Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Весь невидимый нам свет | +192 |
Сэлинджер | +31 |
Я ем тишину ложками | +3 |
Век хирургов | +2 |
Вам нравится идея жить на природе вдали от цивилизации, но вы проводите все свое время в маленькой клетушке, уставившись в компьютер, в обмен на деньги? Не можете решить, что разумно, а что причуда? Книга Майкла Финкеля позволяет поразмыслить об этом.
Принято считать, что человек существо биосоциальное, поскольку общение с другими людьми является одной из его базовых потребностей. Кристофер Найт в этом плане личность уникальная. Он добровольно отказался от общения с людьми и долгих 27 лет...
Принято считать, что человек существо биосоциальное, поскольку общение с другими людьми является одной из его базовых потребностей. Кристофер Найт в этом плане личность уникальная. Он добровольно отказался от общения с людьми и долгих 27 лет сохранял свое уединение. Он не сбежал от цивилизации и если бы мог, я в этом уверена, жил пользуясь большинством ее благ. В лесу он жил с максимальным комфортом, который смог себе создать, но в уединении. Его тяготила не цивилизация, а отсутствие возможности быть в одиночестве. Отшельничество - распространенная практика, но отшельники, уходя от мира, всегда имеют какую то цель, например, обретение истины. Одиночество в этом случае является лишь средством к ее достижению. В случае с Найтом целью было само одиночество. Его отшельничество - вынужденная мера. Он физически нуждался в нем. Как еще он смог добиться уединения? Мог ли он жить иначе? Уверена, что его жизнь во многом была предопределена. Да и цена, которую платил Найт за одиночество, говорит сама за себя. Он страдал от голода, холода, страха, рисковал погибнуть, но от одиночества не отказывался. Если иначе Найт не мог, то на кражи, которые он совершал, нужно смотреть с иного ракурса. Найт хотел жить один, но жить, а не умереть. Голод и нужда всегда берут вверх. Найт осознал, что не сможет выжить сам по себе. Поскольку Найт нуждался, я в этом уверена, в абсолютном одиночестве, полной независимости, он нашел единственный выход - воровать. Однако в какой то степени это и не воровство вовсе. Последние исследования в области нейрофизиологии говорят об отсутствие у нас свободы воли. Все наше поведение обусловлено строением нашего мозга. На Право.ру есть статья, из которой следует, что суды в США, рассматривая уголовные дела, столкнулись с волной аргументов защиты. Обвиняемые и их юристы утверждают, что преступления были совершены не по свободной воле подсудимого, а из-за нейрофизиологических особенностей его мозга. Особенности устройства психики Найта просто вынуждали его скрываться от людей. Это по-настоящему экстремальная ситуация, не позволяющая обеспечивать себя привычными средствами. С ранних лет Найта учили, что в экстремальной ситуации в лесу, на грани жизни и смерти нет ничего страшного в том, чтобы взять чужое. В юриспруденции это называют крайней необходимостью. Если вы согласны с исходными данными, то вывод для вас очевиден: Найт не преступник. Да и местные, у которых он регулярно воровал, больших претензий к нему не имели и говорили о том, что относятся к Найту с пониманием. Хотя были и те, кто считал его лодырем и вором, укравшим больше, чем еду и вещи, - их покой. Из-за его постоянных набегов люди находились в страхе. Гнев этих людей понятен, но теперь, после поимки Найта, зная его историю, стыдно не изменить свое отношение к его поступкам. Я не берусь оправдывать Криса, но я могу его понять. Однако следует также признать, что он осознавал противоправность своих действий, т.е. он действовал с прямым умыслом. Юридически в его действиях есть вина, но он необычный преступник и правильнее было его освободить от ответственности. Криминология учит, что преступник всегда оправдывает свое поведение, Найт этого не делал, он осознавал, что поступает плохо и не отрицал этого. Люди, по-настоящему представляющие общественную опасность, себя так не ведут.
Однако книга интересна не только возможностью поразмышлять на тему нравственности и права. Жизнь Кристофера Найта в век взрывного развития технологий и большого количества информации интересна еще и тем, что он, в силу понятных причин, избежал их влияния. Его жизнь гармонична, у него отличная память, он эрудирован. По мнению Найта, смартфон сегодня заменил всем мозг, а жизнь на бегу и в постоянном шуме отучила размышлять над чем-то дольше двух секунд. Мне эти мысли очень напомнили рассуждения в ряде книг о цифровом слабоумии, например, "Антимозг" Манфреда Шпитцара. Почитайте. Есть о чем поразмышлять. Найт посмеивался над новым поколением, считая его представителей слегка умственно отсталыми. Точь в точь описание информационной псевдодебильности. Когда изменения происходят постепенно и со всеми их почти невозможно увидеть. Ориентира нет. Найт в этом смысле очень подходит на его роль. Технологии нас отупляют. Если раньше, чтобы написать похожий текст нужно было использовать печатную машинку, то сейчас есть текстовой редактор в компьютере. В первом случае допущенная ошибка грозила повторным набором целого листа, а во втором ее можно исправить, пару раз кликнув мышкой, да и ошибка будет выделена и предложены варианты ее исправления. Зачем в этом случае учиться писать правильно? Незачем. Чувствуете, к чему мы все, а быстрее остальных наши дети, идем? Хотя, справедливости ради надо сказать, что есть и другое мнение. Легендарный футуролог Рей Курцвейл считает, что наше будущее просто усилит то, чем мы являемся на сегодняшний день. Искусственный интеллект усилит наши когнитивные способности. Посмотрим, будущее покажет, кто прав.
Есть в книге и еще один момент, которого я не могу не коснуться. Как и все крайности, полный отказ от общения с себе подобными, выявляет аспекты, которые в обычном состоянии не видны. Читая книгу, я был изумлен, как образ жизни Найта позволил ему интуитивно понять верные способы быть счастливым. Невероятно! При этом Найт боялся, что его сочтут психически нездоровым. Все мы носимся со своей личностью, а Найт понял, что ее нет, а есть лишь та роль, которую мы играем для других. Если нет зрителя, то и роль играть незачем и Найт перестал себя как то определять и отпустил все, что не является естественным. Все мы к чему-то рвемся и что-то кому-то доказываем, а Найт просто жил, а мудрость, которую он постиг в одиночестве, это то, что жизненно важен хороший сон. Чем не мудрость?
Ну наконец-то мне удалось купить и прочитать эту книгу! Настоятельно рекомендую! Несмотря на жутковатые подробности, оторваться невозможно. Берите, пока есть в наличии, тираж очень скромный. До того, как расскажу о своих впечатлениях от прочитанного, остановлюсь на предыстории.
В конце лета 2004 года мне случайно попалась книга «Век криминалистики», изданная в 1984 году. Тогда книгу я только начала читать, но не закончила. На то были свои причины. Однако в память книга врезалась. Позднее по...
В конце лета 2004 года мне случайно попалась книга «Век криминалистики», изданная в 1984 году. Тогда книгу я только начала читать, но не закончила. На то были свои причины. Однако в память книга врезалась. Позднее по отрывочным воспоминаниям я смогла опознать и автора, и название книги. С тех пор я стала поклонницей Торвальда.
Долгое время прочитать другие его произведения не удавалось. Честно говоря, не уверена, что на тот момент, что-то еще было переведено. Однако в любом случае в библиотеку идти не хотелось, а электронные книги тогда еще не получили своего настоящего распространения.
Спустя значительное время удалось купить «Империю хирургов». Полистав ее, я решила, что читать ее без первой части – «Век хирургов» будет неинтересно. Так купленная книга и лежала в шкафу. По какой-то не ясной мне причине «Век хирургов» издавали крошечным тиражом по 100, а затем по 300 экземпляров. Мне все время не доставалось. И вот наконец я ее купила!
Что могу сказать после прочтения. Торвальд не подвел. Было интересно. Книга была прочитана запоем, на одном дыхании. Правда должна сказать, что в самом начале читать было жутковато, чуть не бросила. Справедливости ради надо заметить, что я, как герой Джерома из «Трое в одной лодке, не считая собаки», стоит мне прочесть объявление о каком-нибудь патентованном средстве, как я прихожу к выводу, что страдаю той самой болезнью, о которой идет речь, причем в наиопаснейшей форме. Во всех случаях описываемые симптомы точно совпадают с моими ощущениями. Самые сильные ощущения я получила, читая про мочекаменную болезнь, все прочувствовала на себе.
Возвращаясь к книге скажу, что это художественно-документальное произведение, с некоторыми элементами детектива. Не являясь специалистом в истории медицины, о достоверности фактов и правильности используемой автором терминологии судить не берусь. Однако безусловно в целом книга позволяет составить впечатления о уровне медицины до и после описываемых автором событий.
Действие происходит в 19 веке. В книге Торвальд описывает атмосферу ошеломления от открытий, изнурительных поисков нового, которые вдохновляют на открытия. Он рассказывает о соперничестве между хирургами. Описываемые события полны драматизма.
Повествование ведется от лица американского врача, путешествующего по миру вслед за наиболее выдающимися достижениями хирургии. Некоторые открытия непосредственно связаны с судьбой героя. Раскрывая подробности скажу, что эпизод смерти его жены самый драматичный. В книге наибольшее внимание уделяется анестезии и асептике, а также становлению оперативного лечения онкологии желудка, хирургии аппендикса и операциям на сердце.
Читая книгу, к своему удивлению осознала, что все мы, сталкиваясь с современными врачами, в той или иной степени испытываем негодование. На наш обывательский взгляд уровень медицинской помощи очень низкий. Однако мы даже не подозреваем, что банальный аппендицит еще недавно был смертельным заболеванием, а для того чтобы положение изменилось был проделал титанический путь. Путь борьбы редких гениев за прогресс с серой массой обывателей, с ремесленниками от медицины, невосприимчивыми к новому, с религиозными предрассудками, с заносчивыми и твердолобыми коллегами и, как ни странно, с разумной осторожностью врачей, придерживающихся старейшего принципа медицинской этики - primum nоn nocere.
Должна сознаться, что все время чтения ждала, когда Торвальд упомянет кого-нибудь из выдающихся русских хирургов. Однако он, кроме Бергманна, никого не назвал. Принужденная такой несправедливость должна заявить, что в череде упомянутых автором врачей могли также оказаться и наши соотечественники – Н.И. Пирогов, Н.В. Склифосовский, И.П. Павлов и другие.
Приведу только немногое из того, что каждый может прочесть в Интернет о Николае Ивановиче Пирогове. Пирогов является основоположником топографической анатомии, ставшей теоретической основой для хирургии. Благодаря ему, несмотря на то, что первые операции с применением эфирного и хлороформного наркоза были проведены в США и Европе, стали широко применять обезболивание. Пирогов также разработал новые методы наркоза — ректальный и эндотрахеальный. В 1840-х годах из-за большой смертности от самого наркоза больные зачастую отказывались от обезболивания. Исследование Пироговым механизмов действия наркоза и техники его применения позволило успешно использовать анестезию. Пироговым изучены анатомические предпосылки остановки кровотечения (топография сосудов), разработаны методы перевязки аорты, язычной артерии, хирургический внебрюшинный доступ к подвздошным сосудам. Пирогов предвосхитил исследования Листера и Земмельвайса, считая, что причиной гнойных послеоперационных осложнений является заразное начало («миазмы»), которое передаётся от одного больного другому, и переносчиком «миазмов» может быть медицинский персонал. Для борьбы с «миазмами» он использовал антисептики: настойку йода, спирт, раствор нитрата серебра и др.
Судя по небольшому количеству отзывов и, следовательно, незначительному интересу читателей к биографии Сэлинджера, пишу практически для себя, хотя книга весьма любопытная и, по-моему, помогла бы читателю понять произведения писателя.
Кроме того, данная биография сама по себе является интересным чтением, сродни чтению художественной литературы. Книга по временам вызывала у меня чувства волнения и даже тревоги (эпизоды которые касались второй мировой войны). Ни дать, ни взять – триллер.
Многим...
Кроме того, данная биография сама по себе является интересным чтением, сродни чтению художественной литературы. Книга по временам вызывала у меня чувства волнения и даже тревоги (эпизоды которые касались второй мировой войны). Ни дать, ни взять – триллер.
Многим читателям даже может показаться, что биография Сэлинджера куда сильнее его произведений. Такое впечатление может возникнуть из-за таинственности главного героя. Недаром Сэлинджера называют самым замкнутым человеком в истории литературы и самым таинственным современным писателем.
Однако на мой субъективный взгляд, репутация Сэлинджера как отшельника отчасти является следствием его недоступности для современников, главным образом для журналистов и поклонников. В остальном он вел жизнь, близкую к жизни рядового человека.
В тоже время есть ощущение, что он сознательно стремился к популярности. Никаким отшельником он не был, а отказавшись участвовать в раздувании собственной славы, усилил мифологию, которая его окружала. Уверен, что Сэлинджер всю жизнь, что бы там ни писали, был сосредоточен только на писательстве и продвижении собственных произведений. В своих интервью после ухода он повторял, что работает, что он любит работать, но он не хочет, чтобы мир вторгался в его жизнь.
Рецепт пиара по Сэлинджеру описан в повести «Симор: Введение». Вот что он сам пишет: «Так вот, мне кажется неоспоримым фактом, что очень многие люди во всех концах света, притом люди разных возрастов, разного умственного уровня, разной культуры, с каким-то особенным любопытством, даже с упоением интересуются теми художниками и поэтами, которые не только прослыли большими мастерами, но в чьих биографиях можно сразу отыскать какие-то зловещие, ярко выраженные черты характера, например, они – крайние эгоцентрики или напропалую изменяют женам, страдают неизлечимыми болезнями вроде скоротечной чахотки, слепоты, глухоты, а то и питают слабость к проституткам …».
Отдалившись от мира, Сэлинджер увлекся религией, и есть мнение, что этому увлечению он принес в жертву свою связь с читателями и погрузился в собственный мир. Однако мне кажется, что увлекшись религией, отдалившись от читателя и погрузившись в собственный мир, он вовсе не принес искусство в жертву религии. Сэлинджер лишь перестал служить массовой культуре, а стал служить искусству. Искусству как способу познания.
Возвращаясь к биографии, необходимо сказать, что вся она разбита на эпизоды. Происхождение (сын иудея и католички), взаимоотношения с родителями, получение образования, первая душевная привязанность, война, ярко выраженная платоническая любовь к очень молодым девушкам, отдаление от мира, религия - все это вехи, повлиявшие на его личность и творчество. Эти эпизоды рассказаны через воспоминания людей, прошедших то же, что и писатель, людьми, знавшими Сэлинджера лично, его биографами, через ранние интервью с писателем, через воспоминания его близких и друзей, в том числе его дочери, и конечно посредством анализа его произведений.
Биография Сэлинджера ярче показала мне дзен-буддистскую сущность его произведений, многое стало понятнее. Мы часто не понимаем задумки художника, что связано с недостаточной образованностью. Недавно я услышал от В. Познера фразу о том, что человек, не читавший библию, может считаться грамотным лишь отчасти, потому что ему не понятны целые пласты искусства и литературы. Эта фраза очень точно объясняет, почему многим не понятны великолепные произведения Сэлинджера. Чтение биографии может заполнить некоторые белые пятна, хотя ее одной явно недостаточно.
Бытует мнение, что вымышленные Сэлинджером персонажи иногда кажутся более реальными, более правдоподобными, чем он сам. Это впечатление усиливается от того, что некоторые критики, насколько мне известно, считают, что большинство его рассказов – сплошная надуманность, люди так не говорят, ситуаций таких не бывает. Герои Сэлинджера, их манеры, поступки, обстоятельства в которых они действуют, намеренно преувеличены. Однако, мне кажется, его герои ведут себя так, как ведет человек наедине с собой. Ведь наша внутренняя жизнь чуть более эксцентрична, чем внешняя.
Заканчивая, хочу сказать, что личность Сэлинджера, кроме всего названного, интересна опытом затворничества. Развивался Сэлинджер в изоляции от читателей и критиков или стагнировал. Вот в чем вопрос. Однако до конца ответить на этот вопрос без прочтения вероятно написанных, но не опубликованных произведений невозможно. Надеюсь, что слухи о неопубликованных произведениях Сэлинджера окажутся правдой.
Отдельное «спасибо» хочу сказать корректору А. Мартыновой. С ее легкой руки Симор превратился в Симура (стр. 367), Рамона из рассказа «Лапа – растяпа» в Роману (стр. 337). На стр. 228 – «здравствй», вместо «здравствуй», на стр. 262 Сэлинджер попросила Джин Миллер переехать к нему. На стр. 47 Дебора Дэн Мур на поверку в биографических сведениях оказалась Деборой Дэш Мур, Джон Киган (стр. 44) – Джоном Кинаном и т.д. и т.п.
Честно говоря, такое большое количество опечаток, удручает. Часто думаю о том, что книги, изданные в советский период, выгодно отличаются в этой части от нынешних, особенно мило смотрелись в них вклеенные листочки с перечнем одной, двух опечаток. Обидно, что качество текста сейчас не гарантирует даже цена книги.
После прочтения книги у меня возникло стойкое ощущение, что роман антироссийский, написанный под влиянием последних политических событий. Сдается, именно за это ему, роману, дали Пулитцеровскую премию. Видимо книга была задумана и начата до известных событий, а антироссийские вставки сделаны позднее и на скорую руку, т.к. выглядят не органично.
Роман сильно портят попытки автора принизить роль советских солдат в борьбе с фашизмом, показать их варварами, дикарями, свиньями, зверями, думающими...
Роман сильно портят попытки автора принизить роль советских солдат в борьбе с фашизмом, показать их варварами, дикарями, свиньями, зверями, думающими только о мщении. Русские вызывают только чувства омерзения. Немецкое население в романе ждет жестоких озлобленных русских, что можно понять, однако поражает – они их дожидаются. В конце романа трое русских солдат насилуют фрау Елену и девочек из приютского дома. Из контекста понятно, что это было правилом, а не исключением. Кроме того, надо сказать, что какой-то смысловой нагрузки это эпизод не несет, он лишний.
На этом фоне автор оправдывает немцев. Население фашисткой германии и солдаты вермахта - невольные исполнители чужой воли. Жертвы обстоятельств. Ужасы фашизма и война выглядят не настоящими и очень далекими от реальности. Единственно, что является исключением - это часть романа, посвященная Фредерику. Европа, несмотря на войну, выглядит лощеной, та же мирная жизнь только немного скромнее. Все необходимое для жизни есть.
Истинными героями во всей этой истории выглядят американцы, которые гуманно обращаются с пленными, стараются избежать ненужных жертв среди мирного населения. Однако попытки возвеличивания американцев выглядят неубедительно, особенно для того, кто немного знает историю. Достаточно вспомнить Дрезден, который не представлял стратегического интереса, но был практически полностью уничтожен союзниками, а также Хиросиму и Нагасаки.
Кроме того, в книге есть ляпы. Носки, вместо портянок у пленного русского солдата. Белорусская армия, вместо Белорусского фронта. Пылесос в доме парфюмера, холодильник у дядюшки Этьена. Пылесосы и холодильники в 1944 году уже были, но были еще не общедоступными, да и в оккупированной Европе эти вещи выглядят неуместно.
Вывод. Выберите лучше Ремарка или Гроссмана. У Василия Гроссмана особенно рекомендую «Жизнь и судьба».
Не знаете, что почитать?