно). Иностранный сеттинг для любого автора — это риск скатиться в бутафорию. А если по сюжету, наоборот, так и нужно, пусть местами будет немного вычурно и декоративно? Вот это я и подразумеваю под хорошим замыслом.
Единственное, что нужно отметить особо: не ждите в книге приятных персонажей. Я ничего не имею против, если в рамках сеттинга мне дают неприятных персонажей, мол, местный мир очень суровый. И не то, чтобы каждый персонаж совершает какое-то злодейское зло. Тем не менее, меня иногда просят предупреждать о таком заранее: персонажи подчас ведут себя мелочно и жалко по отношению друг другу. Конечно, в тексте приводится оправдание подобному поведению, например, это связано с насилием в семье или с алкоголизом, с самоутверждением, но порой задаешься вопросом, заслужил ли каст возможность хоть как-то загладить свою вину?
Не знаете, что почитать?