Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Повесть о настоящем человеке | +78 |
Тевье-молочник | +54 |
Тарас Бульба | +47 |
Замок | +29 |
Яма | +28 |
Легко ли быть Мао? 14 тезисов о Председателе
Мао. Какой он? Конечно, из когорты «избранных». Когда он говорит о сотнях миллионов жертв ядерной войны – это и рисовка, и абсолютно искреннее высказывание. Эти ребята, «из избранных», - масштаб у них такой. Кого ни возьми: Александр, Цезарь, Наполеон, Чингиз Хан, Сталин, - слишком велики они были для «обычного» человека. Вот так они и жили.
Легко ли быть Мао? А встаньте утром перед зеркалом. Посмотрите за собственную физю. Живот. И с...
Мао. Какой он? Конечно, из когорты «избранных». Когда он говорит о сотнях миллионов жертв ядерной войны – это и рисовка, и абсолютно искреннее высказывание. Эти ребята, «из избранных», - масштаб у них такой. Кого ни возьми: Александр, Цезарь, Наполеон, Чингиз Хан, Сталин, - слишком велики они были для «обычного» человека. Вот так они и жили.
Легко ли быть Мао? А встаньте утром перед зеркалом. Посмотрите за собственную физю. Живот. И с понедельника – новая жизнь!
Так легко ли быть Мао? Без интеллигентских интеллектуальных вывертов «А нужно ли быть Мао?», «Стоит ли быть Мао?» и проч.? Быть собой – это на грани подвига, а быть в когорте переворачивающих мир… да пусть каждый сам ответит на сие вопрошение
Тезис № 1. «Облагодетельствующий всех живущих».
«Цзэ»: 1. «влага и увлажнять» 2. «милость, добро, благодеяние». «Дун» - «восток». Имя получилось « Облагодетельствующий восток».
Тезис № 2. Предки, охраняющие живущих.
Отец Мао говорил: «Бедность не от того, что проедаешь, и не от того, что тратишь. Бедность от того, что считать не умеешь. Кто умеет считать, тот будет жить в достатке».
Тезис № 3. Берега реки, чьё имя Мао.
Китайская мудрость: «Уничтожить оппонента – не значит доказать его вину. Надо заставить его «потерять лицо». И если враг переживет позор, с ним тогда можно делать всё, что угодно.
Тезис № 4. Медяки, или соль земли.
На рыночных площадях часто можно было видеть бедных крестьян, предлагающих на продажу своих малолетних дочерей, а иногда и сыновей.
Тезис № 5. Растущая орхидея
Рост Мао был 177 см.
Страсть к чтению захватывала Мао всё больше.
Во времена Цинской империи манчжуров все подданные должны были в знак покорности носить косы. Мао отрезал свою.
Тезис № 6. Претворись медяком, чтобы стать золотом.
В Шанхае (начало 20-х гг.) Мао пришлось работать прачкой – он стирал чужое белье.
Тезис № 7. Ограненный нефрит.
Мао Цзэдун запоем читал китайских и европейских философов и писателей, конспектируя и развивая их мысли. Его классные сочинения как образцовые вывешивались на стенах училища. Он мог читать вдвое, втрое быстрее любого человека.
Тезис № 8. Создать переполох в брачных покоях.
В день бракосочетания невеста, одетая во всё красное, в красном паланкине переезжала в дом суженного. Девушка обязана была выражать недовольство, плакать, причитать, называть будущего мужа «волосатым насекомым», «алчным, ленивым, курящим табак псом», «пьяницей»…
Тезис № 9. Инь и янь.
Для Мао «человеческая потребность в любви» была сильнее любой другой потребности. Мао умел нравиться женщинам. В нём чувствовалась не только физическая сила, но и необычайная интеллектуальная мощь. К тому же он был очень чувствителен, писал стихи, хорошо знал художественную литературу и народный фольклор.
Тезис № 10 Невод, улавливающий «человеков».
«Эта тактика,- писал Мао, - подобна неводу, который можно в нужный момент собрать: раскинуть – для завоевания масс, собрать – для борьбы с противником».
Тезис № 11. Испарившиеся на солнце капли.
Пальмиро Тольятти: «Товарищ Мао Цзэдун! А сколько в результате атомной войны останется итальянцев?» Мао ответил: «Нисколько. А почему вы считаете, что итальянцы так важны человечеству?»
Тезис № 12. Река, по имени Мао.
В конце мая 1956 г. он погрузился в мутные воды Чжуцзян. За два часа вниз по течению он проплыл более 10 километров.
Тезис № 13. Лаомаоцзы
Мао убедился, что «единственны действительным и искренним другом китайской революции является Советская Россия».
Хрущев: «С Китаем будем жить по-братски. Если придется, последний кусок хлеба будем делить пополам».
Тезис № 14. Я буддийский монах под зонтиком. Без волос и без неба.
Мао о себе: «У меня всегда такое ощущение, что, когда в горах нет тигра, тогда царем зверей становится обезьяна.
Если ты такой умный - чё такой бедный? Гы-гы-гы
Вот как прочитаем сейчас всех этих гур бизнесов, как изучим все канбаны и "истории успехов", как развернемся - и будет как у них. Ну, или чуть лучше, чуть хуже - сто пудово!
Прочитали. Кто прочитал. Изучили - кто изучил. Попробовали. И всё здесь для 80% неофитов и закончилось. Чё так? Об это два слова "про Ли Яккоку".
Поскольку речь-то всё-таки о заслуженно больших бизнесах и такого же масштаба лидеров...
Вот как прочитаем сейчас всех этих гур бизнесов, как изучим все канбаны и "истории успехов", как развернемся - и будет как у них. Ну, или чуть лучше, чуть хуже - сто пудово!
Прочитали. Кто прочитал. Изучили - кто изучил. Попробовали. И всё здесь для 80% неофитов и закончилось. Чё так? Об это два слова "про Ли Яккоку".
Поскольку речь-то всё-таки о заслуженно больших бизнесах и такого же масштаба лидеров "бизнесов", не уходим от автотемы. А попробуем что-то сказать в ответ на самим же поставленные вопросы. На примере .... "АвтоВАЗа", разумеется! А чё - про "Москвич" говорить. что ли?! Тем более, чует мое сердце, что на "Москвиче" читали "про Яккоку", читали. И не только там. На ВАЗе тоже. "Ростех". Кончилось их чтение заходом туда... "Рено" с братским ему "Ниссаном". И Бу Андерссоном.
Но ведь реально - читали. Сто пудово - изучали. Какой-нибудь член на отсечение - приглашали умных людей-консультантов. Действительно для помощи, для обучения, для успеха, в конце-концов. Хочу напомнить: для спасения легкой промышленности ещё в начале "нулевых" выделили 2 миллиарда долларов (!). И по нынешним временам сумма - почтенная. Что там с легкой промышленностью сегодня? Кстати, ВВП недавно обсуждал этот вопрос на той же самой территории, где она ещё недавно была профилирующей отраслью. И?
Почему не получается? Практически нулевой результат? Почему миллион вариантов пенсионной, административной, образовательной, здравоохранительной реформ? Миллионы! С известным результатом. Почему, черт возьми, нет русского Яккоки????? На сегодняшний день, 11 февраля 2018 года - нет и тени того, кто сделал подобное Ли хоть в какой-то сфере управления? На самом деле, ВВП - случай совершенно особый, на самом деле совершенно особый, не о нем речь.
Почему? Где он, русский Ли?
Ещё две "вводных":
Помню только: "Крайслеру" в конце 70-х правительство Штатов выделяет то ли 1, то ли 2 или 3 миллиарда. Вроде не по-либеральному: вмэр, так вмэр. Не, посчитали: дороже будет крах компании.
Но и у нас ваши выделяют! Да - то самое действо на букву "п", да - в неимоверных количествах. Да, экономика не разрушена в Штатах, как это было у нас. И? Там - Ли, у нас - "Ростех". С заходом туда "Рено". Финита.
И даже не об управленческом бессилии речь ("по плодам их узнаете"). Нерешенность ни одной серьезной управленческой проблемы (это - безусловно, преувеличение, сам факт существования страны по нынешним временам - ещё какой результат!) в экономике - страшный деморализующий фактор! Значит, ничего не умеем. Доживаем советское наследие. Те, кто у руля, сами ни хрена ни во что уже не верят, потому и семьи - известно где, деньги - известно где и прочие мелкие прелести.
Деморализация. Проблему, безусловно, можно закидать деньгами. Впрочем, продолжать не буду - трудно избежать банальностей.
Вернемся к Ли и его карьере. Представить, что: алгоритм его действий, а, подозреваю, возможно, и личные встречи с ним в рамках "Ростеха", или кто там был до него? - было, всё было, записано, переписано, законспектировано и, главное, реально изучено. И? "Рено" и "Ниссан".
Может, есть единая системная ошибка в философии и инструментарии управления как такового в России? Например, такая: понимание предельной конкретности каждой проблемы, онтологии этой проблемы, её морфологии, если угодно? А? Блин, сто пудово - и это известно! Что Штаты имели такую онтологию, а мы - иную. И как следствие - совсем иные, пардон, последствия, экономические в том числе. И то, что хорошо для Яккоки, то смерть для Чемизова? По той же самой причине, по которой наши соотечественники - народы Севера - умирают от алкоголя: нет спирто разлагающих ферментов в организме, так сложилось. Так и здесь: берем схему хоть Яккоки в автомобильной промышленности, американскую, европейскую - в государственном строительстве, применяем - ничего, кроме танка не получается.
Невежество - ничего другого не приходит на ум. Предельно широко понятое, потому что причины здесь - предельно широкие, требующие создания такого уровня абстракций, что, судя по результату пенсионной реформы, например, управленцам просто не по силам.
Невежество - а что ещё? Хочу повторить миф о лени и прочей херне. Кого? Ну, даже смешной вопрос! Конечно, русаков! Не понимать того, что привлекая на промышленное производство огромное количество людей из другого образа жизни, другого Косма, такого, где в основе своей - 1000-летнее общение с Вечностью (Небо ли, Земля-кормилица, Солнышко, всё идет по заведенному кругу, - так жило крестьянство, повторюсь, 1000 лет!), людей, для которых строгая производственная дисциплина - пустой звук, приход на работу минута в минуту - блажь, ну, это и есть невежество тех, кто обличен властью принимать решения.
Что нужно делать, чтобы "побороть" невежество? Мля, да давайте посмотрим, что в благословенном Отечестве делали на этом "фронте" в 30-е годы!
100 МИЛЛИОНОВ людей выучили грамоте! Я - не об идеологии. Я - о результате. А мы тут "АвтоВАЗ", "АвтоВАЗ"! Может, как говорил МихМих Жванецкий, тому пацану руки тщательнЕе помыть нужно?
Может, Николая Александрыча Бердяева вспомнить к ночи и не только? Может, хватит мыслить предельно конкретно, а поступать предельно абстрактно, а?
То есть - что? Для начала посмотреть на свои руки.
Потом почесать репу, подумать. Можно даже в носу поковыряться, можно!
И начать строить собственное будущее. Которое нужно конкретно нам. В первую очередь - конкретно каждому россиянину, уж пардоньте за пафос! Сначала - своим, от Калининграда до Чукотки. От Терека до Таймыра: дороги, школы, больницы, книжки. Ну, что нужно для своего человека - умного, здорового, улыбающегося, уверенного.
А что касается: если ты такой умный.... - так ответ простой! 90-е и последующие годы для того вида успеха, о каком говорилось в американском фольклере, не требовали ума. Первоначальное накопление капитала требует иных качеств. И никакой эзотерики. Только бизнес.
С какими-нибудь кейсами. Гы-гы-гы!
1. Почему эта книга вообще была написана? Именно в то время, когда написана? 60-е годы. Что, открытия поперли как из рога изобилия? Появилась потребность, необходимость обобщения? Выведения закономерностей и прогнозирования результата? Нужно было – что? Предсказать, что дальше? Найти философский камень, превращающий любое направление научных поисков в гарантированный результат? Пособие для желающих стать гением?
2. Введение прижившегося понятия «парадигма» («П») как совокупность, корпус...
2. Введение прижившегося понятия «парадигма» («П») как совокупность, корпус взаимосвязанных, взаимных поддерживающих мыслей, идей, представлений. Парадигма – прижилась, это точно.
3. Центральный вопрос книжки: как одна, старая парадигма, сменяется новой? Как? Почему? Когда? Можно ли спрогнозировать смену? Вопрос-то не отвлеченный, поскольку один из критериев истинности теории – возможность прогноза.
В реальности всё сложнее: старая «П» никогда не уходит насовсем. Никогда. А новая не меняет её на боевом посту. Живут они не то, чтобы вместе, не то, чтобы рядом, - ни один из вариантов не является корректным; они живут и вместе, и рядом, и одна в другой. Как и положено жить всему в точке сингулярности, чуток подправленной временем.
4. Дальше, как водится не только в лесу, но и науке тоже – больше. Коперник. Ну Коперник, как и А. Македонский, конечно, гении, но стулья-то зачем ломать? Ну, то есть что с того, что не Земля, а Солнце оказалось в центре всего. Ну, как бы центре. И? 70 или 90 лет это вообще никого в мире не интересовало, кроме пары-тройки, ну хорошо – десятка человек. И? Где смена парадигмы? Ну, смена и что? А то, что эта смена собой становится ой как не сразу. 70 лет по тем времена – три поколения. А кислород?
5. Когда там его открыли? Это – ещё один трик-трак науки. Казалось бы, что проще: когда открыли кислород? Четко и жестко – ответьте! Оказалось, что не четко и не жестко, вообще ответ на четкий и жесткий вопрос требует хренову кучу вопросов уточняющих: какую дату считать за открытие? Когда шведский аптекарь его получил де-факто, или когда он сообщил миру об этом? Когда то ли шотландец, то ли англичанин заявил об открытии, так оказалось, что то, что он открыл, конечно. Можно назвать кислородом, но не совсем.
6. А как насчет того, что искали одно получили другое? Колумб, например? С этим – что? В обыденной жизни – да пофиг! Открыл и открыл! А в науке? Что там с пенициллином? А с рентгеновскими лучами? А что искали нобелевские лауреаты в радиодиапазоне в 1965? Неужто реликтовое излучение?
7. А с Дарвином как быть? В смысле скандала вокруг этой эволюцией видов? Так кто там что открыл? И что со скандалом? Кстати, сэр Исаак Ньютон замечен был в оказании давления на первого королевского астронома в том, чтобы тот подправлял некоторые данные в своих экспериментах, не вписывавшихся в теорию Ньютона.
8. Ладно, яйцеголовые – тоже люди со всеми вытекающими. Когда происходит признание открытия как прорыва, как новой «истины» в истину, признаваемую всеми? Но тут же миллиард вопросов: всеми? Или большинством? А каким большинством – квалифицированным или как? Или достаточно простого большинства? Эксперимент – как критерий истинности? Ну, слов нет.
9. Почти из той же самой песни, но не совсем. Черная материя и такая же энергия. Которых оказалось до такого неприличия много, что наши «познания» об «огромной» Вселенной, ну, просто теряются. В сотнях триллионов чего-то там такого. Но суть не в этом: открыли фиг знает что, ни свойств, ни природы, - ничего не знаем. Но продолжаем жить дальше, как ни в чем не бывало. Что является обычным для «человеков»: оказалось, что квантовая физика существовала … всегда.
10. Что она? Зачем она? Сколько она стоит? Стоит ли она тех денег, что на неё тратят? «Много»/ «мало» денег на науку: после какой цифры будем считать «много» или будем считать «мало»? Эффективность, как оказалось, вещь значимая. По нашим-то временам растущей неопределенности. Что там с Российской Академией Наук? Или там ФАНО рулит? Куда рулит? Это ж у нас не впервой: 90-е, Большой Босс сказал – нах. столько НИИ? Чё они там делают? С вытекающими последствиями. Для НИИ. Ну, так думали, что только для НИИ. Оказалось, что наука – в жопе, потому как людей науки засунули туда другие люди науки, оказавшиеся во власти. Недаром, ой недаром любимейший Антон Палыч говорил о презрении и ненависти к русской т.н. интеллигенции! Так что вот все эти вопросы о Пензиасе ипрочих Ландау, мля, никакие не отвлеченные. Сотни тысяч яйцеголовых, уехавших от унижения, созданного, повторюсь, другими яйцеголовыми в «дальнее зарубежье». И это унижение
11. Называется «новой парадигмой» в организации науки в богословенном Отечестве. Так что никакая это не абстракция – «П», парадигма. Это – жисть. Какая она есть.
12. А что там со структурой этих самых научных революций? Да нормально всё. Структуры – структуралистам и прочим историкам и методологам науки. А нам? А нам – рассуждения по поводу и книжки, и предложенной Томасом Куном идеи. Просто идея книжки вызвала кучу сопутствующих мыслей. Но всё же было бы неправильно не сказать и о книге-то, точнее – о содержании. Как оно было понято, нашедшим книжку на помойке.
13. Когда время беременно переменами? Легко ли понять это? Да, не сложно: хаос, знаете ли, увеличивается.
14. Как же всё-таки происходит революция в науке, и что там в каркасе её, как адаптируется старое и новое, знаете, это более интересно описал Юрий Михайлович Лотман в «Кругу мыслящих миров».
15. Так о чём там, в книжке? Что там центрально-основное? Да то же самое, что и в книжке «Черный лебедь»: неопределенность и как с ней бороться. Законными и незаконными методами и средствами.
16. Самое любимое – гимн, я должен исполнить гимн! Кому? Заморышу. Пиз…шу. Гному. Карлику.
17. Человеческому мозгу! Ни одно наблюдаемое, подразумеваемое явление или предмет, - ничто не стоит тени, которую отбрасывает гений из гениев на всё это окружающее. Одна тысяча двести грамм – с одной стороны, всё остальное – с другой.
Что ещё может вызвать подобное восхищение невообразимой мощью?
Пятая русская революция
Книга известного российского автора А.Н. Афанасьева понравилась мне тем, что российский автор А.Н. Афанасьев своим многолетним трудом на благо народного просвещения, создал почву для полного раскрепощения соотечественников в конце 20 века!
Своими "заветными сказками" он идейно-психологически подготовил 5 русскую революцию 20 века. Самую ожидаемую, самую "заветную", самую-самую массовую по количеству участников!
Эта революция называется ВСРР:...
Книга известного российского автора А.Н. Афанасьева понравилась мне тем, что российский автор А.Н. Афанасьев своим многолетним трудом на благо народного просвещения, создал почву для полного раскрепощения соотечественников в конце 20 века!
Своими "заветными сказками" он идейно-психологически подготовил 5 русскую революцию 20 века. Самую ожидаемую, самую "заветную", самую-самую массовую по количеству участников!
Эта революция называется ВСРР: Великая Сексуальная Революция России!
Интеллектуалы, да и просто неравнодушные участники этой революции, её идеологи и визионеры, - все в едином порыве приняли и принимают участие - кто активное, кто - пассивное - "в развертывании на марше" всё больших народных масс! Новые и новые поколения вливаются в стройные, монолитные ряды революционеров! На их лозунгах и транспарантах читаются: Свободу всем органам! Свободу.... свободу... свободу всему хорошему! Позор всему плохому! Ура!!!
Подозреваю, что наша 5 революция - самая бескровная, уж прошу пардону за двусмысленность. Оно, конечно, редко так бывает, что, извиняйте, "бескровно", но эта не так кровь, пролитие которой вызывает стыд перед прогрессивным человечеством!
Ура! И - Да здравствует перманентная подлинно народная революция!
В этой ли книжке, или иной какой, обилие наименований племен, народов, этносов настолько зашкаливало, что читаешь вроде бы по-русски, но запутываешься наглушняк.
Главное, самое сильное впечатление - масштаб исследования, масштаб взгляда на проблему, поистине - глобальный. С попыткой глобальной же причинности всего этого этнического многообразия и последовавшего за этим всего безобразия межэтнического. С претензиями на земли, женщин и особую судьбу под солнцем.
С книжек Льва Николаевича у...
Главное, самое сильное впечатление - масштаб исследования, масштаб взгляда на проблему, поистине - глобальный. С попыткой глобальной же причинности всего этого этнического многообразия и последовавшего за этим всего безобразия межэтнического. С претензиями на земли, женщин и особую судьбу под солнцем.
С книжек Льва Николаевича у меня и начал появляться взгляд на планету и людей как на единую, симбиотическую связь, союз в масштабе целой планеты. С его работ и началось понимание: нам - много лет. Но слава Богу, это не навсегда. Всё имеет и начало, и конец. И это - высшая форма и смысл гуманизма. И антропного принципа.
Настоятельно рекомендую к прочтению.
3.9
Книга известного американского автора У. Грум понравилась мне по причине большой доли понравившихся элементов произведения. Их оказалось больше, чем не понравившихся элементов. Например, добрый герой Ф. Гамп, его маленький сын, даже его девушка-мать сына Ф. Гампа, несмотря на её не совсем однозначное поведение, тоже понравилась! Она всё-таки любила же Ф. Гампа, хотя и не сразу это поняла.
Добрых людей в книжке больше, чем злых, нехороших, недобрых.
А ещё книжка мне...
Книга известного американского автора У. Грум понравилась мне по причине большой доли понравившихся элементов произведения. Их оказалось больше, чем не понравившихся элементов. Например, добрый герой Ф. Гамп, его маленький сын, даже его девушка-мать сына Ф. Гампа, несмотря на её не совсем однозначное поведение, тоже понравилась! Она всё-таки любила же Ф. Гампа, хотя и не сразу это поняла.
Добрых людей в книжке больше, чем злых, нехороших, недобрых.
А ещё книжка мне понравилась, потому что понравился фильм по этой книжке. такой же незамысловатый, добрый, светлый, как и книжка. Хотя я уже не помню, что было вначале - Слово, ой, то есть Образ, или Слово, но всё по-хорошему, всё по-доброму! Как у людей.
Конечно, там есть нехорошие мальчишки, которые заставили Ф. Гампа бегать сначала от них, а потом вроде как от судьбы вообще, но в отличие от мальчишек, от судьбы убежать трудно. Тем более, когда честно и свободно заработанные деньги вкладываешь в добрую фруктовую компанию "Яблоко". Хорошо так, здорово, по-человечески, по-доброму!
Ещё мне книжка понравилась тем, что не ждешь, когда она закончится! Иногда, читая иную книжку, не совсем добрую, думаешь: когда же она уже закончится??? А тут - читаешь и читаешь!
Я ещё я узнал много нового в плане эрудиции и расширения списка джентльмена. Например: откуда Э. Престли придумал свою манеру исполнения, откуда Дж. Леннон тоже что-то там взял у Ф. Гампа, узнал происхождение фразы: "Такое случается". Все приведенные примеры тоже говорят о положительном влиянии книжки на меня. Чему я также очень рад.
Я только не понял: белое перо, которое летит по ветру в начале фильма, ой, простите, книжки, и перо, которое продолжает лететь в конце книжки - это одно и тоже перо или их много?
С этим вот и приступаю с листа. О прогрессивном советском режиссере. Которого, как и Пастернака с его непристойным, по нынешним-то прогрессивным временам, "быть знаменитым некрасиво"... Оказался неправ прогрессивный писатель Леонид Пастернак: ещё как - красиво! Нет "знаменитости" в смысле "известности", считай тебя не существует. Вот так вот. Такие погоды стоят на дворе.
А Эфрос... А что - Эфрос? Вживую я видел только один его спектакль, по крайней мере, без...
А Эфрос... А что - Эфрос? Вживую я видел только один его спектакль, по крайней мере, без напряга, с листа, вспоминается только "Дон Жуан" на Малой Бронной. А, вру! "Лунин, или смерть Жака". Какое ощущение? Потрясение. Знаете, что такое магия театра? Представляете, почему люди стоят на морозе часами за билетами? Потому что грань, грань, всё дело в этой дистанции между жизнью, реальностью, где ты сидишь в кресле, и той, другой жизнью, вообще тебе не доступной. Жизнью сцены. Не, там - живые люди, артисты, сюжет - ну, тоже на литературной основе, всё понятно. А по факту там - сказка, магия, нереальность богов-актеров, а не людей-актеров. А здесь - ты в кресле, свитере. Ведь приехал в Москву холодющей зимой 79-80 года. В вязанном мамой потрясающем свитере из белой шерсти, в правильную косую клеточку. Это и спасало в очередях. В том числе - на Малой Бронной.
Знаете ли вы, мой читатель, запах зрительного зала? На Малой Бронной? Нет? Вы правы - разный запах зрительки Моссовета и Таганки, разный он. Но запах театра на Малой Бронной... Может, он от морозной Москвы, январского вечера, когда вот-вот три дня назад была Новогодняя ночь, может, от этого?
Накануне отъезда ты топил углем печку, а приходилось топить её целый день, потому что минус 30-ка, а сегодня Лев Дуров в "Дон Жуане". Говорит: голова, рука, нога - Господи, какое чудо - человек! 37 лет назад. Как вчера.
Выходит Броневой в "Лунине". Понимаете, что это значит - на сцене Броневой? Он не сказал ни звука ещё. Он просто вышел на сцену. И все знают: вышел Хозяин. Хозяин зрителя, спектакля, да всего мира! И ты понимаешь - о чем это все. Тебе 16, а тебе понятно: се - хомо!
Потом Эфрос переходит на Таганку. Ну, здесь-то прогрессивной интеллигенции - не то, что охренеть - охереть! От количества. Той самой прогрессивной интеллигенции, что сожрала Высоцкого. Она ведь такая прогрессивная... её прогрессивность как-то в обратной пропорциональности от талантливости. По большей части. Что она делает? Сжирает Анатолия Васильевича. Это потом Леонид Филатов искренне сожалеет от травле, натуральной, земной такой, как и положено интеллигенции. Лет через 20 после смерти Эфроса. И как большой художник, попытался как-то сгладить тот грех. А поскольку судилка у меня не выросла кого-то там судить, то я и не сужу. А просто констатирую.
Тонкий, умнейший, трудяга. Земной и ранимый. Талантище. Ну и с таким "послужным" списком - сколько он мог прожить? Вот столько и прожил.
А про всё остальное - прочтите сами в книжке, прочтите. Про интриги, сплетни, зависть, фавориток, женщин, "звёзд" и каково с ними работать.
"Нерв" - это не только о Владимире Семеновиче. Это - и об Анатолии Васильевиче.
Когда в душе настанет пауза
Когда эта пауза всё-таки настанет - не знаю, нужно ли её штурмовать, как предлагал поэт, не знаю, что с ней делать.
Как вариант - читать "Цветы", а что ещё?
Прочтите, обязательно отметьте понравившееся.
Просмотрите понравившийся ряд ещё раз.
Подумайте над ним: а чё именно это?
В результате: зло для вас, читатель - это и есть выделенное вами. На день прочтения и на все дни, что этому предшествовало.
А зло - часть нашей души и нашей же...
Когда эта пауза всё-таки настанет - не знаю, нужно ли её штурмовать, как предлагал поэт, не знаю, что с ней делать.
Как вариант - читать "Цветы", а что ещё?
Прочтите, обязательно отметьте понравившееся.
Просмотрите понравившийся ряд ещё раз.
Подумайте над ним: а чё именно это?
В результате: зло для вас, читатель - это и есть выделенное вами. На день прочтения и на все дни, что этому предшествовало.
А зло - часть нашей души и нашей же личности.
Вот такой он, учитель человечества, Шарль Бодлер!
Развернуть
Уроки иврита
Чему научили нас 200 лет?
Да-да, безусловно научили!
1. Еврейский народ научил народ русских главному: мы - не доллар и даже не рубль. Мы никому не обязаны нравится. Кому мы не нравимся - проблема сугубо персональная.
2. Еврейский народ напомнил народу русскому: пока мы едины - мы не победимы!
3. Еврейский народ напомнил народу русскому: не ищи врагов вокруг себя. Он - всегда с тобой! Твой враг - внутри тебя. Твой враг - часть самого тебя!
4. Еврейский народ...
Чему научили нас 200 лет?
Да-да, безусловно научили!
1. Еврейский народ научил народ русских главному: мы - не доллар и даже не рубль. Мы никому не обязаны нравится. Кому мы не нравимся - проблема сугубо персональная.
2. Еврейский народ напомнил народу русскому: пока мы едины - мы не победимы!
3. Еврейский народ напомнил народу русскому: не ищи врагов вокруг себя. Он - всегда с тобой! Твой враг - внутри тебя. Твой враг - часть самого тебя!
4. Еврейский народ научил народ русский: мы больше никогда не будем жертвенными агнцами ни собственных, ни чужих идей.
5. Еврейский народ научил русский народ: все, кто обидит невинного, не спрячутся никуда - ни в Катар, ни в Аргентину. Око за око устарело? Давайте расскажем это ИГИЛу.
6. Еврейский народ ... Если бы евреев не было в русской истории, их нужно было придумать!
Ничего более пронзительного, чем поступок нееврея я не видел: 2 часа 20 минут 50 секунд - смотреть отсюда
222 года вместе.
4.6
Прочитал
Заказать
Оценка fullback34: 5
Чтобы что-то родилось...
... нужно, чтобы что-то умерло.
Но и эта формула уже не описывает вроде как вечный круговорот живого в природе.
Конец.
Всё заканчивается. Всё без исключений. Как жить с этой мыслью? Только с ней и нужно жить. Чтобы не оскотиниться и оказаться по факту более или менее приличным человеком.
"...но живые, те, что мертвых сменять, не заменят мертвых никогда". И это - суета....
Прочитал
Заказать
Оценка fullback34: 5
Чтобы что-то родилось...
... нужно, чтобы что-то умерло.
Но и эта формула уже не описывает вроде как вечный круговорот живого в природе.
Конец.
Всё заканчивается. Всё без исключений. Как жить с этой мыслью? Только с ней и нужно жить. Чтобы не оскотиниться и оказаться по факту более или менее приличным человеком.
"...но живые, те, что мертвых сменять, не заменят мертвых никогда". И это - суета. Потому что стать этнографическим материалом, о чем, в частности, Гулимев и пишет, это тоже чьё-то начало. На месте твоего конца.
Самым деятельным. Самым умным. Самым убежденным. Всем имперостроителям. С пожеланиями успеха.
Я уже забыл сколько институтов в Китае изучает... Советский Союз, его практики и причины его падения. Имея представление о китайцах, понимаем: разберутся.
Сколько институтов в России изучает... Советский Союз, его практики и причины его падения? Имея представление о русских, понимаем: всё пох. Бобик издох и издох - чё там изучать???
Бесчисленные опыты пробовать на силу удара всё те же грабли...
Я уже забыл сколько институтов в Китае изучает... Советский Союз, его практики и причины его падения. Имея представление о китайцах, понимаем: разберутся.
Сколько институтов в России изучает... Советский Союз, его практики и причины его падения? Имея представление о русских, понимаем: всё пох. Бобик издох и издох - чё там изучать???
Бесчисленные опыты пробовать на силу удара всё те же грабли - наша затея, никому её не отдадим, никому! Если евреи распрямили время, из окружности, ну, элипса, превратили его в прямую, в линию, время обрело линейность, то нам закон не писан никакой: "наступанием" на грабли мы его стова загоним туда, где оно сотни тысяч лет жило, и не тужило, пока евреи, туда-сюда, его не разогнули!
Все 1000 лет Россия "шла" к коммунизму". Так же, как и он, коммунизм, шел к России. Встреча была предопределена, да, хроника - вещь непредсказуема, день за днем - чё там произойдет - хрен знает, но общая цель была ясна и понятна: мы построим такой мир, какого не было ни до, ни после. И что интересно? Построили! Не совсем, но идею раскрыли, её подхватили и реализовали, на свой манер, конечно, другие братские и не очень, народы. Причем здесь Бердяев?
Бердяев - это был супер стар русской мысли, супер стар! Он был ученым - чё с него взять-то? А быть ученым в России - это задача нетривиальная: интересантов растащить открытые истины - предостаточно. Но Бердяев - супер стар! Вай? Варум?
Быть ученым - понимать взаимосвязь всего во времени. Не так, что в Союзе была колбаса по 2 рубля, а сейчас - 700 или 1000; и даже не так, что kapitalism килз лав, а kommunism килз секс, не, не так. Если ты считаешь всех мужчин уродами, означает это решительно одну вещь: привет от бабушки! Которая сумела внушить такую прекрасную мысль твоей маме.
Где истоки русского коммунизма? Во всей русской истории, во всей русской географии, во всех соседях, что окружали наше благословенное Отечество, - три главных элемента, три составные части русского коммунизма. Не с Луны прилетели Ленин, Сталин и Троцкий. Даже Хрущев - не с Луны. Были нормальными русскими людьми, не важно - грузинского, еврейского, башкирского происхождения, - не важно!
Истоки русского коммунизма в русском же укладе жизни, от Рюрика до Николая с Матильдой Кшесинской включительно. Элита, сформировавшаяся на нашей территории, искренне считала, что можно ничего не менять. Ну, или почти ничего не менять. Элита искренне считала, что солдатня и матросня - пушечное мясо, не заслуживающее не то, что уважения - взгляда! Отчего, читатель, такие вот расстрелы этой самой белой кости - морского русского офицерства матросиками? отчего "Очаков"? "Броненосец Потемкин"? От того самого! Не надо так с нами, голытьбой, к коим и мои предки принадлежали. Не надо. Скотское наше положение - ну да, ленивые мы, грязные, тупые, - скот. Но не надо всё время так. Даже у скота есть пределы терпения. Но это - так, неформал, или неформат, как это называют на данном ресурсе. И это - не важно. А что важно? Смысл русского коммунизма.
Смысл русского коммунизма в том, что сегодня, можно сидеть в ресурсе "Живая библиотека", писать всё, что ты думаешь не только о русском коммунизме, но и о вождях (вожде) русского и иных народов. Чего отродясь не было в нашем Отечестве.
Смысл русского коммунизма, чего не мог предвидеть Николай Александрович, - в непонятой пока попытке выстроить мир, где нет козлов-скотов и белой кости, белой от возможности эксплуатировать тот самый скот, того самого Хама, о чем пишет Бердяев. Мир, где человек человеку не лупус эст, а друг, товарищ и брат.
Впрочем, время ещё есть всё это осмыслить. Есть время даже что-то предпринять для реализации.
А книжка эта должна быть настольной у любого строителя государства Российского. Стопудово!
Смысл русского коммунизма
Сын, дерево, дом, Гегель
Что нужно пройти по жизни, чтобы замахнуться...нет, не на нашего Вильяма, - куда там, Вильяму, а на Самого создателя? Какие комплексы вели нашего героя Георга Гегеля к цели, выше которой нет ничего? Ничего, более масштабного и грандиозного, чем сам мир? И тот, что в идеале, и тот, в котором этот идеальный=бестелесный мир "должен" развертываться.
Зачем ему земля, если к тому году русские даже Антарктиду открыли уже (людям как людям достались места...
Что нужно пройти по жизни, чтобы замахнуться...нет, не на нашего Вильяма, - куда там, Вильяму, а на Самого создателя? Какие комплексы вели нашего героя Георга Гегеля к цели, выше которой нет ничего? Ничего, более масштабного и грандиозного, чем сам мир? И тот, что в идеале, и тот, в котором этот идеальный=бестелесный мир "должен" развертываться.
Зачем ему земля, если к тому году русские даже Антарктиду открыли уже (людям как людям достались места потеплее, а нам - ну, карма такая, пингвины)! Что ещё осталось? Ничего. Космос, разве что.
Вот на него и замахнулся наш герой, ложившийся спать в смешном колпаке, с лекций которого уходили пачками, что его, как подлинного Властелина колец и мира в придачу к ним, не волновало вообще никак - не царское это дело придурков заставлять прикасаться к Божественному!
А, может, лавры коротышки Канта не давали ему спать, в этом самом колпаке? Тот ведь по размаху, обратно пропорциональному собственному росту, был такой же "имперостроитель": ой-ой-ой, Ding an sich, "вещь-в-себе", ноумен, все дела...
Так что там компенсировал господин Гегель этим гигантским размахом?
Что касается самой книжки: одобряю! Замечательное произведение немецкой классической философии! Очень логичное, внутренне не противоречивое, занимательное, можно сказать - развлекуха! В этом отношении с ней мало, что может сравниться как в этом, подлунном мире, так и в том, куда все и попадем в конце концов. Подозреваю, что не все попадут в одно место, как минимум - в два. То, где получше, попадут только те, кто прошел в этом мире чистилище ясной гегелевской мысли, изложенной без тени проблема на четырех-пяти страничках - а что мелочиться????
Есть предложение: в список обязательных для каждого мужчины дел - ну, там, дом, сын, дерево, - прибавить "Философию права", или "Философию духа", или "Философию природы" - на выбор. Сильно способствует развитию не только разума, но и интуиции - где научной, а где - попроще.
В добрый путь по страничкам увлекательного произведения!
Сто дней это не сто лет одиночества!
На узкой белой ленте печатались цифры - от единицы до 100. Угадайте - что они означали?
Служебные обязанности чтецов и считывателей магической цифровой змеи - младогегельянцев, а, нет - младосослуживцев - были понятными: быть готовыми всегда! Готовыми доложить ветерану о количестве солнце-луно дней до Приказа. Санкции в случае неисполнения или недобросовестного исполнения обязанностей - понятно какие: фофан, он же - щелбан. Их количество... нет, не...
На узкой белой ленте печатались цифры - от единицы до 100. Угадайте - что они означали?
Служебные обязанности чтецов и считывателей магической цифровой змеи - младогегельянцев, а, нет - младосослуживцев - были понятными: быть готовыми всегда! Готовыми доложить ветерану о количестве солнце-луно дней до Приказа. Санкции в случае неисполнения или недобросовестного исполнения обязанностей - понятно какие: фофан, он же - щелбан. Их количество... нет, не помню. Но и это ещё не всё.
Туземный ритуал включал в себя знание и сполнение речевки, слова которой зависели от места службы, рода войск и креативности общей солдатского-сержантской массы. Разумеется, от персоналий министра обороны Советского Союза. Я попытаюсь вспомнить слова мудрого солдатского речитатива:
Дембель стал на день короче,
Старикам - спокойной ночи!
Пусть им снится дом родной,
Баба с пышною п....
Водки море, пива таз
И Устинова приказ!
Вот как-то так в наших краях славословили Великую Хартию Вольностей солдатских. Да, совершенно необходимо сказать о ещё одной ритуализированной процедуре, напрямую связанной с означенной Хартией. Процедура перевода из одной касты солдатской массы в другую, более высокую и, следовательно, более уважаемую. Ё! Забыл! Забыл вот, что:
Если уважаемый воин прослужил год и переходит в касту нет, не небожителей, но приближенную к ней, кажется, у нас она называлась "черпак", то есть от года до полутора лет ты - черпак. И вот тут я подзабыл, скоко ударов пряжкой тебе положено получить для легимитации нового статуса! Кажется, по количеству месяцев, оставшихся до собственного Приказа - 12. А вот из черпаков в "старые" - это уже собственно, небожители, неприкасаемые, - 6. И тут - как повезет.
Избежать этого решительно невозможно, да и в ВС СССР самого вопроса о процедуре перевода не стояло вообще! Это такой же столп Вооруженных Сил, как Калашников! Так, а вот перевод в "старые", блин, не помню: кажется, ниткой, сложенной то ли в 24 раза, нет, не помню, так вот: ниткой через подушку, положенную на пятую точку, полагалось переводить старых на их последний период. А все остальные - э, непоротое поколение (или поколения), не, здесь это не работало! Всё вооруженное население страны Советов было "поротым". Собственными сослуживцами. Пряхами по заднему месту. Но я не слышал ни одного случая, когда кто-то пожаловался о подобной "порке". Конечно, это был прикол, конечно, это был род инициации, если угодно. Было на самом деле прикольно. Если только случайно кто-то не попадет ребром пряжки тебе по копчику, но это тут же дружески разруливалось.
Причем здесь Поляков и его книжка? Ну это о том, что общественно-политический кризим, затронувший всё общество, не мог не коснуться и армии. В таких проявлениях, как дедовщина, занятия хозяйственными делами на дачах старших офицеров или как там положено и где положено. Одним словом - вырождение, так сказать. Сюжет... да какая разница - что там было, в сюжете! Но вот что правда - перестала армия быть престижным "местом", уже к началу 80-х, когда я отдавал свой долг, перестала. Но попав на службу, конечно, все понимали - служба есть служба. И, между прочим, афганская компания, наши военспецы в Сирии (из нашей части набирали туда ребят), показали: как надо, так и служили. Если были косяки в организации военных действий в Афгане, например, то на уровне простых солдатиков, взводных, ротных, - что ближе к нам, солдатам и сержантам, - всё там было как положено. Долг - он и есть долг, мужской, воинский, гражданский. Не смотря ни на какое вырождение и общественно-политический кризис. Так же, как это было позже, уже в Чеченские компании.
Такой вот получился отзыв. Нужно читать и эту книжку, и другие книжки Полякова. Хороший писатель, мне нравится!
Кажется, наш герой если и не основоположник какого-то направления в психологии, то уж яркий представитель - точно! Почему решил написать отзыв на книжку, содержание которой в свое время меня, как и многих, поразило? Потому что именно с неё пошли вопросы о... времени! Которое совсем невозможно, как оказалось, разделить.
Структура личности, которую предлагает автор, содержит в себе все времена одновременно. На самом деле: когда составной частью личности взрослого является ребенок, о чем это...
Структура личности, которую предлагает автор, содержит в себе все времена одновременно. На самом деле: когда составной частью личности взрослого является ребенок, о чем это может говорить? Либо о шизофрении автора: как это - и ребенок, и взрослый одновременно? Либо о какой-то интеллектуальной находке, сумевшей непротиворечиво объединить, казалось бы, антиподы. Это объединение (напомню, что третьим элементом структуры была фигура "родителя", хотя здесь уже есть если не противоречия, то вопросы как минимум: смешение классифицирующего принципа - вместо хронологии - социальная роль), "открытие" для себя этого объединения было действительно открытием для меня. Но всё же главным для меня было совсем иное.
Единство всего. В самом деле: если в структуре личности, как частный случай, присутствует и то, и другое; если в человеке наличествует и "хорошее" и "плохое"; в конце концов пол ребенка определяется не в момент "зарождения" - позже, а до этого мы - не мальчики, не девочки, - ряд можно продолжать и продолжать. Вплоть до квантового уровня: корпускулярно-волновой дуализм, одновременно и то, и другое, и всё - в одном, ну и т.д. и т.д... О чём это всё может свидетельствовать? Единстве сущего, так и не разделенного с момента той самой сингулярности, с чего всё и пошло быть. Мы и сегодня - в той же самой точке сингулярности, что и 13 миллиардов лет назад. Увеличились линейные размеры? Ну, это ещё нужно доказать: живя в системе, что ты можешь сказать о том, что вне её?
Вот как-то так. А книжку - к обязательному прочтению! Здоровская, интересная, хотя в чтении - это не скакать через строку или читать по диагонали.
Пять баллов!
Представляете, Форд родился в чистом поле! Точнее - зеленом поле. Гринфилде - это если по-русски.
И судя по смелости и настойчивости, проявившихся с детства в уходе на заработки, работе электриком и проч., его достижения - заслуженны в абсолютной степени.
Более того: именно воплощение его личностных качеств в деятельность и составило и саму жизнь, и её содержание. А то, что - автомобили - ну, так случилось. Занимался же он до этого электротехникой! Собственно, реализация себя - это и есть...
И судя по смелости и настойчивости, проявившихся с детства в уходе на заработки, работе электриком и проч., его достижения - заслуженны в абсолютной степени.
Более того: именно воплощение его личностных качеств в деятельность и составило и саму жизнь, и её содержание. А то, что - автомобили - ну, так случилось. Занимался же он до этого электротехникой! Собственно, реализация себя - это и есть главное содержание этой книжки.
Забудется всё, даже чистое поле, где он родился. Не забудется конвейер. Наверное, кому-то запомнится его антисемитизм и, как говорят, финансирование Гитлера. Сложные люди сложны во всём, что тут скажешь? Но главными его достижениями, имхо, были социальные технологии, до которых додумался этот незаурядный человек.
Сделай мне хорошо! Это ведь не броский слоган, это, если угодно, воплощение библейского постулата о возвратности в удвоенном размере всего, что ушло в мир от тебя. Это - метафизика. Есть ещё социальная инженерия Поппера. Это о чем? Наш герой понял: богатый рабочий - выгодный рабочий! Кто стал первым покупателем его продукции? Его же рабочий! И к этому нынешний российский бизнес не подошел даже ментально. Жаль. Больше ста лет прошлепало после открытия Форда.
Из той же оперы: Форд пишет об установлении минимальной почасовой оплаты труда, сейчас не помню цифр. Но не суть, суть - в ином: дай черной кости хоть какую-то уверенность - он тебе не только дальневосточнй гектар поднимет - целину по-новой вспашет! И вспашет по-новому: превратит благословенное Отечество в кормилицу: кто может выдержать конкуренцию с такими площадями пашни и современными технологиями? Кто? Вижу кандидатов, но не будем прикалываться, утро ещ1. Хоть и пятницы 13-го.
Были ли мотивы Форда библейскими? Наверное, отчасти были. Но в первую очередь он - не проповедник, он - капиталист, уж не знаю с человеческим лицом, али как. Прагматик, но не узколобый, как та белая кость, что довела матросиков с "Очакова" и "Потемкина" до того, до чего довела. Форд нутром чувствовал: так надо, так - правильно! Сделай мне хорошо, я сделаю тебе хорошо в два раза больше! А то, что потом котлета съела человека, как предсказывал Дали, мы поговорим об этом в отзыве на книжку о Энди. Уорхоле.
Но это - совсем не о Форде. А вот о Форде - это о Советской России 30-х годов, когда он ставил заводы в нашей стране. На всякий случай: Сталин сказал, что Москва, Питер - капитализм, остальная Россия - средневековье. А в Германии у власти уже был фюрер. Вот как-то так.
Книжка - интересная, текст - зеркало героя, яркого, умного, предприимчивого. К прочтению, конечно же!
Краткое содержание
Роман о Багах. О Титанах. О Совершенстве. О превосходных степенях всего. Об Идеале. О трудности Пути. О любви пожилого мужчины к молодой женщине. О не девственных женщинах. О ЛСД-терапии. О здоровом Духе в здоровом Теле. О новом Обществе. О колоссальном количестве Телесности. О невероятной Авторской Откровенности.
Говорят, что, когда Боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.
А если они дарят немолодому мужчине любовь к женщине, возраст которой на десятки...
Роман о Багах. О Титанах. О Совершенстве. О превосходных степенях всего. Об Идеале. О трудности Пути. О любви пожилого мужчины к молодой женщине. О не девственных женщинах. О ЛСД-терапии. О здоровом Духе в здоровом Теле. О новом Обществе. О колоссальном количестве Телесности. О невероятной Авторской Откровенности.
Говорят, что, когда Боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.
А если они дарят немолодому мужчине любовь к женщине, возраст которой на десятки лет меньше его собственного – как назвать этот дар? Данайцев? Или Божественным?
Мне трудно назвать себя знатоком в области художественной литературы. Но из прочитанного «Лезвие» - самая невероятная книга о мужской любви к женщине. Абсолютно мужская, абсолютно авторская книга. Где каждая строка, каждая мысль, каждая тема – выстрадана и предельно откровенна. Книга с невероятным «количеством» женской телесности, без намека на какую-то тень порнографии или бессильного эротизма. Но.
Но «беда» - не сирота. Мучительные сомнения стареющего мужчины подобны сомнениям взрослеющего юноши не только в «нужности/ненужности».
Ещё одна тема всей книги, каждой её главы и значимых персонажей-женщин: личная жизнь женщины до встречи. С её опытом, «её неизбежным опытом», как пишет об этом Ефремов. 5 персонажей-женщин со своей жизнью до встречи с мужчиной, от российской глубинки 20-х годов, до жаркой и традиционно-страстной Индии (известный храмовый комплекс с более чем шестьюстами скульптурными группами очевидной сексуальной иллюстративностью).
Но где ответ на вопрос: как поступить с неоднозначно опытной женщиной? Как вести себя? Кто подскажет? Кто даст ответ? Автор шифруется и уносит вопрос-ответ из России в Индию, где Рамамурти, скульптор-творец, вопрошает у своего духовного наставника самый волнующий и сложнейший нравственный вопрос: «Учитель, сейчас я утратил и смысл, и порядок…Больше того, я понимаю, что совершенная красота женщины может возникнуть только в пламени физической любви, сильной и долгой. Но я ничего не могу поделать. Вспоминая её, мне становится невыносимо думать, что кто-то уже много раз владел ею, продолжает владеть». Что делать?
Коммунизм
Нет, речь не о скучной материи школьных и вузовских учебников по поводу общества, где «каждому – по потребностям, от каждого – по способностям». Спор, разговор не о содержательной части слогана – это на отдельную книгу; и не о том кондовом, каменожопом, свободном от любой свежей мысли изложении «авторского коллектива под редакцией» учебника научного коммунизма. Речь у мыслителя – Иван Антонович больше, чем писатель – о жизни, живой, противоречивой и требующей каждодневного творчества: никогда прежде перед человечеством не стояло задачи, подобной этой – построение справедливого общества, где каждый каждому – друг, товарищ и брат, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех.
Что главное в авторском понимании «самого справедливого общества»? Нет, не цель – она ясна. Путь, ответ на вопрос: как? Как построить, как воплотить прекрасную мечту? Сегодня нам есть, с чем сравнивать. Сегодня мы стали мудрее на почти прожитую жизнь, но – мудрее. Вчерашние поводы для смеха и анекдотов, а если разобраться, то смеялись (и справедливо, и поделом!) над выродившимися «советскими мыслителями», запутавшихся в казавшихся ясными тремя соснами и тремя основными частями марксизма. То, что было выше их понимания, получилось соответствующую судьбу: выхолощенность, упрощенное до примитива, понимание всей сложности живой жизни. То, чего ты не понимаешь, естественно переводится в разряд примитива, потому что сознаться, что дальнейший путь тебе не ведом, а по должности обязан быть ведом, - саморазоблачение в профессиональной неполноценности.
Как отвечает Ефремов на главный вопрос: как? Первое, оно же главное, общественные конфликты он понимает исключительно правильно: конфликт – это двигатель общественного роста, развития, самосовершенствования. И это – очень мужской взгляд на вещи, очень мужской! Ты не нудишь, не обманываешь сам себя, не обвиняешь всех и каждого – идею или человека – в собственном несовершенстве, ты пытаешься совершенствовать себя. И кто он – строитель коммунизма? Какой он? Каменножопый начетчик, снимающий якобы интеллектуальную ренту с «единственно правильного учения»? Да ни фига! Именно так – ни фига! Деятельный, думающий, сомневающийся. Но главное – действующий! Он – мужчина!
Что же такое «Лезвие бритвы»?
Если по-простому, «шершавым языком» физики, классической и квантовой, лезвие бритвы – оптимальная траектория движения объекта. Давайте насладимся авторским текстом, мне кажется, все упоминания «лб» были мной «зарегистрированы».
«Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким – лезвием бритвы, потому что найти её, осуществить…так же трудно, как пройти по лезвию бритвы…
«…Ага, вспомнила, кто говорил о тончайшей линии, как лезвие бритвы, проходящей между двумя неверными крайностями».
«…Шораши-Пуджа – поклонение женщине… Но если во время обряда ты упадешь с лезвия ножа, то будешь отдан на растерзание безумию чувств».
«Счастье встречи с тобой, оно будто лезвие ножа – страшно остро и очень узко. А рядом, с обеих сторон, две темные глубины. Одна – отзвук общечеловеческой тоски и трагедии при встрече с прекрасным».
«Конечно, узка и трудна та единственно верная дорога к коммунистическому обществу, которую можно уподобить лезвию бритвы».
Всем застрявшим во времени с любовью и пониманием посвящаю. Времена года. Июль.
1.Что это: человек долга, или долг, оправдывающий бездеятельность, угасание и умирание?
2. Человек чести, не притронувшийся к общественной кассе в мутные времена, почти как все герои Маркеса, застрявший во времени в момент самого великого напряжения всех сил, - он ещё на войне или умер до срока?
3. Смысл жизни его семьи – сын, который умер. Смысл умер вместе с ним. Но это – нищая жизнь, хотя верно и...
1.Что это: человек долга, или долг, оправдывающий бездеятельность, угасание и умирание?
2. Человек чести, не притронувшийся к общественной кассе в мутные времена, почти как все герои Маркеса, застрявший во времени в момент самого великого напряжения всех сил, - он ещё на войне или умер до срока?
3. Смысл жизни его семьи – сын, который умер. Смысл умер вместе с ним. Но это – нищая жизнь, хотя верно и обратное: жизнь нищего.
4. Время революции и революционеров ушло, то есть ушло время полковника. Пришло время крестного его сына: торгаши, осквернившие храм. Обманом и собственной подлостью. «Всё богатство основано на обмане?» - в это верит Латинская Америка?
5. Ужас в неизменяющейся картинке повседневной жизни: одни и те же лица, слова, шутки, поступки, действия; те же удары колокола, предупреждающие о степени нравственности демонстрирующихся фильмов.
6. Ужас в ничего неделании, в бессмысленном ожидании милости от кого-то и от чего-то. Государство, где живет полковник… что оно напоминает? Своей участливостью к судьбе простого человека… «Их государство» - это когда правды не добился вчера, не добьешься сегодня и бессмысленно искать её завтра.
7. Так кто он, полковник? Жертва? Тогда – чья? На заре латиноамериканских сериалов кто-то сказал, посетовал, что там ничего не происходит. Может быть, на самом деле им не куда спешить? Разве что успеть подготовиться к карнавалу – главному ; боевой петух ка основа благосостояния, - всё это вне полковника. Счастье, да и просто выживание, в руках судьбы, принимающая обличие то государства, то петуха. От них и зависит уже нехитрое «всё» в его жизни. Всё, что осталось у двух, наверное, ещё близких друг другу, но и уставших и от себя, и от жизни, людей.
8. Если ли там кто-то здоровый? Наверное, доктор, который то же заболел.
9. Магия реализма vs реализма vulgaris? Иррациональная вера в рациональность реальности? Что действительно, то разумно? И Гегель был прав.
10. Хроника тянущегося самоубийства vs хроника объявленной смерти. Как много у Маркеса про смерть и умирание, как часто он об этом! Я поймал себя на мысли. «Воспоминания моих грустных» - это ведь воспоминания, которые у него описывают самоубийство, растянутое во времени! А «Сто лет»? О чем там? Разве не о том, что совершив поступок, потом только доживание? На что это похоже?
11. На Большой взрыв Вселенной! Доживание после совершившегося события. Или Поступка.
Тяжесть открывшихся в 90-е годы, открывавшихся «истин» давила, подавляла всем – и количеством откровением, и их содержанием. Было не понятно: откуда всё это и что это всё: либидо, сексуальные маньяки, мазохизм и брат его садизм; отчего и почему любовь, сиявшая в букетно-конфетный период, уже через несколько месяцев законного и желанного брака – куда-то улетучивается! Куда и почему? Ни в литературной классике, ни в трудах классиков марксизма-ленинизма ответов не было. И как жить с такой вот...
Откуда сновидения и почему они такие, какие есть: совершенно не логичные при дневном свете, но настолько реальные в темноте, что кто только не вскакивал от кошмара ли, от удовольствия, да от любой сильной эмоции?! Надо ли говорить какие именно «ночные» эмоции были самыми частыми?
Но главный вопрос был иным: откуда это всё? Почему оно – такое? Наша невинность была столь непорочной, что большинство народонаселения даже не подозревало, что в самой научной из наук – психологии – существовало отдельное понятие «оно»!
Бывшим советским людям повезло, на самом деле. Несколько раз. Одной из удач было глубокое и в общем понятное, привычное фроммовское мировоззрение. Гуманистическое, почти – марксистское, мировоззрение, предполагавшее, подразумевающее, нет, даже настаивающее на зависимости структуры личности и её чувств, мыслей, потребностей, от социально-экономической природы общества. И самое «странное»: Фромм не парился по поводу возможных обвинений в так называемых симпатиях к ненавидимому теперь более других бывшими советскими людьми учению. Как же: обмануло! В тупик завело!
Вопросник к доктору Фромму
А что с любовью? Да ничего, нормально всё! Только вот какую из них вы имеете в виду? Ну, разную… А, скажите, доктор Фромм, какая из любовей выше, так сказать, главнее у женщины – любовь к ребенку, или любовь к мужу?
Доктор Фромм, а, скажите, если материнская любовь – безусловна, откуда тогда так много брошенных детей?
Доктор, у нас в школе часто обсуждается такая проблема: что лучше – любить или быть любимым?
Скажите, сексуальные оргии – они когда-нибудь закончатся, эти безобразия?!!! Почему они такие живучие?
Почему у супругов, проживших достаточно долго вместе (да, впрочем, не всегда и долго) в подавляющем числе случаев возникают, как бы это помягче, возникают некие фантазии относительно лиц вне брака, так сказать?
И главный вопрос: отчужденность человека при капитализме, отчужденность от собственной сущности, от себя. Почему это так? Как её можно преодолеть, если одиночество и отвергнутость человека в большой мир сразу после рождения – естественное состояние везде и всегда. При том состоянии общества, где наличествую свободы, перечень которых просто утомителен. Как? Вы говорите: «всё, что нам надо, это только любовь». Только любовь, доктор Фромм? Таблетка от одиночества и отчужденности – любовь?
Дело в фундаментальных цивилизационных матрицах. Быть религиозным в западном понимании целостного человека, исторически жившего в Средние века – жить «по Богу», по его заповедям, ничего не прося и не ожидая ничего от него. Высшая ценность жизни в том, что она предоставляет человеку возможность максимально возможной реализации себя здесь, в земном мире. Для обеспечения этой установки, необходимо «правильно верить», «правильно мыслить» и «правильно понимать веру». Отсюда следует, что тот, кто не понимает, не мыслит и не верит – раскольник, отщепенец и сектант. Отсюда – религиозные войны и крайне нетерпимое отношение к инакомыслию.
Иное измерение имеет восточная цивилизационная матрица (при понимании условной общности цивилизаций Востока; речь о системах брахманизма, индуизма, даосизма, конфуцианства). Для восточной матрицы важно не правильно думать или верить, а правильно поступать. Истинность веры – в правильных, с точки зрения веры, поступках. А споры о правильных или нет литературных (пусть и религиозных) текстах – споры ни о чем.
Каков же итог фундаментально разных подходов к миру, его познанию и моральному=правильному «направлению» движения человеческой жизни? Для краткости, разумеется, я опустил доказательную часть рассуждений Фромма, приведу лишь цитату: «Таким образом, парадоксальное мышление порождало терпимость и стремление к преобразованию себя. Установка Аристотеля привела к догме и к науке, к католической церкви и к открытию атомной энергии».
И всё-таки заголовок обязывает. Фромм принципиален в своём подходе: искусству любви нельзя «научить», предписав что-то кому-то как нужно делать правильно. Но – заголовок обязывает. Поэтому позволю себе привести значительно более важную вещь: принципы, на которых достигается успех в овладении этим искусством.
Принцип № 1: Дисциплина
Принцип № 2: Сосредоточенность
Принцип № 3: Терпение
Принцип № 4: Предельная заинтересованность
Принцип № 5: Для совершенного владения искусством любить нужно посвятить ему… всю жизнь.
3.8
Прочитал
Заказать
Оценка fullback34: 5
Загадка "Метели"
Метель - да что же может быть лучшей метафорой самой жизни, как не эта чаровница, такая редкая в наших края в самое последнее время! Нет метафоры лучше.
Ты живешь в каком-то маленьком своем миру. Там чисто, тепло, спокойно, предсказуемо устроено. "На сейчас" и "на потом" тоже устроено: хороша собой, приличная семья, сама достойна самой лучшей участи, наша Марья...
Прочитал
Заказать
Оценка fullback34: 5
Загадка "Метели"
Метель - да что же может быть лучшей метафорой самой жизни, как не эта чаровница, такая редкая в наших края в самое последнее время! Нет метафоры лучше.
Ты живешь в каком-то маленьком своем миру. Там чисто, тепло, спокойно, предсказуемо устроено. "На сейчас" и "на потом" тоже устроено: хороша собой, приличная семья, сама достойна самой лучшей участи, наша Марья Гавриловна. Какие-то условности жизни и приличий - нет, вполне приемлемы и преодолимы. Она - чиста (как скажет много позже другой персонаж с самостоятельно сконструированной судьбой, Лоуренс Аравийский. Скажет он не о русской заснеженной равнине, а об аравийской пустыне, что не менее занесена, только не снегом - песком), она - невинна. Всё, решительно всё говорит о достойной жизненной партии нашей Машеньки.
Волнения перед решающей ночью, головная боль, бессонная ночь. Написаны все письма с подобающими родителям словами благодарности и надежды на понимание. Всё подготовлено: логистика, время, финансовые гарантии и поддержка друзей. Среди которых, между прочим, произошедшее и "умерло"! Никакой утечки - поразительно! И?
И ничего из намеченного не происходит!
То есть, конечно, происходит. С надрывом, на грани фола и фол этот - "последней надежды". И... тишина. Хотя бы по причине прекратившейся метели. И письма "отозваны". И... тайна!
Фантасмагория какая-то! Что может произойти с порядочной девушкой, доверившейся достойным её доверия людям? Ничего не предвиденного не должно произойти. Только вот метель - она не поддается прогнозу. И результат: "Не он! Не он!" И тот, кто фатально опоздал к обряду, -он-то почему так исчез из жизни и судьбы? Неужто обман? А ведь он в буквальном смысле из последних физических и моральных сил в буквальном смысле выгребал из океана неопределенности и даже смертельной опасности! Холод и почти смертельная круговерть снежной бури - а он обливается потом, ему невыносимо жарко!
И как Пушкин потрясающе показывает кульминацию: пепел, ещё чуть теплый, но пепел зимнего утра. Всё отгорело, буря улеглась, спокойно "в миру". Но смертельным спокойствием веет от этого пушкинского утра: ни волнения, ни жизни, ничего. Это место у Пушкина - потрясающее! Владимир - он опоздал к празднику жизни. Отгорело, отцвело, - всё без него. И конечная остановка его судьбы - разве она не стала понятной в тот самый момент, когда он нашел "церковь запертой"?
Но что интересно? Наша Маша! После случившегося - что она делает? Как она себя ведет? В бреду повторяет имя возлюбленного и... Как писал Лотман о письме Татьяны к Онегину - Татьяна поставила свою репутацию на кон жизни, написав письмо Евгению. Так девицы поступать не должны. Это - недопустимо! Она... она принимает свою судьбу. Но что удивительно у Пушкина?
Да, соблюдены все приличия с Бурминым, всё так! Всё так, да не так! В конце концов она принимает для себя решение: она согласна быть его женой, она согласна! Но Бурмин... Гусар Бурмин, он в отличие от Маши, он не может идти под венец - он уже обвенчан!!! И нарушить таинство брака, причем в буквальном смысле - таинство (потрясающий Пушкин!!!). Что же получается, Маша - нарушительница, а олицетворение разухабистости - гусар - нарушить его не может? Что же это? Метель?
Что же это? Извечное мужское недоверие к женщине? Что вот так, в конце концов, после всех приключений и злоключений, женщина хранит верность и память "о своем мужчине"? Так вот всё заканчивается? Пушкин пишет повесть в 1830... что в его жизни могло толкнуть на этот поворот раздумий? Кто скажет? Кто знает?
Разве что... Метель?!
Начиналась история с ТРИЗом абсолютно по-еврейски: Генрих Саулович Альтшуллер перелопатил такое количество источников=патентов, что Мишель Фуко покурит с его "Историей безумства в классическую эпоху". Что искал он в миллионах тонн пустой породы? Самородок. По сути - философский камень: где лежит то, что даст ответ на любой вопрос? Где?
Теория решения изобретательских задач - поиск универсального ответа-подхода к проблеме любой отрасли и любой степени сложности. Методология - это...
Теория решения изобретательских задач - поиск универсального ответа-подхода к проблеме любой отрасли и любой степени сложности. Методология - это главное не только для Московского методологического кружка, но и для ТРИЗа тоже. Зачем же нужно было перелопачивать десятки тысяч (!) патентов? Для нахождения той самой красной линии, проходящей через открытия и рационализаторские предложения, через малейшие усовершенствования. Что объединяет все открытия? Какая закономерность лежит в основе любого открытия? Как это можно использовать? Есть ли круг, конечный круг идей, позволяющий расставить вешки, не, это - не по-современному, расставить майлстоуны, позволившие бы не заплутать в миллиардах мелких деталей-направлений, а сориентировавших бы любого путника на вожделенную цель?
Вплоть до того существует ли универсальный свод правил съёма? Правда, о Филиппе Богачеве и его правилах пик-апа поговорим чуть позже, но претензия ТРИЗа очевидна - универсальность. Хотя, конечно, в первую очередь речь всё же о технических задачах. А поскольку техника, технология - вещи исчислимые, стоящие на реальной земле, сделанные из "плоти и крови", то и оперировать с ними проще: вода замерзает при нуле, эффект Доплера никто не отменял, кот Шрёдингера - ни жив, ни мертв, - всё ясно и понятно. Слава богу не на столько, чтобы вот так взять - и решить всё и сразу.
I`m different, - говорит Лоуренс своему проводнику-арабу. Кто из мыслящих людей не готов подписаться под этим? Я – иной, поэтому мой путь – это мой путь, я его избираю, я его придумываю, я его создаю для себя. Книга – именно об этом. Между строк – созданная для себя миссия, почти на грани мессианизма. В этом – смысл, в этом – оправдание и самоуспокоение, экзистенциальное успокоение, не эмоциональное. Но в этом – и главная, а, может, и единственная причина почти крушения, и если не крушения, то...
По-человечески живая и слабая личность Лоуренса, как она преображается с постановкой самому себе сверхчеловеческих задач! Это ведь история того, как из офисного планктона вырастает завораживающе громадный голубой кит (голубую тему – ну как же её обойти по нынешней жизни-то). История преображения – антитезы превращению кафкианскому. Что ведет из сытой и в общем безопасной жизни штабного червя, пусть и называемого аналитиком, в пекло, которое сами арабы называют «сковородкой дьявола»? Конечно, без тщеславия здесь не обойтись, без честолюбия, разумеется. А что, кто-то в этой жизни без перечисленных земных грехов обходится, ну или, по крайней мере, не мечтает об этом?
Нейл Фергюсон в своей «Империя. Чем современный мир обязан Британии?» вопрошает: зачем Лоуренс рассказывает всему миру об изнасиловании его турецким комендантом городка Дераа? По той же причине, по которой рассказывает начальнику английского экспедиционного корпуса полковнику Алленби о понравившемся ему чувстве, испытанном при расстреле им же спасенного араба. Спасенного в результате чуть ли не философского спора с Али о предначертанности всего. Одним тщеславием не объяснить эти откровения. И чувством величия в собственных глазах – тоже. Неосознанное желание освободиться от травмирующих воспоминаний – да, и это тоже. Вот так, в совокупности грехов и достижений, и живет человек, и несет свой крест, и самоутверждается – от аравийской пустыни до Северного и примкнувшего к нему полюсу Южному.
Что чувствует, а главное – как жить дальше после того, как тебя внутренне измяли – выражение Юрия Нагибина из его дневников? Мавр сделал своё дело, - так всегда и случается. Ему на смену приходит новый и всё повторяется, повторяется в миллионный раз. Так вот, после использования не по прямому назначению, Лоуренс продолжил жизнь достойно, это тоже есть в книге. А вот то, что случилось после смерти, по известной причине в книгу как авторский текст не вошло. А именно: империя достойно воздала своему подданному. Он не то, что не был забыт – в обществе, которое чтит своих сыновей, это и невозможно – похоронен защитник и строитель Империи в соборе Святого Павла в Лондоне.
Книжку прочесть нужно обязательно. И посмотреть прекрасный фильм Дэвида Лина 1962 года «Лоуренс Аравийский». Исполнитель главной роли Питер О`Тул скончался несколько дней назад.
Кто помнит, как всё начиналось?
Есть, есть помнящие! Один из них - Георгий Александрович Соломон. Нет, не еврей - это я не для красного словца, в книжке есть эпизод, когда член какой-то еврейской организации предложил Соломону, "купившись" на фамилию, помощь в трудной жизненной ситуации, "отозвал" свои услуги, узнав, что он - не еврей. Уж не помню как в тексте было "к счастью", "к несчастью" не еврей. Но не суть, в книге и в помине нет антисемитизма. А...
Есть, есть помнящие! Один из них - Георгий Александрович Соломон. Нет, не еврей - это я не для красного словца, в книжке есть эпизод, когда член какой-то еврейской организации предложил Соломону, "купившись" на фамилию, помощь в трудной жизненной ситуации, "отозвал" свои услуги, узнав, что он - не еврей. Уж не помню как в тексте было "к счастью", "к несчастью" не еврей. Но не суть, в книге и в помине нет антисемитизма. А что есть?
Но прежде ответа на вопрос, позвольте дать рекомендацию, которой всё равно никто не последует. Для того, чтобы понять, а что, собственно, там было, на совслужбе, среди красных вождей, освежите память "Внутри мыслящих миров" Юрия Михайловича Лотмана. Для правильного, так сказать, понимания. Не карикатурного, не апологического, а того, как происходит наложение текстов друг на друга. что происходит при столкновении текстов. Понятно, что под "текстом" понимается любая абстрактная система. В данном случае - столкновение двух русских текстов: самодержавная, затем буржуазная Россия приходит в столкновение с Россией большевицкой. А поскольку автор, вне всякого сомнения, являлся человеком и интеллектуальным, и профессионально подготовленным, и патриотически совестливым, то инсайд получился по-настоящему интересным.
Честно говоря, я впервые читаю книгу такого формата: бытие совпадает с бытом и от совпадения не теряет никто, ни бытие, ни бытование. Поэтому и пафос этого отзыва ни просоветский, ни промонархически-буржуазный: всё, вмерла, так вмерла! И написанное Георгием Александровичем, нет, не более чем исторической иллюстрации того самого столкновения текстов. Где на первых порах и не может быть ничего, кроме бестолковщины, бессмысленности, колоссального падения нравов, здравого смысла и предпринимательства. Так и есть в его мемуарах, всё так и есть. Только вот кидать камень в новую, большевистскую Россию... нет, не стоит. Потому как тогда придется объяснять, как такие ничтожества, как полпред СССР в Ревеле (Таллине), абсолютная мразь Гуковский, победили 1000-летнюю Великую и Могучую, самодержавную Россию.
Итак, бытие не растворилось в быту, потому что на переломе эпох быт становится бытием, да, на короткое время, но становится. "Бытийствующее" приобретает на какое-то время черты метафизические. По крайней мере, всё, что раньше казалось деталями быта, в эпоху слома таковыми казаться перестают. Например, стоял и стоял себе отель" Метрополь". Ну, селились-развлекались там те, кому по рангу и состоянию положено. Крах старой системы, новые жильцы заселили (на время, на совсем короткое время, так, к слову) старый отель. И? А что, и-то? "Пропал Калабухинский дом"! - это ведь и о "Метрополе" в том числе сказал проф. Преображенский. Но как обосрали его в буквальном смысле, так и отмыли чуть позже. Как сказал как-то МихМих Жванецкий: "А какой еврей не занимался глупостями в 1917 году?!"
Отмыли и отмылись - не пальцем деланные русские по факту оказались. И не только "Метрополь". Сталин, назначая Молотова "на МИД", поставил задачу почистить учреждение. По словам Вячеслава Михайловича, составлявшие абсолютное большинство как центрального аппарата, так и дипломатического корпуса, евреи и латыши, первоначально так высокомерно воспринимали все указания нового министра, что - куда там. И? Да ничего, мы долго запрягаем, а потом включаем. В том числе и бегалку, в том числе и думалку. А когда всё заработало, то и евреям, и латышам, и прочим русским нашлась работа. И в МИде, в том числе, да и в целом, от Чукотки до... до... ну, одно время - до Вены даже. Но поскольку мы оказались по факту не жадными, то и Вена - венцам, и Киев - киевлянам, и Хельсинки - финнам. Одним словом - со своим бы разобраться, а потом и других жизни учить. Во!
Я почему о МИДе? В определенном смысле - близко мне это заведение. По образованию. А во-вторых, автор сам был на дипломатической службе в Берлине, Гамбурге, Таллине, Лондоне, потом стал невозвращенцем, и знал Совдепию в первую очередь с этой вот забугорной стороны. "Люди, просто люди", - как говорил бессмертный, прости Господи, Воланд. Которым ничто человеческое не чуждо.
А книжку - к обязательному чтению, к обязательному. Повторюсь: рожденным там, нам есть с чем сравнить здесь. И быть поспокойнее как в отношении "того", так и в отношении "этого"!
Некоторое время назад журнал «Форбс» в материале о выставке современного русского искусства, проходившей в Манеже, констатировал: русскому искусству нечего предложить миру. В отличие от искусства первой трети 20 века. Вместе с социальным проектом, также предложенному всему миру. И миром подхваченным. Речь об Октябрьской революции 1917 года. Я помню свою реакцию: ну, слава Богу, даже «Форбс» дошел до этого! В этом «дошел», конечно, не было и тени некоего высокомерия – авторитетный, на мой...
Дело в том, что более чем за 10 лет до этого Александр Сергеевич Панарин диагностировал это явление: ни художественной, ни какой-то иной современной российской элите нечего предложить не только миру, а вменяемой части собственного населения. Ещё раз прошу прощения за возможно у кого-то появившуюся мысль о том же самом высокомерии – есть – вменяемая, а есть – невменяемая части населения. Речь, по большому счету, в книжке идет о причинах бесплодия российской элиты.
Стиль и мысль автора наполнены страстностью. Не страстями и заведомо скучными в своей предсказуемости «политическими» пристрастиями, а страстностью. Знаете, на самом деле Панарин – образец (не «образчик» и не «имидж») просвещенного Патриота. Он не против «либерализма» и «либералов», он против предательства нынешних «либералов» тех ценностей, которые либерализм провозглашал в эпоху Просвещения. Панарин не «против» буржуев и «за» патриотов, он за принцип «милость к павшим призывать». Он за тот принцип, когда сильный помогает слабому, а не подталкивает того в пропасть безнадежности и смерти как итога.
В чем сила убедительности автора в тезисе «Народ без элиты» (понятно, что речь идет о политической и экономической элитах)? В том, что идеи гражданских, политических свобод имеют свою родину. Европейское Просвещение. С очень хорошо всем известной аксиологией. Народ без национальной элиты оказался в результате предательства последней, классовые интересы которой оказались сильнее национальной ответственности. В этом причина трансформации элиты из национальной в компрадорскую.
Глобальная трансформация экономической жизни «требует» своего идеологического обоснования. И находит его в пресловутом социал-дарвинизме: каждый за себя, бог – за всех. Наиболее ярко об этом сказал Анатолий Борисович Чубайс (хочу напомнить, что по проводимым ежегодно опросам на предмет персоналий, оказывающих наибольшее интеллектуальное воздействие на современность, ни одной персоналии российского происхождения в подобных списках замечены не были): «Суть спонтанной приватизации можно сформулировать двумя фразами: если ты наглый, смелый, решительный и много чего знаешь (имеется в виду не интеллектуальное, а «шантажирующее» знание) ты получишь все. Если ты не очень наглый и не очень смелый — сиди и молчи в тряпочку» (Ч у б а й с А. Приватизация по-российски. М., 1999.).
Чтобы не ходить впотьмах – найдите время, прочтите умного автора умной книжки. Прекрасный, не заштампованный стереотипами «мыслей», язык; ясная, не искаженная слюнями страстишек, научная мысль. Просвещенный патриот – Александр Сергеевич Панарин.
Сергей Георгиевич - совесть русской интеллигенции. Как прослойки-класса-сословия, так и в виде отдельных её представителей.
Манипуляция сознанием - была, есть и будет. И технологии эти будут развиваться и развиваются не семимильными шагами - десятимильными! По простой причине: инвестиции в исследования человеческой психики и поведения - наиболее окупаемые. По причине объекта управления: сколько денег крутится в товарах для детей! Сколько - в лекарствах. Сколько денег крутится в политике и...
Манипуляция сознанием - была, есть и будет. И технологии эти будут развиваться и развиваются не семимильными шагами - десятимильными! По простой причине: инвестиции в исследования человеческой психики и поведения - наиболее окупаемые. По причине объекта управления: сколько денег крутится в товарах для детей! Сколько - в лекарствах. Сколько денег крутится в политике и государственном управлении. Отсюда - поразительные в своей изобретательности технологии избирательные. Отсюда - чудеса креатива в рекламе коммерческой. Ничего личного.
Есть ли предел - моральный, этический, патриотический, если угодно, в манипуляции общественным сознанием в политических целях? И более того: речь идет о деяниях, граничащих с понятием "государственная измена". Но так граничащая, что не понятно - где это лезвие бритвы? Потому как по факту оказалось, что не то, что окольными путями - такими замудрено-длинными идут эти контролируемые и управляемые воздействия на нужный участок мозга и души, кто в неё верит, что и не поймешь - измена/не измена, развод/не развод! На смыслы. В первую очередь о подобных манипуляциях речь идет в книге.
Кто-то приводил пример с рекламой товаров для детей: апелляция к здравому смыслу в разъяснительных беседах, встречах, контактах, рассылках, увещеваниях - безрезультатна. Воздействуют на подкорку (рекламодатели) и - всё. И ничего не поделаешь с этим.
В книжка - замечательная, не занудливая, фактурная, убедительная. Конечно, для критически мыслящего читателя, конечно так. В ней не тон, а факт работает на убеждения и взгляды. И тот, кто открыл её первую страничку, знает для чего он это сделал.
Для ограниченного, точнее - для узкого круга читателей, разделяющих взгляд на собственное мышление, как на критическое.
Книжку мне подарила одна женщина, вот как раз в то время, когда я её и прочел.
Причем подарок этот был почти с нескрываемым намеком: ты - коллекционер. То есть - я коллекционер.
Разумеется, не маньяк и больной человек. Эта женщина занималась в том числе и психологией. Профессионально. Наверное, она что-то там разглядела во мне.
Хотя я тоже занимался психологией. Но не профессионально, а так - с задором и энтузиазмом. Плюс природная склонность к таким вот штукам, как человеческие...
Причем подарок этот был почти с нескрываемым намеком: ты - Коллекционер. То есть - я коллекционер.
Разумеется, не маньяк и больной человек. Эта женщина занималась в том числе и психологией. Профессионально. Наверное, она что-то там разглядела во мне.
Хотя я тоже занимался психологией. Но не профессионально, а так - с задором и энтузиазмом. Плюс природная склонность к таким вот штукам, как человеческие взаимоотношения, а с определенного возраста - весьма конкретные отношения.
Её посыл был понятен, она была наслышана обо мне, о репутации. Но с чем я не был согласен, так с той трактовкой "собирательства", "накопительства", в традиционной, фрейдовской традиции. Собирательства отношений с женщинами. Собственно, тот факт, что она была со мной, зная, какой я - что это было тогда? Явно не протест и чувство отвращения.
Почему я об этом? Фаулз на самом деле пишет, конечно же, о смерти. Живом мертвеце, пытающемся умервщлением продлить жизнь - собственную, конечно же. Коллекционирование и собирание плоти - ну что тут скажешь? Доминирование - это и движет нашим антигероем (антагонистом - так правильно?). Компенсация ничтожности. Много ли таких? Как сказать, это ведь - психотип. Кто отвечает на стресс уходом в себя, кто - агрессией против себя, кто - агрессией против мира. Здесь - понятно, кто перед нами. Его мотивация - тоже не секрет. Что нового под солнцем?
О, разумеется, не дай бог никому столкнуться с таким типом, не дай бог! Собственно, это не люди. Вы только представьте чувства этой женщины, оказавшейся у маньяка. Но представьте и иное: как пришло в голову автору писать обо всем этом? В том числе - о чувствах жертвы (ладно, это ещё понятно, представимо). Но как он придумывал поступки, заполнявшие, структурировавших бесконечное время бесконечного нечеловека? Как он становился на это время своим героем? Что вообще толкнуло его на эту тему, эти мысли и эти чувства? Что он хотел найти в себе? И зачем ему это было нужно?
Как это у "Битлз": "любовь нельзя купить"? У антигероя этого не получилось, перепробовав всё, она не добилась освобождения, он - её любви. Да, конечно, было понятно, что она - одна из бабочек, очень красивых, как и всё в его коллекции. Не жизнь, но видимость её, прекрасная видимость прекрасных форм. Всё хорошо, только жизни нет.
Библейский ли сюжет? О несотворении кумира? О праве мертвых хоронить своих мертвецов? А стоит ли в подобных историях искать обобщений? Хотя автор-то явно не писал отдельный исключительный случай: я не о фактуре, об идеях, которые есть в романе. Где взгляд мужчины уравновешивается взглядом женщины. Стоит ли задавать вопрос: так ли она хотела покинуть этот дом? И в скольких домах обычных людей кто-то кормит, одевает, развлекает другого, чтобы купить ту самую, битловскую любовь. Нет, не ради покупаемого, ради себя, конечно!
Обобщения - хочешь или нет, будешь делать. Концовка, где тот, кого не остановили вовремя обстоятельства, женщина и его навязчивое состояние, он запустил свой путь.
Но интересно: в каком месте "эффект бабочки" привел его туда, где он оказался со своей пленницей-жертвой?
Когда польский дипломат дарил мне эту книжку (замечательный человек, замечательный дипломат!), то предупредил, что "советский период" он так, вроде сглажен, самый интересный. Понятно: вот оно, всё рядом, всё помним. Я промолчал - ему виднее. Но промолчал я до следующей встречи (правда, и последней - заканчивались его полномочия и он собрал тех, с кем работал, попрощаться в одном из ресторанов областного центра).
Вот тогда я и не смолчал! Ох как я ему ответил! Аж.... одним словом -...
Вот тогда я и не смолчал! Ох как я ему ответил! Аж.... одним словом - спуску не дал! На самом же деле, был даже не спор - обмен мнениями. Я не согласился с ним, что "советский" период - самый-самый, ни фига! Самый-самый - это как раз Х век, когда "пошла есть земля польска"! Когда поляки начали свой исторический путь к величию, потом - к упадку, потом - к такой непростой судьбе на фоне исторических воспоминаний о величии!
Так вот, пошли наши братья-славяне, из тех самый полян, чье место обитание было на школьных картах обозначено "в пакете". Вместе с древлянами и другими праотцами. Поляне - потому, видимо, и "поляки". Что запомнилось?
В первую очередь - магдебургское право, как авторы пишут - немецкое право, которое имплементировали некоторые польские города, некоторые самоуправления. Авторы отмечают, что города, принявшие магдебургское право отличались от прочих городов именно порядком, порядком во всём - от благоустройства до судебных дел. Планировка этих городов была по-европейски прямоугольная, четкая. И множество других всяких полезностей предполагало это самое право.
Хочу напомнить российским реформаторам всех времен: учиться, господа, учиться и ещё раз - учиться! Господин Козак, простите, Вам, как главному в этой банде, в смысле - оркестре - что занималась реформой местного самоуправления, изучите вопрос. Ну хотя бы на примере Польши: чё там и как пошло это сближение народа и его управленцев, так сказать. Что местному самоуправлению в Польше - без малого 1000 лет. Так случилось, так сложилось. Но мы-то - собственной гордостью обладаем, нам пропасть некогда пять шагов перепрыгивать. И вместо 26 тысяч местных самоуправлений в России создали 140 тысяч. С предсказуемым результатом. Дебильным, разумеется.
Откуда пошла есть польская шляхта - чванливая и просравшая страну? Да вот оттуда, из Средневековья, когда кормила Польша Европу Западную. Когда магнаты поднимались на черноземах Украины и холопских плечах всех - и поляков, и литвинов, и хохлов - самоназвание, между прочим. Да если и нет, так я сам из них, мне-то чё тут политесы разводить! А хлеб по Висле сплавляла. И пошли те самые латифундии в полный рост, с теми самыми замками, по-настоящему западными.
А ещё интересный вопрос с унией с Великим Княжеством Литовским. Как мне литовцы говорили: нах. она нужна была нам - эта уния? И растворились литвины в Речи Посполитой. То есть я хочу сказать о подчиненном положении ВКЛ относительно РП - Речи Посполитой. Угадайте с трех раз польскую точку зрения на эту самую унию.
А ещё были войны со шведами, тоже мечтавших о мировом господстве. А ещё были тевтонские рыцари и Грюнвальдская битва. И вассальная зависимость Ордена от Речи Посполитой.
А потом - разделы Польши. Всякие там коридоры экстерриториальные. Много чего было за 1000 лет, много чего. Пожалуйста, если вы найдете книгу, обязательно прочтите её. Написанную с любовью к стране, к народу, к истории. Прочтите!
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Да – «еврей». 2000 лет выковали из этого народа такой народ, который мы сегодня и лицезреем. Гетто, поражение в правах, погромы, - если вы умудрились, простите, не сдохнуть, значит, вероятней всего, станете либо мудрецом, либо банкиром. Для гоев, например. Так и Никита Сергеевич: жить рядом с вождем десятилетия – ну, не знаю, можно ли это сравнивать с гетто? Партийным. Не знаю. Но то, что «просто» выживание в такой «конкурентной среде», а тем более с таким результатом – что...
Да – «еврей». 2000 лет выковали из этого народа такой народ, который мы сегодня и лицезреем. Гетто, поражение в правах, погромы, - если вы умудрились, простите, не сдохнуть, значит, вероятней всего, станете либо мудрецом, либо банкиром. Для гоев, например. Так и Никита Сергеевич: жить рядом с вождем десятилетия – ну, не знаю, можно ли это сравнивать с гетто? Партийным. Не знаю. Но то, что «просто» выживание в такой «конкурентной среде», а тем более с таким результатом – что сказать? Респект!
Итак: step by step – это профессиональная динамика; выживание в высоко конкурентной среде – это два. И один стойкий и неверный стереотип, ментальный шаблон. «Серый» он, а потому и тем усыпивший бдительность более достойных, умно-гениев сияющих гранями бриллиантов – это три. Серая мышь, знаете ли, моль и прочие «эпитеты». Итак – бледная моль.
Предположить, что в Top-10 имени Иосифа Виссарионовича Сталина может проскочить бледная моль, ничего из себя не представляющая, конечно, можно. Чисто гипотетически, как поёт Слепаков. Степан. Не все одинаковы и там. Можно в чарте продержаться не только 25 недель, а и пару лет. Но это – от силы. 25 же лет – не канает. Ни при каких раскладах.
Итак, с проскакиванием, простите, в щелку чуток разобрались: можно ad hoc проскочить, можно. Возникает вопрос status quo: we`re in army now. И? Оказывается, раз попавши туда (нет, не туда, куда можно подумать-заподозрить, а в Top-10), тот, кому умно-гениальные присвоили вечный статус «бледной моли», - оказалось, что и не бледный, и не моль. А что-то такое, что соответствует. Ага! Соответствует. Мировым стандартам. Почти ISO. Какого-нибудь 2000 или 9000 мега-уровня. Что-то где-то у мыслителей - Экспертов не срастается. И не только в отношении Никиты Сергеевича.
Так вот, эпитет «серый» - это был как бы третий пункт нашей программы. Но – не последний. Хрущев строит сверхдержаву по-русски, что предполагает бесплатную раздачу слонов налево и направо всем, кроме своих; плохо продуманные, зато чрезвычайно быстрые шаги-действия; доминирующий слоган «Даешь!»; почти фанатичную веру в доктрину (такую же степень фанатизма сейчас демонстрирует наш вековечный западный оппонент. Ну, мы не в худшей компании!). И, конечно, непривычную для русского человека браваду. Перед человеком западным.
Вот такой «русский путь». Или не совсем русский – такой путь? Или «русский путь» не только такой? Можно ли, стремясь к той же цели, стремиться не так громко гласно, как Никита Сергеевич? Оказывается, да – можно. А можно ли не так скоро, в смысле суетливо, «здесь и сейчас»? Вполне. А способен ли этот самый русский путь обойтись без бесплатной раздачи? И не только слонов? Блин, да ясный перец – можно! А вот если, уважая заклятых друзей, не пресмыкаться, ну, не гнуться, ну, ладно – не набиваться в друзья; так, хорошо – обрести себя, оставив мертвым хоронить своих мертвецов, - так можно? Вот с этим пока не всегда и не во всём. Гламуро-бабосовые вешки-ориентиры, 300-летние там всякие юбилеи единения (это, правда, только мы так считаем-оцениваем), - вот со всем этим пока не всё клеится, прямо скажем. Детишки, золотишко, - да, там всё пока.
Ну, так вот – русский путь «от Хрущева» и «от не-Хрущевых» - всё-таки меняется. И это странно , согласитесь. Хотя бы потому, что церковь православная – она-то на прочих иностранных языках ортодоксальной называется. И здесь на горизонте, наконец, вырисовывается главный вопрос.
Главный вопрос: можем ли мы, «потомки» Никиты Сергеевича, взять его напор, энергию, непоколебимую уверенность в обладании ответами на последние вопросы мира, его прибор, который он клал на тех, кого считал достойных именно такого акта «вхождения», - взять хотя бы это? Оставив ему бесплатных слонов всему миру за счет дорог в Кировской губернии и товаров народного потребления для всей страны, непродуманность его бешенной энергетики, непоследовательность и внутренние колебания. Взяв одно и оставив другое – изменить якобы цикличность всего русского, где никогда и ничего не происходит. Взять это хрущевско-русское и изменить, ну, хотите – поправить – траекторию. С круга-цикла на прямую-параболу, например. К собственной цели.
А пока круг снова вернул меня в немецкий дом, где русский отец с хохляцкой фамилией с гордостью рассказывает сыну о том, что «это же – наши люди», о том, что один из них, Хрущев Никита Сергеевич, однажды уже «хотел как лучше», о чем написал 4 тома воспоминаний, но не особо получилось. Не написать - сделать. «Но за попытку спасибо»!
«Час зачатья я помню не точно», а вот родной для меня, русского мальчишки, дом был совсем не обычным для советского села. Хотя бы потому, что был он немецким. В буквальном смысле. Деревянный, двухэтажный, с черепичной крышей, дом на несколько семей, с большими просторными квартирами как минимум двухкомнатными, не считая, разумеется, кухни; родной дом - он остался в моей памяти знаете, читатель – чем? Никитой Сергеевичем Хрущевым, Мао Цзэдуном, некрасовской «Кому на Руси…», XXII съездом КПСС и...
Никита Сергеевич Хрущев. Руководитель, при котором Союз Советских Социалистических Республик, моя Родина, и в его, Союза, лице 1000-летняя Россия, достиг максимума своего исторического могущества. Русские стали глобальной нацией. Ещё раз хочу подчеркнуть: русские в моем понимании – это когда поскреби – найдешь татарина. Хрущев построил глобальную державу, без ведома которой волос с головы негра где-нибудь в Мавритании или Мозамбике не мог быть подстрижен. Нашим заклятым другом и партнером в одном лице. Хрущев построил её по-русски. Ну, а как ещё может это делать русский человек? Итак, Никита Сергеевич Хрущев.
Его воспоминания – 4 тома по 800 страниц каждый. «Просто» одолеть их не просто. А одолеть с пристрастием – работа на месяц, у меня так получилось. Каждым том выстроен хронологически, конечно. Есть «главный», «чистовой текст» и материалы, из которых «чистяк» (выражение Виктора О. Пелевина) и был скомпилирован. Очень много сносок, также добросовестно изученных; обширная библиография и список персоналий (именной указатель). Одним словом, с точки канонов мемуаристики – классика жанра.
Понятно, что вовсе не обычным, привычным отзывом на прочитанное или рецензией, которых я писать не умею, мне хочется поделиться. Мало кому сегодня интересна фигура Хрущева сама по себе, имхо. И, честно говоря, мне он был интересен в иной своей ипостаси. Он - один из правителей России. Аналогии, аллюзии, сравнения. Чуток об этом.
Хрущев – человек формата step by step. По восходящей всегда. Маленькая движуха, но каждый день. Чутьё? Нет, его трудно назвать интуитом. Впрочем, может ли быть интуитом человек неуёмной энергии? Есть ли у него время на внутренний голос? Сомневаюсь. Что же тогда в фундаменте успеха и неуспеха в самом конце жизни? Та самая колоссальная энергия. Перекрывавшая собой всё недодуманное, недорасчитанное и не очень умное, в конце концов.
Почему вспомнил чутьё? 20-е годы – время, когда колбасило всех так, что мама не горюй! Но раз избрав собственную линию, совпадающую. Всегда совпадающую с генеральной линией партии в лице её вождя, Хрущев был верен и линии, и вождю всегда и во всём. Было ли это неосознанным сохранением внутренней энергии, не расходовавшейся на внутренние сомнения и колебания? Скорее всего – да. Не интуиция, а всё-таки расчет. Такой хитрован. Немного еврей. Еврей?
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Самый сильный человек на земле является и самым одиноким. Г.Ибсен "Времена года" Сентябрь.
Что общего между «8 ?» Феллини, «Лезвием бритвы» Ефремова и «Женщиной в песках»?
Тяжелейший кризис жизни и творчества. Со-творцы этого мужского мира – так сложилось, так есть – сильная часть человечества, платят за силу и доминирование свою цену. Которая, как оказывается, соразмерна их доминированию.
Называется это бременем лидерства.
Песок – время? Нет. Песок – пространство? Да нет же,...
Что общего между «8 ?» Феллини, «Лезвием бритвы» Ефремова и «Женщиной в песках»?
Тяжелейший кризис жизни и творчества. Со-творцы этого мужского мира – так сложилось, так есть – сильная часть человечества, платят за силу и доминирование свою цену. Которая, как оказывается, соразмерна их доминированию.
Называется это бременем лидерства.
Песок – время? Нет. Песок – пространство? Да нет же, нет!
Чего больше всего в «жизни»? Жизни, разумеется. Поэтому в романе его- черпай не исчерпаешь!
Песок тотален, от него нет ни пощады, ни убежища. Он не дает дышать полной грудью, он проникает в тебя сквозь любые ткани и полотна, которыми ты тщетно пытаешься укрыться.
О, эта тема укрытия! Она, как песок – везде. А что есть сам колодец – что это? «Женский» фрейдистский символ. «Поговори с ней» Альмодовара – об этом, то же об этом. Спрятаться, зарыться с головой, уйти подальше от всех и, наверное, себя, забиться в угол и страстно желать себе стать…конечно, кафкианским насекомым!
Тотальность жизни, где всё распалось на песчинки; неважно их количество, сколько бы их не было – засохшая смоковница не принесет. Не плодоносит.
Пустыня. Жизнь – пустыня.
Так случается у мужчин и Мужчин. Так случается. «Женщина в песках» - это счастливый исход, очень редкий, очень. Обычно – алкоголь, деградация, слом, - всё, тебя нет. Все надежды, питаемые на твой счет близкими и любящими – всё к черту, всё в тот бесплодный и всасывающий остатки жизненной силы и влаги колодец, - всё там, всё туда.
Ты цепляешься за какой-то свой прошлый успех, ты продолжаешь жить той химерой, что канула в Лету. Но отказаться нет сил, потому что взамен у тебя ничего нет. Ну, или пока ничего. Песок – эта твоя новая и единственная субстанция жизни. Что-то ещё тянет тебя то ли вперед, то ли – кто знает куда. Песок безжалостен, твои голые колени, торс, руки- всё стирает беспощадный наждак песка. До души осталось немного. И тогда – точно конец.
О, они, эти новые старые, кто наверху, кто принимает корзины с песком, могут предложить стриптиз-разоблачение, побыть в такой сказочно возбуждающей роли вуайеристов: половой акт с судьбой и заведомо известным результатом – это помогает перенести невыносимое превосходство другого. Над каждым и даже вместе взятыми.
Но нет, выхода нет. То есть это – не выход. А где, в чем, с кем, наконец, этот выход? Если очень повезет, как в «Женщине», то выход, конечно же, в женщине. Её тепле, понимании и переживании за тебя как за себя. Библейская история, то есть в общем давно известная история. Прародительница, господи, у кого поднимется рука за то, что она открыла прародителю правду о себе, о нём и мире?
Стала ли она для него первым камнем, одним из многих в той вымощенной дороге, что приведет и к примирению с самим собой и с миром, и к освобождению? Да, стала. Осознанно? Трудно сказать. Необычная она, эта Женщина. Вроде бы совсем-совсем простая, но откуда та мудрость, явившая себя миру через терпение к Мужчине и понимании всех его метаний? О, эта женская искушенность, тайна происхождения твоя вовеки не доступна мужчине.
Смирение.
Смирись – не значит унизься, хотя уязвленная гордыня так толкает в эту сторону! Смирись – прими данность, а приняв – сделай своей. Своей основой, своим фундаментом, но не пьедесталом. Смирение – синоним просветления и покоя, гармонии самим с собой.
Смирение – это покой и успокоенность, дающие возможность оглядеться и отдышаться. И подумать. Подумать – значит осмыслить. Осмыслить – значит собраться и сосредоточиться. Собраться и сосредоточиться – значит снова в путь.
Отпустив неизбежность, он сохранил себя.
Женщина – мужчина. Хаос огромного окружающего мира - и ограниченное пространство ямы-колодца. Песок – вода. Покой женщины и её смиренность – мужская страсть вырваться из «ловушки». Попытка добиться чего-то запредельного и запретного – запредельное и запретное перестает быть таковым. Веревка, символ насилия и несвободы, инвертирует в символ свободы и выхода в мир. А он остается. С водой и женщиной и собой.
И здесь мы подошли к тому самому супер мужскому окончанию супер мужской книги. Итак, наш герой обретает свободу. Свободу изменить всё в любое временя. А это и означает для мужчины абсолютную власть над обстоятельствами, которые он прогибает под себя.
Так во имя чего жить? Ему ведь только 31. Кому - ему: герою или автору?
Посмотрим сюда, цитата из романа:
«Объявление в связи с заявлением об исчезновении
Имя исчезнувшего - Ники Дзюмпэй
Год, месяц и день рождения - 1924, март, 7»
Теперь сюда:
«Кобо Абэ, настоящее имя – Абэ Кимифуса; 7 марта 1924 года». Википедия.
P.S.
«…Женщина убеждала себя, что ни один мужчина не может обойтись без какой-либо игрушки».
«…Он уже привык к разочарованиям».
«…Когда терпеливость начинаешь воспринимать как поражение, тогда-то настоящее поражение и начинается».
Когда же она была – эта первая любовь? Как её звали?
Какая из многих сменявших друг друга, появляясь то из соседнего двора, то из другого поселка, то откуда-то из неведомого и сказочного мира, который звался Гэ-Дэ-эР; кто из них была первой любовью?
Часто вопрос решался коллегиально: тебе нравится эта, мне – эта, ему – та. Абсолютно траспарентно. Абсолютно демократично. С соблюдением традиционной ориентации.
А ещё так было устроено в жизни, что маленьким мальчикам «нравились» взрослые...
Какая из многих сменявших друг друга, появляясь то из соседнего двора, то из другого поселка, то откуда-то из неведомого и сказочного мира, который звался Гэ-Дэ-эР; кто из них была первой любовью?
Часто вопрос решался коллегиально: тебе нравится эта, мне – эта, ему – та. Абсолютно траспарентно. Абсолютно демократично. С соблюдением традиционной ориентации.
А ещё так было устроено в жизни, что маленьким мальчикам «нравились» взрослые тёти. Почему-то так устроено, что не все из них были красивыми и желанными. Но совсем не во взрослом смысле симпатии. Совсем не во взрослом. А что с нас было взять: Фрейда, САМОГО Фрейда не то, что не читали – знать не знали! Туземцы – что тут можно добавить?!
А где фигура Отца? Где – комплекс Электры? Где – переносы и контрпереносы с проекцией? А? Где всё это? Ну, конечно, в «Дикой собаке динго, или повести о первой любви»!
Пора пришла – они влюбились
Просыпающееся взрослое чувство, какая метафора подходит для этого пробуждения? «Спящая красавица»? Улитка, выползающая из своего хрупкого домика? Гадкий утёнок, превращающийся в прекрасного лебедя? Или как раз «дикая собака динго»? Или, может быть, «Рассвет на другой планете»? «Рождение Венеры из морской пены»?
Конечен ли список?
Как по-разному ведут себя влюбленные друг в друга подростки и взрослые! Филька сходит с ума безумными поступками, чередующимися размышлениями «человека земли», живущим какими-то вековыми инстинктами, где сырая рыба, древесная сера и муравьиный сок – главная, здоровая и всё же – такая «первобытная» пища.
Коля, причесанный цивилизацией мальчик, его чувства совсем ещё незрелые, ну ещё более юные, как положено в развитии юноши – чуть отставать от девичьего взросления. Его беспомощность перед первобытным снежным ураганом – нет, не вызывает жалости к нему или какого-то чувства превосходства: всё ещё придет, всё состоится. Не вина и не беда, что не суровая Сибирь его «малая» Родина, а страна «Маросейка, дом номер сорок, квартира пятьдесят три».
Чего и кому не хватило в другой «буре», драме развода Таниных родителей? Кто повел себя не так? Кто виноват? Уже и не суть. Главное – как родители ведут себя сейчас, когда малюсенькие точки на карте огромной страны, вдруг сошлись в одной из них, где-то «далеко от Москвы». A propos. Мама Тани – отнюдь не графиня, но у них в семье есть служанка! Советский Союз, канун войны. Простая семья. Так вот. Наверное, это был знак времени советской литературы, когда герои её произведений были чуть лучше, чем бывают реальные, живые люди. Посмотрите на отношения взрослых между собой: сколько достоинства в их поведении между собой, в отношении Тани, которую они «не делят», мстя друг другу за прошлые обиды. Потому что центральная ось повести – фигура отца.
Олицетворение не только «прекрасного далека», но и реальной мужественности. Какая она – правда мужественности? Военная в первую очередь. Не случайны эти герои предвоенной литературы страны Советов, не случайны. Ни в этой повести, ни у Аркадия Петровича Гайдара. Все знали и понимали: война. Она на пороге. И олицетворение справедливой силы и мужественности – военный человек, офицер, защитник и опора. Надвигающаяся беда – это ведь вызов базовой потребности человека и общества – потребность в безопасности. Но этого мало: сила должна, обязана иметь «человеческое лицо».
Отец Тани, между прочим, совершенно безымянный в повести, и как это символично, как символично, и об этом чуть ниже – повторюсь, олицетворение не только силы, но и «прекрасного далека». Нет, не «дыша духами и туманами», конечно, но символ огромной жизни вне этой скорлупки затерянного поселка, чего-то неведомого и невиданного, как австралийская собака динго. Посмотрите: в символическом, знаковом поле, отец делает Таню взрослой фактом своей предыдущей жизни в стране «Маросейке», открывая, точнее – приоткрывая, а тем наделяя «невиданные дали» ещё большей притягательностью – большой мир вне мамы, вне семьи, вне малой родины.
Поразительна советская интерпретация, уверен – невольная – фрейдистской идеи «фигуры отца»! Эта советская интерпретация – она чиста, она – этична как антитеза «эстетики» бездны «греха» и «порока» чистого фрейдизма. Поразительно и другое: думаю, автор невольно «отвечает» на ох какую современную задачу=проблему, а именно. Где кончается Инстинкт и начинается Разум?
Как всё не просто бывает в отношениях отца и дочери, как всё не просто! И? Самоограничения взрослого и ответственного человека – ничего другого человеческая цивилизация на сегодня не придумала. Прочтем: «Она только прислонилась к нему, прилегла немного на грудь. Но сладко! Ах, в самом деле сладко лежать на груди у отца!»
Но в самом деле: образ мужчины, из кого он должен складываться у девочки, девушки? Ответ очевиден. Но кому много дано, с того и много больше спросится. Сильный обладает единственной привилегией: быть ответственным за всех. И в этом, между прочим, «ответ» на известное чеховское «все виноваты». С чем трудно согласиться по другим причинам. Помните, как у Тани замерло, ёкнуло сердце, когда «… впервые на деревянном низеньком крылечке Таниного дома зазвучали иные шаги, чем она привыкла слышать, - тяжелые шаги мужчины, ее отца». Сколько раз потом будет ёкать сердечко, от звуков, или наоборот, от их отсутствия девичье сердце! Сколько поводов жизнь даст для его, сердца, замираний!
Как произнести, как признаться: «Я тебя люблю»? Вы знаете слова. Которые своей тяжестью сравнимы с первыми «опытами» их произнесения? Это потом, потом, с каждым разом произносить их будет всё легче и легче. По крайней мере – мужчинам. С увеличивающейся степенью утилитаризма. С уменьшающейся степенью «чистого чувства». Но всё это будет позже, не сейчас.
«И, обнявшись, они неотступно смотрели все в одну и ту же сторону, не назад, а вперед, потому что у них еще не было воспоминаний».
Начало жизни: хоррор. Времена года. Январь
Всем героям – от двух до пяти – прошедшим ужасы ежедневных каш, дневного сна, запугиваний «козами рогатыми», черными перчатками, поднимающимися по лестнице, мышами и живыми шляпами, с любовью посвящаю.
Глава 1
Ужас вполз в комнату, как только за мамой закрылась входная дверь. Он всегда так поступал, не спрашивая не только разрешения, но игнорируя часы собственно хорора – от заката до рассвета.
Ужас, или меньший его браток – страх – приходил...
Всем героям – от двух до пяти – прошедшим ужасы ежедневных каш, дневного сна, запугиваний «козами рогатыми», черными перчатками, поднимающимися по лестнице, мышами и живыми шляпами, с любовью посвящаю.
Глава 1
Ужас вполз в комнату, как только за мамой закрылась входная дверь. Он всегда так поступал, не спрашивая не только разрешения, но игнорируя часы собственно хорора – от заката до рассвета.
Ужас, или меньший его браток – страх – приходил почти всегда, когда мальчик оставался «один дома», как будто заполняя пустоту, которой, как он узнает позже, «не терпит природа».
Страх был вездесущим: прежде чем попасть в квартиру, в тепло, свет и покой, нужно было пройти «последний круг ада» - темный, пятиметровый коридор, соединявший вход в квартиру с лестничной площадкой. В трехэтажном деревянном немецком доме из маленьких детей был только этот мальчик, поэтому никому в голову не приходило повесить в коридоре лампочку, «изгоняющую дьявола» - темноту.
Страх был под кроватью. Отметился он за пределами одеяла, когда свесившаяся с кровати рука, казалось, могла быть укушена.. ну, кем-то! Мало ли кто обитает в этом мире.
Со всем этим жилось и предстояло доживать все оставшиеся до семилетия годы жизни.
Но сегодня… какой-то интуицией мальчик чувствовал приближение развязки. Груз четырех или пяти прожитых лет жизни гнул к земле, тяжестью своей подобный страху перед Бабой Ягой (Кащей Бессметрный, будучи «мужуком», почему-то никаких страхов не внушал, наоборот – прикольный был старикан, не напрягал ни первую. Ни вторую сигнальные системы).
«Что не так? Почему сегодня?» - вопросы без ответов, вопросы к себе вечерним днем «пятого месяца нисан». И внезапно, как молния: «Да, тогда всё было также!» Тогда…
….братва из трехлетних ровесников старшей ясельной группы расселась за обеденными столами в соответствии с неписанным табелем о рангах. Как всегда: деловой, густой шум обсуждения предстоящей баланды, разговоры о том, о сём… И ожидаемая реакция няни-вертухая: «Будете шуметь – коза рогатая придет и заберет с собой!» Народец-то был опытным, ушлым: знал, что живет эта самая коза в подвале, под лестницей. Кто-то уже хотел было, по привычке, парировать: «Чё ты гонишь!», как дверь скрипнула и – о ужас! В проеме показалась страшенная голова… козы, которая то ли хрюкнула загробным голосом, то ли проблеяла типа: «Кто шумит – с собой заберу!»
В ясельном бараке повисла не просто тишина какая-то там – звенящая! Брутальная! И инфернальная до кучи! У кого-то начали сдавать истрепанные трехлетней жизнью нервы… Но тут как-то вовремя няня быстро напомнила: «Едим быстрее!» С известным результатом бесчеловечного эксперимента.
И вот сегодня. Снова пятиметровый марафон с бегущими навстречу мышами по тоннелю к «вечному сиянию разума»… Кто они – бегущие навстречу мыши? Да кто-кто – потомки саблезубых тигров, вот кто! А ещё прежде чем зайти в тоннель, обязательно чем-то нужно было шумнуть, выгоняя тех самых потомков тех самых саблезубых тигров!
Глава 2
…Шляпа начала двигаться! Шляпа! Двигаться! «Ужас», - привычно подумалось само по себе… «Нет, когнитивный диссонанс», - всплыло знание из предыдущей жизни.
«Что делать?» - привычно подумалось старше-группному ясельнику. «Ага, спроси себя ещё «Кто виноват?»!
Шляпа коснулась ноги, мальчик в ужасе одернул ногу, закричал и… проснулся.
Никакой шляпы. Никакого когнитивного диссонанса.
Только солнечный лучик на стене. И целая жизнь впереди.
Байбл продавца всего.
Кто первым придумал беспроигрышный заголовок, начинающийся на "Как?"
Этот человек по гениальности ничем не уступает тому, первому, кому первому пришла в голову мысль самому посадить зерно в почву. Ничем не уступает. Это - гениально.
Бы ли этим мистером Фёрстом господин Карнеги - кто знает? Но даже если первородство навеки утонуло в тумане забвения и безвестности, большой талант Дэйла Карнеги не становится менее ярким. Знаете ли, эдакое пинкфлойдовское...
Кто первым придумал беспроигрышный заголовок, начинающийся на "Как?"
Этот человек по гениальности ничем не уступает тому, первому, кому первому пришла в голову мысль самому посадить зерно в почву. Ничем не уступает. Это - гениально.
Бы ли этим мистером Фёрстом господин Карнеги - кто знает? Но даже если первородство навеки утонуло в тумане забвения и безвестности, большой талант Дэйла Карнеги не становится менее ярким. Знаете ли, эдакое пинкфлойдовское "Сияние безумного бриллианта", яркое и простое, как "вечное сияние разума", и замудренное, подобно эрнстонеизвестноской скульптуре. Поскольку в 1990 году мы были девственны для мира "наживы и чистогана", то воспринимали книгу Карнеги скорее как занимательный путеводитель в мелкие жизненные удачи. Понимание эпохальности на уровне Байбла для главной фигуры рыночного мира - от производства до семьи - фигуры Продавца всего, - всё это приходит как и житейская мудрость: с опытом.
Что напоминают эти кажущиеся бесконечными истории мелких побед? Коммерсантов по большей части. Нарезку самых удачных моментов "наших в НХЛ". Кажется, вся лига держится только на наших. Впрочем, и это не совсем справедливо: посмотрите нарезку Топ тен данкс Майкла Джордана, например. Кажется, всё: соперник повержен, да так, что разгром останется с ним, соперником, до второго пришествия. А как посмотришь "с холодным вниманием вокруг", так понимаешь: "не спиши!"
Блестящий метод Карнеги, блестящий! Ты тонешь в этой череде блестящих, нескончаемых побед-продаж. Несть числа им. Этот нескончаемый перечень, конечно же, сопровождается небольшим саммери-моралью: здесь небольшое движение (улыбка - она ведь ничего не стоит, а как дорога! Как ложка к обеду. Улыбайтесь!), там небольшое (предварительно договорись в ресторане, где пройдет важная встреча с партнерами, о меню, некоторых знаках внимания), в результате - победа!
А есть ли какая-то общая метода у Карнеги? - запросто и совершенно справедливо вопрошает некто? А кто его знает! Я - не помню. Но суть-то не в этом. Карнеги понимает главное: теория, как и эти многочисленные победы - суть подпорки, костили Сальвадора Дали - символ амбивалентности, опять же в его интерпретации. Он понимает суть: чтобы стать гением продаж, сначала нужно стать их ремесленником. А овладение ремесла, если по-нашему, по-современному, без минимума теории - вещь проблематичная. И ещё: гении продаж, сколько бы ремесленников не было там, внизу, в подножья, у постаментов Баффетов и Соросов - их всегда и везде единицы. е-д-и-н-и-ц-ы.
Нужна ли гениям эта Байбл? Ведь они - гении! Они потому и гении, что много читали, много думали, делали миллиарды холодных звонков. И учились, учились, учились. А там - нет, не как фишка ляжет, нет! Там, дальше работает другое из Библии настоящей: много званых, мало избранных. Учеба и навыки ложатся на твоё харизматическое либо - лицо, либо - мурло. В зависимости от степени цинизма или, наоборот нон-манипулятизма.
Но какое же это счастье, кайф каждое утро брать в руку телефонную трубку и через 10 минут стать "своим" человеком для того (той), о существовании которой(го) ты даже не подозревал ещё до первой чашки утреннего офисного чая.
Мистер Карнеги, искреннее, от сердца, от души - спасибо Вам! Без Ваших историй и нескончаемых "Как" в России было бы и скучнее, и ... и воронки продаж не имели бы такой ласкающей глаз конфигурации. Спасибо!
Благодарный ученик.
Книжка – из серии бесполезных. Как и основной массив подобной литературы: принимающие решения подобных книг не читают, читающие – не принимают. Но это – совершенно особый случай.
Умная книжка, мудрая книжка. Сделайте её настольной, ну, или чтобы всегда под рукой, на полке там. Философия формы – часто встречающаяся для такого формата (48 законов, 100 правил и проч.): дробление текста на заявленное число, конкретное число глав. Внутри главы четкое разделение на тезис, почти – антитезис,...
Умная книжка, мудрая книжка. Сделайте её настольной, ну, или чтобы всегда под рукой, на полке там. Философия формы – часто встречающаяся для такого формата (48 законов, 100 правил и проч.): дробление текста на заявленное число, конкретное число глав. Внутри главы четкое разделение на тезис, почти – антитезис, обоснование. Очень ясно выражена мысль – это главное. Ясно выраженная мысль – она ещё и лаконична – плюсуем ещё раз. Собственно, книжка – и есть выражение западной интеллектуальной традиции: конкретность, лаконичность, минимум описательности, практичность знания. Нет, в книжке есть и обобщения, если кому-то интересно. Но здесь знание – функциональное, прикладное и, «почему-то», убедительное.
Удобный карманный формат. Сэкономил капиталист-издатель на переплете – склеенный, не практичный – листы стопудово от частого употребления в конечном итоге рассыпятся, Гумажка серовата. Ценник до списания – 250 рубчиков – фиг знает, наверное, обычный. Но, повторюсь – приобретите. Или прочтите хотя бы. Но лучше всего – настольный формат, не пожалеете.
Выписывать цитаты – бесперспективно, там что ни фраза, то в раздел «добавить цитату». Просто читайте. Классная книжка!
Наркотрафик, термояд, онкология: новая история старого Зла.
60 лет в могиле лежит "исчадие ада" - Дядюшка Джо. Так звала Иосифа Виссарионовича Сталина несоветская пресса. Дядюшки нет. Зло - цветы его - да повсеместно! Да я вас умоляю - посмотрите налево. Посмотрите направо. Посмотрите на север. Посмотрите на юг. Посмотрите на восток. Ой, на Запад не смотрите! Что так? Ответ: "Ищи, кому выгодно").
Почему Большой Брат будет всегда. Совка нет, а Братело - повсеместно....
60 лет в могиле лежит "исчадие ада" - Дядюшка Джо. Так звала Иосифа Виссарионовича Сталина несоветская пресса. Дядюшки нет. Зло - цветы его - да повсеместно! Да я вас умоляю - посмотрите налево. Посмотрите направо. Посмотрите на север. Посмотрите на юг. Посмотрите на восток. Ой, на Запад не смотрите! Что так? Ответ: "Ищи, кому выгодно").
Почему Большой Брат будет всегда. Совка нет, а Братело - повсеместно. Почему так? Если в обществе (повсеместно! всемирно!) существует большое-маленькое Зло, воплотившееся в наркотрафике; если специальные службы мало-мальски приличного государства обладают невиданными прежде техническими, технологическими, людскими, финансовыми, интеллектуальными, в конце концов, средствами мониторинга (да здравствует Большой Брат!!! интерсно, есть братьЯ помоложе? а сестры?), почему всё это существует? Вне зависимости от географического месторасположения страны. Почему? Если коротко: ищи, кому выгодно. Но общественная безопасность - это очень серьезно и очень сложно. Позвольте поделиться некоторыми соображениями.
Скажу сразу: к сожалению, я не отношусь к сотрудникам специальных служб. Но для любого мыслящего, ну, или претендующего на эту функцию мозга, прошедшего школу квантовой физики и постмодернизма - бледной тени фундаментальной науки, - не так уж трудно представить картину. Да - сложную, на непубличную. Не публичную не по причине некоего заговора "избранных", какого-то мирового правительства, - нет. Хотя здесь - миллиард вопросов. Не публичную - потому что обитатели скотных дворов (я там же - для понимания и предвосхищения вопросов разного толка, я - в одном из загонов) на самом деле не готовы к откровениям, идущими в эдакий диссонанс с публично декларируемыми властями разных стран. Но - ближе к телу!
Находкой для белой, смуглой и прочих некитайских цивилизаций, стала срединная империя. Что так? А там лиц, причастных к наркотрафику публично казнят. А почему находка? А потому что - отмазка для скотских загонов внутри своих национально-государственных территорий: смотрите - у них там бОшки рубят, а наркота как есть, так и прет! Но "находка" эта, конечно, ущербная. В том смысле ущербная, что позволяет ответственным за дело отмазываться, а не решать вопрос "по существу", как сказали бы в Советском Союзе. Потому что если по существу - это мозги нужно иметь, волю - ещё большую, чем мозги, ну и добродетель нестяжательства это вообще на грани человеческих возможностей. Посмотрим на нестяжательство.
Мало, кто из участников сети LL, по преимуществу девичье-сентиментально-мелодраматически-концептуальных, помнит, а, может, и знает операцию ЦРУ "Иран-контрас". Одна из её составляющих: наркобабло. Оказалось, что действительно, всё - относительно. Даже априорность Зла денежных знаков. Деньги могут пахнуть только типографской краской. Для кого-то.
Ну и что? А то, что весь мир спецслужбы всего мира сделал два вывода:
1. Контроль наркотрафика - это не только крышевание криминалитета - мелкого, крупного - какая хрен разница, поскольку что такое наркоделец перед мощью государства?; контроль наркотрафика - это колоссальные средства государственного уровня. Которые запросто можно направлять в собственную промышленность (!) - промышленность!
2. Вывод не такой свежий, но подтверждение старым истинам - вещь периодически необходимая. Это означает: Зло - тоже относительно в относительном мире всего. Всего относительного. Ты не декларируешь, не должен декларировать некоторые свои операции (ведь не приходит же в голову родителям делиться впечатлениями со своими детьми совместной или раздельной сексуальной жизнью, верно же?) по соображениям национальной безопасности. Но ты делаешь то, что считаешь отвечающим национальной безопасности. Например, ликвидация (или ограничение) нежелательных социальных элементов. Как? Это знают все спецслужбы мира: наркота в первую очередь. Посмотрите на черные гетто США. Ещё вопросы?
А вопросы могут быть. Особенно у самых свободных, раскрепощенных граждан самых свободных стран мира. Кстати, почему бы и России не быть в этом списке? Так вот: по какому праву какие-то там силовики определяют, кто - благонадежен, а кто - не хрена не благонадежен?
Где - демократический подход? Где открытость? Почему эти мерзкие силовики, эти погоны без светлых умов общества и мира решают все без демократического большинства?
А потому. Должность у них такая. И сфера ответственности - тоже. Послушайте, есть в общем правильная аналогия из медицины: ампутация больного члена - зло, но это зло - меньшее в сравнении со смертью. Что это значит в мире спецслужб? Самых-самых элитных спецслужб? В частности и то, что приходят моменты, когда сделать собственноручно "маленькое зло" - единственный реальный выход из сложившейся ситуации.
Координация и обмен опытом: Большой Брат нужен везде и всегда. Поэтому он существует везде и всегда. Оруэлл со товарищи заблуждались относительно локализации "тотального" государства лишь в Советском Союзе. Повторюсь: жертвы были огромны, но в сравнении с жертвами колоний (любимый пример - Опиумные войны), я позволю себе бухгалтерский подход - эти жертвы ничтожны. Оруэлл заблуждался, да и не мог предвидеть наднациональный характер основных черт буржуазного демократического государства в эпоху позднего индустриализма. Эти черты: тотальный контроль всех и всего, централизация и специализация управленческих решений, - тотальны и универсальны. В буржуазной парадигме государственного устройства и функционирования. С государственным же целеполаганием.
"1984" - на самом деле, это 1984+. Или "Далее - везде". И я снова и снова возвращаюсь к мучающему меня вопросу: советский проект. Собственно, все эти рассуждения "на заданную тему", только ради одного: как осмыслить советский опыт и его возможные перспективы для человечества.
Как?
На деньги можно купить самую дорогую вещь всех времен и народов - деньги.
Неизвестный писатель современности
Да простят меня все причастные за кощунственное сравнение, но я произнесу его не в целях унижения Высшего, нет. Я приведу его для подчеркивания исключительности предмета. Итак, в этом подлунном мире не существует ничего, что невозможно было бы купить за всеобщий эквивалент всего. Деньги. Номинированные вообще не важно в чём: в скальпы американских индейцев, в колодцы с водой в...
Неизвестный писатель современности
Да простят меня все причастные за кощунственное сравнение, но я произнесу его не в целях унижения Высшего, нет. Я приведу его для подчеркивания исключительности предмета. Итак, в этом подлунном мире не существует ничего, что невозможно было бы купить за всеобщий эквивалент всего. Деньги. Номинированные вообще не важно в чём: в скальпы американских индейцев, в колодцы с водой в Аравийской пустыне, в кэш в собственном кармане или электронную запись в банке. Они – бог мира земного. В отличие от Бога мира горнего.
Все и всё имеет свою цену. И так, подозреваю, было всегда. Вообще всегда. Как и почему так случилось? Вот как бы об этом и книжка.
Ресурсное проклятие, финансовые аферы, завоевание Нового света, числа Фибоначчи, ссудный процент и евреи – куда ж без них, а им – без гоев?- чего здесь только нет! Деньги – что ещё сказать? Британская и Голландская Ост-Индские компании – первые в мире, наверное, примеры частно-государственно партнерства. Что нового под солнцем? Бывало, посмотришь и скажешь: вот этого ещё не было! А присмотришься – и это было, и всё суета сует.
Послушайте, в деньгах столько денег, что они могут позволить себе вообще всё: купить математику (числа Фибоначчи с одноименным автором) – помогла рассчитать ссудный процент. Литературу – «Скупой» над златом чахнет. Честь и совесть – «Финансист» вместе с «Титаном» и кем-то там ещё. Даже Королева Англии имеет цену, как оказалось в том анекдоте. Они способны купить даже себя – исключительная способность.
Автор не был бы самим собой, если бы «просто» писал о хедж-фондах и скамейках в Венеции, где собирались первые европейские менялы-банкиры. Но говорит о об эволюции как центральной идее развития финансов. Делая, естественно, оговорку, что, мол, никакого отношения к спенсеровской интерпретации дарвиновской идеи он, автор книги, не имеет, и вообще рекомендует не путать эволюцию с прогрессом («эволюция природы не синонимичная её прогрессу», стр.374). Но это не убеждает. Прочтите сами – убедитесь самостоятельно. Выживает сильнейший, - таков сухой остаток главной идеи. Дальше можно говорить о лучшей организации, о прозорливости топов, об интуиции, но суть одна – слабак сдохнет.
Конечно, помимо философии законов естествознания, конечно, автор говорит о психологии, имеющую такое значение в поведении современного «человека экономического» (стр.348 Кейнс :«запас иррациональности на рынке во время кризиса может превысить ваши запасы денег»). Есть хорошее место о когнитивных ловушках «обычных» людей, имеющих дело с финансами.
И, естественно, о самой финансовой системе. Например, что характерно для всех финансовых пузырей всех времен? «Во-первых, «асимметрия информации» (топы всегда владеют большим объемом информации); во-вторых, финансовые потоки, не скованные государственными границами; в-третьих, настоящий пузырь немыслим без легкого доступа к новым деньгам» (стр.138).
Но для меня самым потрясающим местом в книжке был небольшой раздел «Фонд, который лопнул» (стр.340-352). Настаиваю на прочтении! Интересен тремя вещами: высшая математика и звездный состав учредителей; Нобелевская премия» двум отцам-основателям; крах, последовавший «благодаря» нашему кризису 1998 года.
Как всегда у автора – замечательное изложение, умная занимательность, много-много фактической информации, исторических данных. Отличная книжка. А с автором мы встретимся в последний раз в отзыве на мою любимую у него «Цивилизацию». Приятного чтения, дамы и господа!
Это случилось более 10 лет назад. Мы – это такой узкий круг: мой немецкий коллега, евродепутат от ФРГ, переводчик, - «нас было четЫре на челне» - сидели в кафе гостиницы в Старом городе Гданьска. Был такой глубокий ноябрь, как всегда моросящий или идущий небольшой, но постоянный дождик, сыро-уютно-каминное настроение. Либо для книжки, либо для беседы. Времени – вагон: разместились около 17 вечера, выезжать на следующий день в полдень. Поскольку отношения нужно выстраивать до того, как можно...
Специальной тематики дискуссии, конечно же, не было. Хорошее настроение, хороший коньяк, отличная компания, - ну, что ещё надо, чтобы встретить старость? Запада. Ещё не было такого наплыва иммигрантов, но уже была то ли 3-х, то ли 4-х миллионная турецкая диаспора, уже утверждавшая, что это турки восстановили Германию после войны. Ещё не были столь очевидны вассало-сюзеренные проявления отношений между Европой и США, но весело было слушать ответ евродепутата, что смертная казнь в штатах США – показатель недемократичности.
Как я отношусь к Западу? С ненавистью за его недостижимый (пока) для нас стандарт жизни? Слушайте, носить западного фасона одежду, читать их книги, смотреть их фильмы, восхищаться французской или итальянской пищей и ненавидеть его? Смердяковщина сплошная!
Я его презираю? Путешествовать по Романтише штрассе и балдеть от деревянного иконостаса то ли Х, то ли XI века; офигевать от Кёльнского собора и быстроты немецких строителей, сдавших его всего-то через 800 лет после начала стройки, - презирать за это? Ну, мове тон же!
Ну, а как быть с 27 миллионами погибших по причине похода к нам потомков тех самых кёльнских строителей? Проблемы здесь никакой нет: помнить. Святой памятью. На века. Как помнят поименно, повторю – поименно – еврейские люди погибших в холокост. Проблема не в этом, хотя и связана с Западом. Проблема в вопросе целесообразности защиты Ленинграда и фарисейской «заботы» о жертвах блокадного города. А это уже – наша проблема. Откуда бы ни росли её, проблемы, ноги – с Востока ли, Запада ли, Юга или Севера. Потому как один из уроков Запада всему миру – собственное достоинство. А это означает лишь одно: не рабские кивки в сторону «постороннего», а достоинство ответственности за победы и поражения. И вот я снова спрашиваю себя: презирать Запад за чувство собственного достоинства (для себя) и невыносимое высокомерие к иным, «другим»? Ну, так если презрение возникает, так это презрение челяди в сенях. На «барьё».
Чего Запад не заслуживает? В том числе и в свете «Цивилизации». Двух вещей – точно: пиетета и презрения. «Запад нам не пророк и не тюрьма», - говорил Иван Ильин. В точку!
Прочтя книжку, вы обнаружите, что были колонизаторы правильные (вы понимаете - кто), а были - не совсем. Звероподобные. Немцы, разумеется. В Юго-Западной Африке (стр. 247). Проводившие медицинские опыты. Разумеется, бесчеловечные. И, конечно же, имевшие продолжение в первой половине 20 века. В известных лагерях. Ну, то есть у них это в генно-кровавой субстанции всё.
Так какова траектория той части света, что так отличается, по словам автора, от остального мира? С горочки уже, с горки. Рим исчезал не в один год и десятилетие. Здесь будет быстрее, но не сегодня, не сегодня. А что нам до этого?
Во-первых, жаль, конечно, столько лет по соседству жили!
Во-вторых, лучше бы он остался: его-то мы знает, а вот кто придет кто ж его знает!
В-третьих, поскольку привыкла эта часть света скидывать на периферию свои проблемы (суть колониализма), то, исчезая, не потянет ли он по-братски не только нас, но и всех остальных – вопрос.
В-четвертых, слышу, давно слышу вопрос, не, не вопрос – жизнеутверждающее: да мы быстрее сдохнем! На что тоже ответ имеется. Екатеринбуржский: «А не спешите нас хоронить, а у нас ещё здесь дела, у нас дома – детей мал-мала, да и просто хотелось пожить»!
P.S. А разговор тот, гданьский, викторию имел: бюджет нашего проекта вошел в пакет других и был «проголосован» в соответствующем представительном органе. Европейского Союза.
Жаль, что их не будет с нами!
Почти борховский размах каждой книги автора: «Цивилизация», «Деньги», «Империя». Теперь – «Вырождение».
Не стоит обманываться относительно хлесткого: «Вырождение». Вполне себе западная интеллектуальная традиция – радикализм взглядов на себя самих. Без боязни поколебать некие основы. А поскольку комплекса неполноценности Запад в последние полтыщи лет не испытывает, то и написала она в первую и почти единственную очередь «для своих». Не перед кем ни отчитываяся,...
Почти борховский размах каждой книги автора: «Цивилизация», «Деньги», «Империя». Теперь – «Вырождение».
Не стоит обманываться относительно хлесткого: «Вырождение». Вполне себе западная интеллектуальная традиция – радикализм взглядов на себя самих. Без боязни поколебать некие основы. А поскольку комплекса неполноценности Запад в последние полтыщи лет не испытывает, то и написала она в первую и почти единственную очередь «для своих». Не перед кем ни отчитываяся, ни кланяяся, ни «пиетитясь». Пиетитясь – как звучит!
И ещё о «Великом вырождении» - таково полное название на русском. «Всё на продажу», - один из слонов на черепахе мироустройства по-западному, потому и мАркетинг и прочие деривативы. Лучше продается то, что звонче, звончее, самое звонкое. Жить в обществе и быть свободным от него…. Не получилось даже потомку скандинавов, судя по фамилии. Желтизна должна, должна засвидетельствовать своё почтение. Закон жанра!
Какое отношение к содержанию книжки имеют все эти обрывки? Интеллекта. Самое непосредственное. Подобно министру экономического развития России, который раз десять докладывал стране о достижении ею дна кризиса и теперь – только вверх и вперед, Mr. Фергюсон мыслью об исторической судьбе родной для него цивилизационной колыбели не однажды касается дна интеллектуальной исчерпанности предложений «на будущее». Да и объяснения прошлого.
В чём слабость книжки? Почти русская описательность: признание наличия болезни и её симптомов; чуть больше статистической фактуры; чуть больше исторического цитирования (обильные цитаты из Алексиса де Токвиля и его «Демократии в Америке»); снова – об усталости Запада; снова – о бюрократии, снова – об упадке Закона и торжестве законников. А куда ж без России с её никчемностью полуазиатского отстоя! В каждой главе. Супер! Ещё, разумеется, Китай – ну, это уже общее место.
В чём сильные стороны? Четкое, по-западному, формулирование мысли; реальный и плодотворный синтез гуманитарного образования автора с исключительным экономизмом рассмотрения всего – сугубо экономического и совсем не экономического.
Кратко, почти лаконично, показан «истинный смысл английской истории», заключающийся «в воплощении трех великих принципов. Первый: дом англичанина – это его крепость…Второй: делай всё, что тебе заблагорассудится, но не причиняй никому вреда…Третий: не суй нос ни в своё дело». Стр. 99. Всё. И нет никакого противоречия между моим «упреком» в описательности и краткости, чёткости изложения. Описательность в том, на что нет ответа. Четкость – интерпретация известного.
Опустимся вместе с потомком викингов на дно интеллектуального искания. Основная мысль, забота, проблема: почему Запад начал тормозить? Начал? Фергюссон пишет, что образовавшиеся государственные долги как самых демокрАтистых, так и «не очень самых», демократий, совершенно неподъемны. Они не могут быть отданы никогда. Нет-нет, вы не совсем поняли: н-и-к-о-г-д-а. Это не мои слова – автора. Означает сие, что экономическая столбовая дорога ведет куда-нибудь на Малхолланд Драйв. Или на известное Шоссе. Имени мистера Дэвида Линча. В никуда. В тупик. В задницу. Экономическая система не в состоянии себя воспроизводить.
Несколько вопросов автор задает себе, «своим», с высоты, разумеется, англо-саксонского перфекционизма. Есть общее право (англо-саксонское), есть – континентальное (в контексте – французское). В чем причина различий? И каковы следствия различий? Ведь все – почти свои, ближе не бывает. Позвольте цитату: «Потому что средневековые французские монархи защищали свои прерогативы решительнее, чем английские. И потому, что во Франции гражданский мир был более редким состоянием, чем в Англии. И потому, что Франция уязвимее для внешнего врага…Французы предпочли равенство свободе».
Что там с толерантностью? Да как бы всё тоже в порядке. В доктринах – точно! А в жизни, как у большевиков: «Железной рукой загоним человечество в счастье!» «Главная проблема Китая не в недостатке законов…» - почти дословная цитата из книги. «Китай ещё далек от верховенства права» - страница 123. Второй абзац сверху. Вторая строка.
Осведомлен ли Запад о том, что мир как бы вот такой разный? Лучше всех. И? Да ничего, всё путём! И знает, и понимает и…идет своим путем. К той же самой цели. Ну, точнее – финалу. Может быть, Запад в этом смысле – первопроходец? Да нет, всё клёво и у Древнего Рима было с этим финалом. Да и у Советского Союза, свидетелем чего мы были и без Древнего Рима – тоже. Что, никто ничего не видел – ни пути, ни финала? Все всё видели. И – шли. С флагом и песней.
«Урок» же книжки, имхо, очень прост: учиться, учиться и ещё раз учиться! Белый миллиард, куда нас не пустят ни при каких условиях, миллиард много чего знающий и умеющий. Уже одним этим заслуживающий и уважения, и внимания. Учиться – и быть благодарным даже тем, кто нас искренне презирает. И видит. И обижает. И смотрит. И ненавидит. «Русский язык для 7 класса». Правописание. Глаголы 1-го спряжения. Исключения. Второе среднее образование. Точка.
Сказал ли что-то новое, до селе человечеству неизвестное в своем романе Голдинг? Что называется - я вас умоляю! "Что было, то и будет, и что творилось, то творится, И нет ничего нового под солнцем. Бывает, скажут о чем-то: смотри, это новость! А уже было оно в веках, что прошли до нас". Нужно указывать автора?
Сюжет - ординарный или - наоборот?
Человек - зверь в человеческом обличии (правильно ли написал - обличиИ или обличиЕ?), или "по образу и подобию" созданный?
Дети -...
Сюжет - ординарный или - наоборот?
Человек - зверь в человеческом обличии (правильно ли написал - обличиИ или обличиЕ?), или "по образу и подобию" созданный?
Дети - только им и открыта дорога в рай, или суть того же зверя"о двух руках, о двух ногах" и число ему 666?
Ещё что-то можно добавить к кругу идей романа? Я - нет, не могу. Что же остается? Интерпретация - и выдумывать ничего не нужно. Я смотрел в Театре Европы в Питере постановку Додина. Ну - одна из. И тем не менее. Театральная интерпретация - всегда интересна, конечно же, своей наглядностью, это всегда - фора перед собственным прочтением бумажного носителя. Театр - воплощение мысли. Чтение - внутренний диалог с собственными представлениями об изложенных идеях.
Роман, на мой взгляд, компактный, насыщенный, энергичный, с условно-необычным сюжетом, читается легко. Но для меня Голдинг - это "Шпиль" с его безумным Джослином, нечеловеческой волей, столь же нечеловеческой верой-подражанием в собственное предназначение и нечеловеческим стремлением в горний мир. Шпиль - какая метафора может быть лучше?
А что до "Повелителя", так и остается что читать-перечитывать (если захочется ещё раз пройти все эти вельзевуловы круги) и кайфовать от человеческого замысла - скоко же там, внутри нас, нечеловеческого и скоко человеческого вокруг!
Приятного чтения!
Геометрическая фигура, составленная из двух мужчин и двух женщин романа, почему-то напомнило мне «чисто английское название» самого аГлицкого из всех английских режиссеров – Питера Гринуэя – «Повар, вор, его жена и её любовник». Но это так, a propos. Потому как французский роман и английский фильм – совсем-совсем «про разное».
Как всегда у автора - элегантное повествование. От имени 17-летней девушки, которая, слава Богу, само утверждается не в само цитировании и утверждении собственных же...
Как всегда у автора - элегантное повествование. От имени 17-летней девушки, которая, слава Богу, само утверждается не в само цитировании и утверждении собственных же окончательных решений всех проблем, а тем, что соответствует её возрасту, полу и образованию. И получается у неё – великолепно. Как это всегда и происходит тогда, когда люди занимаются своим делом.
Её отец – ещё молодой (40-летний мужчина), умный, веселый и щедрый. Он – огонь, на который слетались и слетаются мотыльки, несть им числа. Её мама – умерла. Но она была дружна с женщиной, которую зовут Анна Ларсен, и дружба эта – редкий пример, судя по утверждениям многочисленных авторов, женской дружбы очень и очень достойных личностей.
Есть ещё бой-френд Сесиль (так зовут нашу героиню) Сирил, который – из местных. «Местные», правда, это жители Лазурного побережья, со всеми вытекающими. Молодые люди, пройдя какой-то не очень длинный путь, оказываются вдвоем и занимаются любимым делом всех влюбленных, особенно – молодых.
Франсуаза Саган, как и в «Солнце», вновь выводит себя, рисует себя в образе, прямо скажем, очень красивой и мудрой женщины. Ей тоже – 40 лет. Она - состоявшаяся личность во всех отношениях. Саган делает акцент на её именно женскую состоятельность как на самую сложную «составляющую», прошу прощения за казенщину выражения. Профессия? Да, важно и сложно. Но не настолько, как быть женщиной. Как прийти к женской мудрости? Этого в романе нет. Но есть другое – как мудрость женщины меняет, кажется, неизменное от сотворения мира: мужское начало. Нет, не «начало» как некий онтологический субстрат мужского. Она из двух половинок, начал, создает единое: немногословна, но убеждена в произносимом; понимающая много-много - уступает в спорах по принципу «прилив-отлив»: быть правой во всем и всегда – не более, чем ребячество; человек широких взглядов она принципиальна в том, что считает «правильным», например, поведении молодой девушки в отношении молодых людей или учебы.
Одним словом, снова – замечательный портрет совершенной женщины, совершенной – без преувеличения и иронии. Рядом с ней – мужчина. Долго-долго тянущейся за ней, восхищающейся ей и по-настоящему полюбившим её, в конце концов, не выдерживает. Там, где обычный накал, такое тепло устоявшихся взаимоотношений, здесь не проходит. Собственно, «мелочь» по обычной связи, здесь превращается в «деталь», ставшую роковой.
Замечательно отношение Анны к другой подруге отца нашей героини. Как не вспомнить «Театр» Моэма, кстати сказать! Анна понимает, что мелкими уколами в адрес Эльзы – никакой девушки-модистки-статистки, она вызовет лишь раздражение мужчины, которого любит, поэтому и её женская игра другая, подстать её сущности – глубокая и не суетливая. Так что, по большому счету, женщин-то три, а мужчин, а мужчин двое. Правда, бойфренд Сесиль – натура то появляющаяся, то вновь отдаляющаяся. Как это и бывает в подобном возрасте.
Книжку – к прочтению. Тихая, но светлая грусть.
Кто-то сказал, что революция - это вопль отчаявшихся от глухоты мира к их каждодневной трагедии умирания. Кто они, эти теперь пермские преступники и жертвы одновременно? Кто?
Отверженные и неуслышанные. А означает это одно: зачмыренные окружающим миром, по большому счету, не важно - родителями, одноклассниками, взрослыми, чиновниками, - не важно. Они - отверженные. Потому что не каждый может постоять за себя. Не каждый может ответить на наезд наездом. Не каждый может ответить на оскорбление...
Отверженные и неуслышанные. А означает это одно: зачмыренные окружающим миром, по большому счету, не важно - родителями, одноклассниками, взрослыми, чиновниками, - не важно. Они - отверженные. Потому что не каждый может постоять за себя. Не каждый может ответить на наезд наездом. Не каждый может ответить на оскорбление криком и оскорблением. Не могут ответить. Но ничего не забывают.
Они не забывают - как можно забыть унижение? Как они отвечают миру? По-разному.
Не сильные и не рослые от природы, когда им надоедает быть битыми - идут в бокс, карате или дзюдо. Это - путь Высоцкого, путь Путина. Из тех, кого бьют и обижают в тех, кто САМ ставит СВОИ условия этому миру. И это вызывает уважение и восхищение.
Но не все способны пройти этот путь. Что им, отверженным, униженным и оскорбленным, не умеющим постоять за себя, - что делать им? Алкоголь, наркотики, криминал, тюрьма, агрессия. Они ничего не забыли, и они не пойдут на полумеры. Им нужна смерть, не важно - чья. Чем беззащитнее и чудовищней выбор жертвы, как в пермском случае, тем лучше: гром колокола, звучащий погребальным набатом и стоном, для них ещё громче, чем крики малышей и УЧИТЕЛЬНИЦЫ, повторившей ПОСТУПОК Януша Корчака, закрывшей собой невинных агнцев.
Так есть ли БК в вашем городе? - повторяю вопрос из своего отзыва? Посмотрите в окно квартиры или транспорта. Граффити - это его, БК, анонс. И дай нам всем Бог, чтобы анонсом всё и кончилось. Аминь.
«На долю нашего поколения не нашлось великой войны и Великой депрессии», - пишет Поланик.
И это – центральная проблема романа. Романа мощнейшего, глубокого социального и совершенно заслуженно считающегося культовым. Романа не о поколении Lost, очередного потерянного, появляющегося со странной систематичностью, а роман о поколении Last. И это не преувеличение: генная инженерия, инкорпорирование в человеческое тело всё более сложных функциональных узлов, а не «просто» органов, - технологические достижения, за которыми явно не успевает ни старомодная традиционная этика, ни новое видение-осознание «человека традиционного». И для меня «Бойцовский клуб» - это картина полураспада (заимствование из физики – для подчеркивания неодномоментности, растянутости процесса) inside.
«Бойцовский клуб» - самодиагностика и бунт. Если Гюго о париях пишет как об «Отверженных», то Поланик определяет их как «Невостребованные». Сначала – обществом, а потом и собой. Ещё оставшаяся часть мужчины традиционного пока не может мириться с этим и бунтует. Но в отличие от героев «Отверженных», герои Паланика бунтуют глубоко-глубоко и далеко-далеко от людских глаз и самого объекта агрессии – в себе и своих мечтаниях. Расплачиваясь за это, как всегда, расколом своей ещё человеческой сущности ( о теме «двойников» – в самом конце), уничтожением ядра собственной личности.
Представим такую сценку в Fast-food кафе «Бытие». Действующие лица – совершенно герои нашего времени в том, лермонтовском понимании. Один – консьюмер мужского пола (к.м.п.), другой – гарсон (г.), потому как непременно он должен быть французом и непременно – постмодернистом.
К.м.п.: «Хочу кайфа=секса, комфорта=маниту, улёта=кокса».
Г.: «Чем изволите расплачиваться?»
К.м.п.: «Собой, идиот! На вывеску посмотри, дурило!»
Г.: «Уточните, пожалуйста, что есть – Вы? (после небольшой паузы): Я должен уточнить у шефа подойдут ли нам Ваши маниту».
К.м.п. (в сторону, тихо): Проект «Разгром» - в жизнь! (громко – гарсону): Так и доложи: маниту Бойцовского клуба в тротиловом эквиваленте!»
Кто он – этот шахид, смертник-подрывник?
Белый христианин/атеист. А ещё – текстовый файл в компьютере Большого брата.
Какой он? Невостребованный и ненужный. Скоро он станет ненужным и себе. Только вот перед окончательным, финальным Исходом, он отомстит породившей его цивилизации своим бунтом. Он взорвет для начала какой-нибудь Паркер-Моррис Билдинг! Да так громко, что взрыв его будет слышен…конечно! – только и исключительно ему, Дёрдену Тайлеру. И это – уже много, потому как на самом деле, он – Рассказчик, а никакой не Дёрден Тайлер.
Как же он, наш герой, себя идентифицирует? Какова его самоидентификация? А какая она может быть у сидячего, ходячего, даже бегающего комплекса неполноценности? «Я – срань Господня. Я – подтирка для жопы», - пишет Поланик. Неужели они мирятся с этим? Нет, конечно, для этого великий и ужасный Тайлер и создает Бойцовский клуб. Потому что это – единственное место, где они могут прогнуть этот мир под себя. Присмотримся к происходящему в нем?
В бою без правил всегда лишь…. один боец. Его спарринг-партнер – отвергнувший его мир, мир, который прогнул бойца под себя. И не просто прогнул – он его сломал. Посмотрим на бой.
Удар! – ненавижу! – Разбит рот и выбиты зубы.
Удар! – окровавлены собственные руки.
Удар! – Сволочи!
Удар! – и боец начинает сходить с ума от бессилия, бесплодности и бессмысленности собственной жертвы.
Эволюция Бунта белого человека. Приходящий на ум «Клуб самоубийц» конца 19 века – рафинированные аристократы, денди. Им важно, чтобы посвященные оценили эстетику ухода. «Бунтующий человек» Камю середины 20 века – попытка метафизического осмысления. От библейских, почти исполинских фигур числом небольшим, до сотен миллионов маленьких бунтиков современных отверженных. От этого не ставших менее трагическими.
Есть ли Бойцовский клуб в вашем городе?
Посмотрите, при случае, в окно. Если там вы увидите граффити – это и есть его анонс. Пока так, но «процесс пошел», пошел туда, куда нам и показал Чак Поланик, создав потрясающий путеводитель по трагическому миру новых отверженных.
Никогда Жиль Лантье и Натали Сильвенер не были мужем и женой. Даже гражданскими. Но весь роман о том, что происходит после свадьбы. На чем, если читатель помнит, заканчиваются все сказки мира.
Какая восхитительная книга! Достойна исключительно восхищения. В первую очередь совершенной правдивостью всего, о чем пишет Саган. Знакомая многим и многим депрессия и кризис среднего возраста, самый известный из кризисов идентичности по причине многочисленных описаний его в литературе 30-40-летних...
Какая восхитительная книга! Достойна исключительно восхищения. В первую очередь совершенной правдивостью всего, о чем пишет Саган. Знакомая многим и многим депрессия и кризис среднего возраста, самый известный из кризисов идентичности по причине многочисленных описаний его в литературе 30-40-летних авторов. Знакомы и способы его преодоления, на которые идут, например, жители Чулимска или Парижа. В нашем случае Жиль опрощается как бы, он едет если не к собственным первоистокам, то в простую французскую деревню, откуда пошла быть эта незабываемая страна.
Было на самом деле интересно узнать, прочесть, что станет лекарством, исцелившим преуспевающего столичного журналиста. Натали Сильвенер – так оно называется. И настолько редко бывает в «аптеках», что цена его выше золота. Жизнь – вот, чего оно стоит. К сожалению, жизни самой Натали. Мне просто повезло почти подряд прочесть о двух уникальных украшениях жизни любого общества и любых времен – Жюли д`Эглемон «Тридцатилетняя женщина» Бальзака и Натали Сильвенер Франсуазы Саган. Потрясающие женские натуры, потрясающие персонажи, потрясающие героини.
Роман на самом деле о послесвадьбии, о происходящем после праздника жизни. Полюбившая с первого взгляда, решившаяся безоглядно быть вместе с любимым человеком, Натали почти фатально идет к предопределенной собственной целостностью характера, развязке. Замечательно, что Саган ведет нас через сомнения, глупые подозрения и ничтожнейшие обиды Жиля. Кто бы знал, как верно она пишет о мужчинах! Как все точно, как все узнаваемо! Провести читателя через слабости второй половины человечества – может быть, это ответ автора когда-то обидевшим её мужчинам? Кто знает.
Женщина-любовница (хотя, честно говоря, мне режет слух это слово), женщина-мать, - все эти ипостаси Жиль находит в прекрасной женщине. Она уезжает к нему не только от опостылевшего, но, как оказалось, достойного в человеческом отношении мужа, она уезжает к нему, чтобы спасти его. Ни тени натяжки в поступке Натали, повторюсь: как всё узнаваемо, как всё реалистично! Представления Саган о достойной и осмысленной жизни выразились в поступках Натали в Париже: она много читает, музеи и театры. Она поступает на работу не по причине стесненности в средствах, нет, для самореализации. Готовая, впрочем, по первому знаку Жиля сделать так, как ему представляется нужно делать лучшим способом.
35-летний неудачник оказался недостойным ни её жертвы, ни шансу, который судьба подарила ему, познакомив с прекрасной женщиной. Как оказалось, ему не нужны звезды. Ему нужна звездная пыль.
Принято считать, что именно «Тридцатилетняя женщина» открыла собой понятие «женщины бальзаковского возраста». Наверное, это так. Интересно, что для автора женщина 40 лет была почти старухой (маркиза де Листомэр-Ландон, кому была перепоручена наша главная героиня Жюли д’Эглемон). Но это так, к слову.
Жюли просто пленит. Она – ослепительна. Она – глубока и интересна. Кажется, что её тело не вмещает всей жизни, для которой она предназначена, жизнь подобно океану пытается поглотить её, а Жюли –...
Жюли просто пленит. Она – ослепительна. Она – глубока и интересна. Кажется, что её тело не вмещает всей жизни, для которой она предназначена, жизнь подобно океану пытается поглотить её, а Жюли – наоборот, обуздать океан жизни, океан страсти невероятным чувством долга. Не жизнь, но долг, как его понимала 30-летняя женщина, сделает её согбенной, страдающей и в конце концов, терпящей поражение от океана=жизни.
Пленит не только главная героиня. Гений Бальзака настолько чуток, внимателен, опытен, тактичен, что внутренний мир женщины показан человеческой трагедией. Невозможно оторваться от страниц, где Жюли не только прелестная, очаровательная, полная жизни молодая женщина, но где она – сложная, цельная, глубокая и верная настолько, насколько бывает верной…нет, не женщина, но человеческая сущность вообще. «Сердце, скорее требовательное, чем пресыщенное, скорее праздное, чем увядшее», - так говорит Бальзак о Жюли. Смею предположить, что подобная глубина понимания Женщины, возможна, позволительна действительно гению. Мужчине лишь со временем открываются кладовые сокровищ, называемые «природой женщины». И только тем, кто стремится к познанию и открытию.
Другая сторона романа – чисто литературная, представляется фантастической, которой, думаю, можно просто пренебречь. Именно как ничего не имеющего с реальностью описания людей-персонажей и событий, с ними происходящих. Конечно, отчасти это – закон жанра. Дело не в том, что сегодня совершенно невозможно представить ситуацию, когда молодой, по крайней мере – интересный молодой мужчина (в романе – Артур Ормонт) 7 лет(!) соглашается ждать, не надеясь даже на любовь платоническую, близости с любимой женщиной, чтобы, застигнутый внезапным возвращением мужа, замерзнуть на балконе. Что это? Сбой пера Бальзака? Или расплата, возданная автором недостаточно настойчивому молодому человеку? Или подчеркивание нелепости жизни (отношения Жюли и Артура) нелепостью подобной смерти?
А этот фантастический корсар, появившись неоткуда и так легко завладевший дочерью Жюли? Понятно, что появился он не просто так, а чтобы потом даровать и жизнь, и деньги своему, так и не состоявшемуся тестю? Или ещё один платонический воздыхатель Жюли - Шарль де Ванденес, рассуждающий о пустоте высшего света и, надо полагать, вынужденно там вращающегося? Так вот, сколь гениален Бальзак в постижении непостижимого мира женщины, столь он халтурен во всём остальном. Ну как же без нравоучения и морализаторства? Поэтому появляется священник и разоблачает Жюли как ожесточенную собственным несчастьем семейной жизни, самовлюбленную и ослепленную этим самым ожесточением, особу. Естественно, она должна быть наказана за это как недостойная христианка. Естественно, в конце романа наказание за эгоизм настигнет Жюли. Правда, умрет она в саду. Видимо, Бальзак и сам был влюблен в свою героиню если наградил её вечным пребыванием в саду. Эдемском саду.
Тем не менее, книжка – отличная. Героиня – подлинная, настоящая, красивая, очаровательная, умная, волнующая, глубокая. Не влюбиться в неё совершенно невозможно.
Вне всякого сомнения "Тимур" для советских ребят был больше, чем книга. Была очень удачная экранизация книги, повлиявшая и на восприятие книги. Было шиком обустроить такую же систему сигнализации, как и в книге-фильме, когда поворотом колеса где-то на чердаке сарая (благо сараев с сеном и дровами было немерено!) приводишь в движение всю звуковую сигнализацию. Разные там веревки, звонки, палки, служившие рычагами, - всё это из доступной технической системы "Тимура"!
Да,...
Да, фильм определил восприятие книги. В фильме очень много света, свежести, зелени, хотя фильм - черно-белый. Там такая магия военной тайны, просто тайны, просто того, чтобы делая доброе, никто не увидел! Мы же тогда не знали библейского - подлинная добродетель - добродетель тайная.
Тимуровское движение, по крайней мере у нас в школе, было настоящим. Может, от того, что директор у нас был - Настоящий Человек, может, от того, что простые мы были - деревенские ребята, а заготовить или расколоть дрова - так это же тете Маше Поташевой! Которую знали, а потому и забота была такой вот конкретной, персональной, как-то так.
"Тимур" - это эпоха, унесенная ветром. Вернется ли? При единственном условии: лидер. Будет лидер. для которого Тимур - это детская рука, возвращающая тебе то тепло и заботу, которой ты окружал ребенка. По иному - нет, не бывает.
Прометей, Фауст, Сверхчеловек Ницше, Павка Корчагин.
Самая издаваемая книга Советского Союза: без малого 54 000 000 экземпляров, 773 издания!
Китай: 57 изданий тиражом в 2500000 экземпляров.
В чём дело?
В культурном архетипе.
Корчагин – глубочайший образ европейской, христианской культуры. И в предшественниках у Павки – Прометей, Фауст, ницшеанский сверхчеловек, самые яркие лица, характеры и судьбы человека этой культуры. Успех книги – не дутый, как, кстати сказать, успех книги другого...
Самая издаваемая книга Советского Союза: без малого 54 000 000 экземпляров, 773 издания!
Китай: 57 изданий тиражом в 2500000 экземпляров.
В чём дело?
В культурном архетипе.
Корчагин – глубочайший образ европейской, христианской культуры. И в предшественниках у Павки – Прометей, Фауст, ницшеанский сверхчеловек, самые яркие лица, характеры и судьбы человека этой культуры. Успех книги – не дутый, как, кстати сказать, успех книги другого русского писателя – Набокова и его «Лолиты». Но о «Лолите» - в нужном, другом месте.
Кто вы, Прометей?
Для молодых он – образец для подражания, воплощение безграничных возможностей юности, безграничных способом самореализации.
Для умудренных опытом, потом и кровью пройденных дорог – светлый образ должного, символ всё далее уходящего в Лету физического могущества и бескорыстного служения.
Прометей – глубокий образ западной, ещё дохристианской культуры. Глубоко укорененный в ментальную матрицу, чистый, прекрасный. Хотя, видимо, и уходящий, как уходит вообще всё в подлунном мире. Неподкупная мощь жертвенности – это-то потрясает и притягивает. Не нужно смущаться эпитетом «западный». Потому как русская культура – культура европейская и христианская.
Прометей – метаморфоза античного героя в Фауста – героя позднего европейского Средневековья – начала Нового времени: волевой профиль лица, неуёмная жажда познания, жертвенность, целеустремленность, сосредоточенность, неудержимая страсть к господству.
Павка Корчагин – это один ряд с Прометеем и Фаустом. Он – не мифологема и литературная фантазия. Он – живой. У него нет хитрости Прометея и компромисса Фауста. Но он готов платить высшую цену, как его предшественники. И он её заплатит. Как они. Он – в одном ряду с ними. Они – в одном ряду с Павкой.
Павка, как Прометей и Фауст, - прикован к своей скале. Только его орел – ещё безжалостней: у Павки нет даже прометеевской ночи: боль и боль. И ничего, кроме боли и стиснутых скул, сдерживающих стон.
«Свежий ветер избранных пьянил…»: смотрите, сколько свежего воздуха вокруг каждого молодого строителя лучшего будущего для всего человечества! Они задыхаются, они умрут от безветрия. Сопротивление среды – жизнь без него невозможна.
Свой мир они прогнули под себя – вечная слава!
Какой бы сюжет для своих книг не выбрал бы Мастер, его дети - книги, всегда об одном - о человеческой душе. Но, наверное, нет книги более пронзительной, чем "Не стреляйте..."
Запредельные для человека страдания - повседневные (непутевый, бедоносец) или экстремальные (чужой в волчьей стае "туристов" или дельцов) так и не смогли сломать того, на ком стояла и стоять будет земля русская. Русского мужика. Собственно говоря, на мой взгляд, эти две темы для романа и являются...
Запредельные для человека страдания - повседневные (непутевый, бедоносец) или экстремальные (чужой в волчьей стае "туристов" или дельцов) так и не смогли сломать того, на ком стояла и стоять будет земля русская. Русского мужика. Собственно говоря, на мой взгляд, эти две темы для романа и являются центральными: человеческая душа и русский человек.
Когда читаешь роман иногда даже возникает чувство протеста: ну как же так! Столько "несчастий"! И то - не так, и это - не так. Столько всего! И там плохо, и там - плохо! Когда ж это кончится???
На самом деле все эти многочисленные, если не сказать - бесчисленные страдания, беды, несчастья с Егором - не что иное, как тот земной путь, земная юдоль всего человеческого, что и выражается его Душой. И по-другому быть не может. Мы ходим не только ведь по 7 кругам ада. Эти адовы круги здесь, в нашей земной юдоли. Об этих земных страдания роман, отсюда символ Души - лебеди, белые лебеди. Отсюда и другой символ - Черное озеро, вода, очищение. Это - архетипы, затрагивая их Васильев чистыми помыслами и руками берет каждого за Душу - прекрасное выражение - брать за душу! Поэтому-то невозможно остаться равнодушным. Поэтому магия васильевского романа. И не важно - какой строй на дворе, какой ...изм. Душа вне времени.
Вторая тема, несомненно, русский человек. "В чём сила, брат?" В чём сила, Егор? В чём сила, Россия? Один ответ, хоть и вопрошаем разных. До слёз. Не знаю, не могу вспомнить, где ещё так описан русский человек. Русский мужчина, русская женщина, сын Колька. Он-то по возрасту мог попасть либо в Афганскую, либо в Чеченские войны. Запросто мог быть в афганском плену в Бадабере. И его судьба была бы известной. Вот и стоит земля наша на таких людях. Пока будут такие до тех пор и стоять будет. А не будет Егоров Полушкиных или Нонны Юрьевны - земля-то останется, только уже не наша.
Книга, оставившая у меня одни и исключительно восторженные воспоминания.
Конечно, - язык и стиль. Прекрасный русский язык, легкий, воздушный, беглый. Поразительно говорить подобным языком о самых серьезных и волнующих все общество проблемах. Книга читалась взахлеб, без надрывов "по обязательному" прочтению.
Завораживающее и интригующее начало. "В моей смерти прошу...никого не винить". Честные, благородные люди. По-настоящему честные и благородные. Что говорит Вера Павловна...
Конечно, - язык и стиль. Прекрасный русский язык, легкий, воздушный, беглый. Поразительно говорить подобным языком о самых серьезных и волнующих все общество проблемах. Книга читалась взахлеб, без надрывов "по обязательному" прочтению.
Завораживающее и интригующее начало. "В моей смерти прошу...никого не винить". Честные, благородные люди. По-настоящему честные и благородные. Что говорит Вера Павловна только-только прочитав письмо? "Ты не виноват - одна я..."
Её первый сон. Она всегда будет помогать другим девушкам выходить из их собственного подполья. Сколько смыслов русский читатель видит здесь! А ведь ещё потрясающих "Записок" Достоевского нет. Повлиял ли этот эпизод романа Чернышевского на другую глыбу? Кто знает?
Странно и для того времени: муж и жена спят отдельно, стучатся прежде чем войти в комнату друг друга. Может, в труде Вера Павловна находит человеческое и женское предназначение? Насчет женского "предназначения" - это, как водится, ещё предстоит испытать. Ведь в её швейной мастерской девушки - не наёмные работницы, они - совладельцы бизнеса.
Второй сон: грязь реальная и фантастическая. Грязь как символ о делах насущных. Можно ли это интерпретировать таким образом, что вот эта самая повседневность, работа "в поте лица своего", есть то, что, да, необходимо, но самое главное в жизни вовсе не это! Ведь самое главное едва ли можно ассоциировать с грязью. Но вся трудовая этика капитализма европейского варианта - это как раз повседневная работа, рачительность и экономность. С другой стороны - грязь фантастическая=заботы о "лишнем", чрезмерном, чего не нужно столько для жизни. Что же остается? Каков выбор и в чем смысл?
В жизни Лопуховых появляется Кирсанов. Не приходит на ум других примеров из мировой литературы, когда любовный треугольник разрешается подобным образом. Жертва во имя другого, любимого и уважаемого. "Уйду с дороги - таков закон, третий должен уйти" - так пелось в советской песне, пелось и утверждалось как этический императив советского общества.
Её третий сон - пробуждающаяся в ней Женщина. Интересно, что Чернышевский пишет о подлинной любви между мужчиной и женщиной как о чувстве "нежном и тихом". Почему так? Я - о чувстве. Нежное и тихое чувство - это облагороженная разумом "животная" страсть? Чувство, облагороженное разумом - есть высшее чувство? Следующая ступень - чувство рафинированное? А следующее - это уже декаданс? Конечно, ничего другого, кроме "нежного и тихого", у Николая Гавриловича нет, это - так, упражнения ума.
Особенный человек Рахметов. Распродавший своё имущество, раздавший его стипендиатам - мотив, естественно, абсолютно христианский. Во имя цели - какова может быть его цель понятно из его нравственной установки: суровая жизнь, которую он ведет как раз по причине невозможности для большинства жить в достойных человека условиях. Поэтому совершенно понятно, что в пределе всех его действий и устремлений. Выводя в Рахметове практически идеальный тип для идеального же, высшего в нравственном отношении дела - революции как акта освобождения и воплощенной справедливости, Николай Гаврилович был таким же идеалистом, как и его Рахметов, едва ли когда реально существовавший человеческий тип. Каким бы стал Рахметов, скажем, на второй день победившей революции? А на второй месяц? На второй год?
Когда Вера Павловна и Кирсанов соединяются, происходят другие события, как, например, письмо от какого-то медика из Германии, где он объясняет причины расставания Лопуховых; потом сближение с другой семьей достойных людей, где в английском якобы торговом агенте Чарльзе Бьюмонте они узнают первого мужа Веры Павловны.
Знаменитый четвертый сон Веры Павловны. Прекрасное далёко. То, к чему нужно стремиться и ради чего жить; то, во что нужно взять самое лучшее из настоящего. Общественное положение женщины во все века проходит перед её глазами, путеводительцина объясняет в чем смысл женского равноправия и свободы. Нет смысла в пересказе тысячи раз пересказанного. Мне кажется самым важным в четвертом сне вот, что: оказалось, что только русские всерьез уверовали в провозглашенные идеалы, только они пошли до конца, в общем-то мало сообразуясь не только со здравым смыслом, но просто с реальностью. Идти до конца в воплощении нравственного идеала - это столь же безумно, сколь потрясающе в стремлении - искреннем и непреклонном - добиться невиданного - утверждении Царства Божьего на земле. Миллионы мечтаний, заблуждений, стремлений, жертв, преступлений, надежд, - сколько всего было положено на этот алтарь? И уж совсем крамола: может Та Революция - и был момент истины? Может, это и была вершина духа, именно так: Революция=пик нравственных исканий русских? Велика цель - жертвы великие, идеалы огромны - прегрешения не меньшие.
Книга на все времена? Безусловно.
Книга 30-летнего молодого мужчины для 20-30-летних ищущих себя, прокладывающих себе дорогу в угадываемых направлениях? Тоже правильно, тоже справедливо.
Или же: Воля к жизни - стремление к смерти? Трудно возразить.
Думается, что книга о людях, принадлежащих к категории "людей-комет" - яркие, привлекающие к себе огромное внимание в жизни, и не могущие уйти в вечность иначе, как "на людях", как Катерина в "Грозе" - с крутого и...
Книга 30-летнего молодого мужчины для 20-30-летних ищущих себя, прокладывающих себе дорогу в угадываемых направлениях? Тоже правильно, тоже справедливо.
Или же: Воля к жизни - стремление к смерти? Трудно возразить.
Думается, что книга о людях, принадлежащих к категории "людей-комет" - яркие, привлекающие к себе огромное внимание в жизни, и не могущие уйти в вечность иначе, как "на людях", как Катерина в "Грозе" - с крутого и высокого обрыва. Такими людьми были, несомненно, и Есенин, и Маяковский, и Высоцкий. И, конечно же, сам Джек Лондон.
Сочетание крайностей, ярких и потому уже привлекательных - "воля к жизни" и не меньшее "стремление к смерти" - именно это, на мой взгляд, и делает книгу "на все времена" в первую очередь для 20-30-летних, а шире - для всех ищущих. Юношеский авантюризм - всё поставить на одно и - сорвать банк! А если бы не выстрелило? Даже при такой колоссальной вере в себя, своё предназначение и способности?
Несколько слов о способностях. Скорее всего авторский замысел был в том, чтобы явно преувеличить способности Мартина к самообразованию ("тысячи книг за два года", - по его собственным словам) и самопостижению. Преувеличение должно было, видимо, показать этот невероятный темп времени и внутри стремящегося к его, времени, оседланию, героя, и вне его. Главное для Мартина, в произведении, была идея, а персонажи и сюжет должны были эту идею воплотить самым ярким образом. Понятно, что это - концептуально для самого Джека Лондона.
Безусловное преувеличение способностей Мартина тысячами поглощать книги с их идеями, "красочными словами и выражениями" мы видим в том невероятном превращении матроса тихоокеанских шхун во властителя дум, простите, думающей части общества. Невероятная удача на этом пути превращения - встреча с Бриссенденом, который для Мартина - ювелир, придавший стихийному, природному богатству героя черты, сделавшего Идена непревзойденным. По крайней мере, на какое-то время.
Совершенно отдельная тема - взаимоотношения с Руфью Морз. Встреча с ней и дала импульс к превращению гадкого утенка в прекрасного лебедя. Описание трепета отношений двух романтиков, молодой девушки, начинавшей ощущать в себе просыпающуюся женщину, на мой взгляд, одно из целомудренных в мировой литературе. Через 30 лет, в другой части Америки, другая двадцатилетняя женщина будет по-другому, но также целомудренно, наблюдать за Женщиной, просыпающейся в ней самой.
И совершенно особые главы - последние. Почему так случилось, что Мартину стало "трудно общаться с людьми"? Почему у жизнелюба возникают мысли "Человек, не стремящийся к жизни, ищет путей к смерти"? Почему "Мартину было больно жить"? Ему уже нечего было сказать людям? И поэтому единственным выходом он видит смерть? Он - исписался? Он кончился как талант? Или - шире - он всё познал? И главное открытие: жизни - это тщета и суета? Кстати, в эти два года, завершающие жизнь, он так и не познал любви-страсти к женщине. Об этом в романе - ни слова. А есть только возвышенные романтические встречи с Руфью и почти наставнические - с Лиззи.
Понятно, как человек чести поступил, когда у него появились деньги - выполнил все обещания (граф Монте-Кристо). Но интересно и другое: как мыслит человек свой жизненный идеал, когда у него есть средства для его воплощения. Мартин видел его в уединенной жизни на уединенном острове на Таити, где бы он вел неспешную торговлю колониальными товарами. Почему так? Потому что ему показалось, что он "сам по себе никому не был нужен". К сожалению (или к счастью?) - типичное заблуждение молодости. Потому как Мартин не потрудился задать себе вопрос взрослого человека: Что значит - сам по себе? Будучи матросом - он был одним (его же не смущали посещения публичных домов, например), став писателем и властителем дум - он стал другим, всё, как и полагается в жизни. Он - изменился, и - слава Богу!
Парадокс книги: Эрос и Танатос. Формально победил последний. Но весь роман - Жизнь, Любовь и Бессмертие.
Последняя Любовь Последнего Героя.
Краткое содержание
Роман о Багах. О Титанах. О Совершенстве. О превосходных степенях всего. Об Идеале. О трудности Пути. О любви пожилого мужчины к молодой женщине. О не девственных женщинах. О ЛСД-терапии. О здоровом Духе в здоровом Теле. О новом Обществе. О колоссальном количестве Телесности. О невероятной Авторской Откровенности.
Роман о Последней Любви
Говорят, что, когда Боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.
А если они дарят...
Краткое содержание
Роман о Багах. О Титанах. О Совершенстве. О превосходных степенях всего. Об Идеале. О трудности Пути. О любви пожилого мужчины к молодой женщине. О не девственных женщинах. О ЛСД-терапии. О здоровом Духе в здоровом Теле. О новом Обществе. О колоссальном количестве Телесности. О невероятной Авторской Откровенности.
Роман о Последней Любви
Говорят, что, когда Боги хотят наказать человека, они отнимают у него разум.
А если они дарят немолодому мужчине любовь к женщине, возраст которой на десятки лет меньше его собственного – как назвать этот дар? Данайцев? Или Божественным?
Мне трудно назвать себя знатоком в области художественной литературы. Но из прочитанного «Лезвие» - самая невероятная книга о мужской любви к женщине. Абсолютно мужская, абсолютно авторская книга. Где каждая строка, каждая мысль, каждая тема – выстрадана и предельно откровенна. Книга с невероятным «количеством» женской телесности, без намека на какую-то тень порнографии или бессильного эротизма.
Но «беда» - не сирота. Мучительные сомнения стареющего мужчины подобны сомнениям взрослеющего юноши не только в «нужности/ненужности».
Ещё одна тема всей книги, каждой её главы и значимых персонажей-женщин: личная жизнь женщины до встречи. С её опытом, «её неизбежным опытом», как пишет об этом Ефремов. 5 персонажей-женщин со своей жизнью до встречи с мужчиной, от российской глубинки 20-х годов, до жаркой и традиционно-страстной Индии (известный храмовый комплекс с более чем шестьюстами скульптурными группами очевидной сексуальной иллюстративностью). Остановимся чуть подольше на страшно волнующей автора теме.
Но где ответ на вопрос: как поступить с неоднозначно опытной женщиной? Как вести себя? Кто подскажет? Кто даст ответ? Автор шифруется и уносит вопрос-ответ из России в Индию, где Рамамурти, скульптор-творец, вопрошает у своего духовного наставника самый волнующий и сложнейший нравственный вопрос: «Учитель, сейчас я утратил и смысл, и порядок…Больше того, я понимаю, что совершенная красота женщины может возникнуть только в пламени физической любви, сильной и долгой. Но я ничего не могу поделать. Вспоминая её, мне становится невыносимо думать, что кто-то уже много раз владел ею, продолжает владеть». Что делать?
Коммунизм
Нет, речь не о скучной материи школьных и вузовских учебников по поводу общества, где «каждому – по потребностям, от каждого – по способностям». Спор, разговор не о содержательной части слогана – это на отдельную книгу; и не о том кондовом, каменожопом, свободном от любой свежей мысли изложении «авторского коллектива под редакцией» учебника научного коммунизма. Речь у мыслителя – Иван Антонович больше, чем писатель – о жизни, живой, противоречивой и требующей каждодневного творчества: никогда прежде перед человечеством не стояло задачи, подобной этой – построение справедливого общества, где каждый каждому – друг, товарищ и брат, где свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех.
Но главное в нем – деятельная, активная природа личности, постоянно размышляющей над последними вопросами этого мира. Умный, деятельный, активный – это и есть человек будущего. Это и есть – автор книги. Посмотрите на фотографии Ивана Антоновича – разве не очевидны ответы на вопрос: а кого автор изобразил в лице главного героя? Того, кого он знает лучше всех других – себя. Идеальный портрет себя, того себя, каким бы он хотел быть.
Что же такое «Лезвие бритвы»?
Если по-простому, «шершавым языком» физики, классической и квантовой, лезвие бритвы – оптимальная траектория движения объекта. Давайте насладимся авторским текстом, мне кажется, все упоминания «лб» были мной «зарегистрированы».
«Я представляю себе эту меру чем-то крайне тонким – лезвием бритвы, потому что найти её, осуществить…так же трудно, как пройти по лезвию бритвы…
«…Ага, вспомнила, кто говорил о тончайшей линии, как лезвие бритвы, проходящей между двумя неверными крайностями».
«…Шораши-Пуджа – поклонение женщине… Но если во время обряда ты упадешь с лезвия ножа, то будешь отдан на растерзание безумию чувств».
«Счастье встречи с тобой, оно будто лезвие ножа – страшно остро и очень узко. А рядом, с обеих сторон, две темные глубины. Одна – отзвук общечеловеческой тоски и трагедии при встрече с прекрасным».
«Конечно, узка и трудна та единственно верная дорога к коммунистическому обществу, которую можно уподобить лезвию бритвы».
Сегодня вся история, рассказанная в книге, воспринимается, конечно же, иначе, чем тогда, в детстве. Фантастические сражения с капиталистом Бэйли регулярных войск Красной Армии, гигантский взрыв, гигантская же идея продажи воздуха, конечно же - спасение человечества Советским Союзом - всё классно!
Роман для меня - одна из историй советской литературы, о том, как она, литература, смотрела на происходящее, о чем и как думала, мечтала и размышляла о настоящем и будущем. О том, как представляла...
Роман для меня - одна из историй советской литературы, о том, как она, литература, смотрела на происходящее, о чем и как думала, мечтала и размышляла о настоящем и будущем. О том, как представляла внешнее окружение и сущность капитализма. Мне кажется не нужно предъявлять слишком серьезных требований к роману, не думаю, что Беляев ставил перед собой задачу создать что-то нетленное. Роман - артефакт истории литературы, не более того. Главное же достоинство - мысль о времени, человеке, настоящем и будущем, то, что мысль облачена в форму фантастического романа - случайность, близкая автору по каким-то его соображениям.
Если бы я был на его месте
Прекрасное произведение, талант автора, трагическая тема.
Прекрасный фильм "Восхождение". О чём ещё можно сказать, что рассказать после тысячекратных текстов, просмотров и прослушиваний? О самом главном. Что всегда будоражит ум, душу и совесть. Я - о Кьеркегоре.
Датчанин даже не подозревал таких метаморфоз, произошедших в старой доброй Европе спустя чуть более 100 лет после него; не подозревал, что произойдет с центральными, главнейшими проблемами...
Прекрасное произведение, талант автора, трагическая тема.
Прекрасный фильм "Восхождение". О чём ещё можно сказать, что рассказать после тысячекратных текстов, просмотров и прослушиваний? О самом главном. Что всегда будоражит ум, душу и совесть. Я - о Кьеркегоре.
Датчанин даже не подозревал таких метаморфоз, произошедших в старой доброй Европе спустя чуть более 100 лет после него; не подозревал, что произойдет с центральными, главнейшими проблемами его философии в контексте западной цивилизации. Проблемой человеческой субъективности - раз. Проблемой выбора в процессе жизни - это два.
А спустя два столетия после него оказались очевидными вещи, казавшиеся какими-то раздельными, дискретными: человеческая сущность в "мирной" и не очень мирной жизни. Оказалось, что подобно деньгам - вещи фундаментальной в человеческом обществе - которые вовсе не портят того, у кого они вдруг появились; оказалось, что сущность человека - одна. Но проявляется она полностью ли, частями, только в условиях, которые и вызывают её проявление, появление, артикуляцию, если угодно.
Так вот. Оказалось, что книжки, картины, фильмы - это всегда "про одно": про человека. Да, у них: книг. картин, фильмов, - есть собственная судьба и логика, автономия семиотики от семантики, если угодно, автономия означающего от означаемого, знака от смысла. Но всегда вся культура об одном - её создателе, потребителе, критике и ... ну что-то там ещё.
"Сотников" - не о войне, о человеке на войне, о тех самых обстоятельствах, которые и вызывают то, что в иных "вызовах" мирного времени, не проявлялось никак. А потому и тяжелейшие вопросы, тяжелейшие в акте реализации, вопросы верности и предательства, долженствования и безответственности, - не стояли остро. Подобной остроты - её нет, не требуется в "мирной" жизни. Так вот, самое главное, вопрос, вызывающий тревожное состояние, размышление, саморефлексию, один из "последних вопросов", по Достоевскому, этому миру:
А что бы делал я на месте Сотникова? Как бы я поступил в его ситуации? Кем бы я оказался? Каким бы я остался в памяти или там в собственной оценке, самооценке? Подлец или герой? Тварь дрожащая, или "за други своя" способный умереть.
Каков ответ?
Каков и вопрос, разумеется. Риторический. А, значит, не имеющий никакого конкретного содержания. Что не означает морально-нравственного релятивизма, совсем не означает. Почему так?
Потому что именно конкретные обстоятельства конкретной жизни формируют конкретную личность. Которая и поступает совершенно конкретно в абсолютно конкретных обстоятельствах. Да, конечно, люди всегда остаются людьми. По крайней как биологический вид. Людьми всегда презиралось предательство и почитался подвиг, героический поступок. Который чаще всего совершался во имя спасения человеческой общности.
Советские люди, выросшие после Революции и в предвоенные годы - это были люди совершенно определенного мировоззрения. Изменились ли россияне после 1991 года? Ответ, как и вопрос, совершенно неоднозначный: в чем-то да, в чем-то - нет. Много ли сейчас повторило бы подвиг Маресьева или Сотникова? Тогда встречный вопрос: много ли было в то время подобных подвигов? Как считать?
В чем мораль не сложных строчек?
Ставить себя на место героев - да, наверное, это будет всегда. Но помнить при этом, что в тех условиях, отличных от условий реальной жизни, всё было иначе. А значит, транслировать себя в то время - задача, "упражнение" умозрительное.
Реальный подвиг - удел немногих, сверх-людей по моральным качествам. Поэтому любой подобный поступок будет вызывать глубочайшее уважение и почести. Кто ты - герой или .... или - всегда решается только и исключительно поступком, не так - Поступком.
Возможно, вся человеческая жизнь - "подготовка" к самому главному твоему Поступку, твоему Восхождению. Но так хочется. чтобы "миновала меня чаша сия", верно?
В детстве, читая книгу, Тарас Бульба казался достаточно старым человеком, хотя по сюжету он - действующий полковник, бесстрашный и беспощадный к врагам казак.
В то время не говорили в школе, что Великое княжество Литовское, Речь Посполитая, на Востоке была почти под самой Москвой, с севера на юг государство простиралось от Балтийского моря до Черного, литовско-польское государство было сильным и могущественным, а в XVII веке фактически похоронило продвижение Османской империи на Запад, сыграв...
В то время не говорили в школе, что Великое княжество Литовское, Речь Посполитая, на Востоке была почти под самой Москвой, с севера на юг государство простиралось от Балтийского моря до Черного, литовско-польское государство было сильным и могущественным, а в XVII веке фактически похоронило продвижение Османской империи на Запад, сыграв решающую роль в разгроме турок при осаде Вены. Ничего этого мы в школе не изучали, а читали о вольных казаках Запорожской Сечи. Собственно, образ казака и был задан Гоголем на всё последующее время. Казак - это и есть Тарас Бульба, а Тарас Бульба - и есть Казак. Образ персонифицировался окончательно.
Такой исторический контекст, повторюсь, был нам тогда неизвестен, а была только казацкая вольница. Конечно, вся страна знала бессмертные фразы Тараса:"Я тебя породил, я тебя и убью" и в ответ на вопрос Остапа: "Слышишь ли ты меня, батько?", отвечает: "Слышу, сынку".
Конечно, нам, детям, тогда не было понятно, что после смерти сыновей его жизнь потеряла всякий смысл, и его ожесточение - это осознанный или нет, но поиск смерти. Люлька Тараса, конечно, блестящая находка Гоголя: она стоит тех поисков, которые стоили Тарасу жизни, она - часть ушедшей вместе с сыновьями жизни. Потерять ещё и её - это было невозможно.
Мученическая смерть на костре распятого Тараса - мощнейшая сцена всей повести, достойнейший финал и книги, и жизни. Тарас Бульба - это ещё один символ мужского начала русской жизни, идеал которого будет предметом исканий другого гения русской литературы - Льва Толстого.
О чем повесть? О русских? Горцах? России? О Простоте жизни и веры как главного нравственного ориентира? Об этом тоже. Главное содержание - рефлексия по собственной старости. И её, старческой немощи, отношении к всемогущей молодости. Молодости тела, духа и общества.
Старческое влечение императора Николая I к молоденькой одноразовой фаворитке и старческое же любование брутальной физической силой своего героя, Хаджи-Мурата, - не одного ли ряда явления?
Толстой верен себе и своим давно и крепко...
Старческое влечение императора Николая I к молоденькой одноразовой фаворитке и старческое же любование брутальной физической силой своего героя, Хаджи-Мурата, - не одного ли ряда явления?
Толстой верен себе и своим давно и крепко сложившимся взглядам: простой солдат Авдеев, его семья с тяжелым повседневным трудом и бытом – нравственный пример и ориентир. Но именно он и погибает, в общем, случайно. И? Выхода нет. Лучших Господь прибирает, остается то, на что Х-М смотрит лишь с презрением. А при случае дает ещё и подзатыльник некоему полковнику Кириллову, привезшему Х-М денежное содержание и не нашедшему ничего ответить. Вообще ничего! Промолчал в бездействии. Лишь пристав сказал: «Что с ним станешь делать,- сказал пристав. - Пырнет кинжалом, вот и все. С этими чертями не сговоришь». Простота молодости погибает, зрелость=декаданс вызывает лишь омерзение.
Симпатии к главному герою разделяют с автором и женские персонажи повести. Отношение Толстого к русской женщине совершенно очевидно: любование ею. И здесь социальная принадлежность не имеет никакого значения: княгиня Воронцова или Марья Дмитриевна, «из простых», - они влюблены в мужественность горца: «И наружность и манеры Хаджи-Мурата понравились Марье Васильевне. То же, что он вспыхнул, покраснел, когда она подала ему свою большую белую руку, еще более расположило ее в его пользу».
И она не одинока в своих симпатиях к брутальному горцу: «За хозяйкой подходили к Хаджи-Мурату и другие обнаженные женщины, и все, не стыдясь, стояли перед ним и, улыбаясь, спрашивали все одно и то же: как ему нравится то, что он видит».
Различие в описании горцев и русских – поразительное, концептуальное, если угодно, глубоко продуманное. Почти всегда, когда дается описание жилища ли, нравов ли, персоналий – неизменно, если не восхищение, то симпатия. Если юноши – стройные, высокие, подтянутые, решительные, мужественные. «Румяное, молодое, красивое лицо Юсуфа и вся высокая, тонкая фигура его (он был выше отца) дышали отвагой молодости и радостью жизни».
А что русские? «Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину».
Как итог: «Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ».
А что же чеченцы? Они какие? «Шамиль, несмотря на гласное признание своего похода победой, знал, что поход его был неудачен, что много аулов чеченских сожжены и разорены, и переменчивый, легкомысленный народ, чеченцы, колеблются, и некоторые из них, ближайшие к русским, уже готовы перейти к ним, - все это было тяжело, против этого надо было принять меры». То, что общество горцев столь же «порочно», как и общество русское (или русских?), - нужно лишь внимательнее прочесть написанное, не обращая внимания на авторскую акцентированность. С чего начались «неприятности» Х-М? Да с обычной человеческой зависти Шамиля и обычного же страха перед потерей власти. А 18-летняя жена, по возрасту – дочь Шамиля – это типа нравственно. Ну и так далее.
Так что, перед нами русофобская повесть? Нет, конечно! Русский гений тогда и предположить не мог, что будет в российском обществе через полтора столетия, какие проблемы в нем возникнут, национального и межнационального характера. Человек с собственным и очень глубоким мировоззрением, человек, неподсудный по причине не «просто» веры в собственное учение, но и живший по вере и в вере, Толстого волновала Россия и русские.
…В конце повести есть эпизод, совершенно не представимый, убежден в этом, в нерусской культуре и вне русского мира: один из офицеров хочет поцеловать отрубленную голову Х-М. И вообще: если бы автором повести был аварец или чеченец или кто-то ещё, нашлось бы хоть одно хорошее слово русским? Ответ, как и вопрос, риторический.
Русский колонизатор - пессионарий Григорий Александрович Печорин
Всё, кажется, давно знакомо: и типичный представитель, и лишний человек, и первый психологический портрет в русской литературе, и Печорин – от Печоры. Что ещё? Кавказ, женщины, офицеры, проводящие время между боевыми столкновениями в карточных играх, дуэлях, охоте, пари с высокими ставками, прямо скажем. Всё да не всё, как оказалось. И никакой он не лишний, хотя и типичный.
Печорин Григорий Александрович, «молодой человек...
Всё, кажется, давно знакомо: и типичный представитель, и лишний человек, и первый психологический портрет в русской литературе, и Печорин – от Печоры. Что ещё? Кавказ, женщины, офицеры, проводящие время между боевыми столкновениями в карточных играх, дуэлях, охоте, пари с высокими ставками, прямо скажем. Всё да не всё, как оказалось. И никакой он не лишний, хотя и типичный.
Печорин Григорий Александрович, «молодой человек лет 25…такой тоненький, беленький…. Славный был малый, только немного странен». Вернемся к портрету чуть позже, а сейчас о его «типичности». Главный вопрос сейчас: героем КАКОГО времени был Печорин? Возможно, это поможет взглянуть на него чуть иначе, чем пишут об этом учебники литературы (если ещё что-то пишут о русской классической литературе вообще).
Кто же строил Российскую империю? Да, именно он, Печорин Григорий Александрович. Герой «того» времени, типичный представитель пассионария – колониалиста.
Что же завоевывал наш герой, где отличился? Кавказ, где красотища… «Славное место эта долина (Койшаурская)! Со всех сторон горы неприступные, красноватые скалы, обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар, желтые обрывы, исчерченные промоинами, а там высоко-высоко золотая бахрома снегов, а внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею».
А как жил народ местный? « Сакля была прилеплена одним боком к скале: три скользкие, мокрые ступени вели к её двери. Ощупью вошел я и наткнулся на корову (хлев у этих людей заменяет лакейскую)».
В романе много тонких замечаний-наблюдений, касающихся национальных особенностей «колонизаторов». «Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик, другой осетин; осетин вел коренную под узцы со всеми возможными предосторожностями….а наш беспечный русак даже не слез с облучка». Далее: «Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов, среди которых ему случается жить; не знаю, достойно порицания или похвалы это свойство ума, только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла, который прощает зло везде, где видит его необходимость или невозможность его уничтожения».
Давайте присмотримся к этому человеку «с милого севера». То, что «странен был» – уже упоминали («…в дождик, в холод целый день на охоте; все иззябнут, устанут – а ему ничего»). Разумеется «наслаждался бешено всеми удовольствиями, которые только можно купить за деньги». Разумеется, «скоро всё опротивело»; потом – светская жизнь с тем же итогом; любовь «вызывавшая лишь раздражение», «сердце же оставалось пусто»… Науки – надоели: «ни славы, ни счастья от них не зависят». Думал наш герой, что на Кавказе под пулями не живет скука, да ошибся. Любовь Бэлы и к Бэле – снова ошибка: «любовь дикарки немного лучше любви знатной барыни: невежество и простосердечие одной так же надоедают, как и кокетство другой».
«Он был среднего роста; стройный, тонкий стан его доказывали крепкое сложение….пыльный бархатный сюртук его позволял разглядеть ослепительно белое бельё его, изобличавшее привычки порядочного человека». «Его походка была небрежна и ленива…он не размахивал руками – верный признак некоторой скрытности характера». Его кожа имела какую-то женскую нежность; белокурые волосы…благородный лоб…усы и брови его были черные – признак породы в человеке….блеск глаз – это был блеск гладкой стали, ослепительный, но холодный взгляд мог показаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокойным». Портрет «типичного» пассионария или, в определениях той эпохи – героя того времени готов. Исчерпывающе.
Как же должен был вести себя рафинированный джентльмен? Как завоеватель, разумеется. Он – завоеватель, что бы он ни говорил о скуке и ипохондрии. Он завоевывает земли и народы, выполняя долг. Где же место пассионариям, джентльменам? Разумеется, в армии. Белая кость, голубая кровь, аристократия – элита. Это – и есть русская армия.
Но не только земли и народы. Женщины – достойная цель любого завоевателя во все времена. Ах да, ему же наскучила женская любовь, она его раздражает! Ага. Наскучила. Бэла, контрабандистка, Мери, Вера, Настя – это скука и раздражение? Порода – вот что его интересует в первую очередь! В «Тамани»: «Тонкий стан, высокая грудь. Порода женщины видна по походке»; «…особенно нос много значит». Но почему-то подобные сравнения не только не отталкивают, напротив – именно к нему тянутся руки, взгляды и губы! Нет, он – не Дон Жуан, он – Казанова. Хотя сам-то смог разобраться кого в нем больше – первого или второго?
Какой-то странный завоеватель наш герой: сколько «церемоний» с Бэлой – по сути с рабыней – сколько подарков для «пленницы»! Как всё это напоминает мне странный характер Российско-Советской «Империи», когда метрополия кормила в буквальном смысле свои «колонии». В отличие от блестящей Порты или империи англо-саксонской. Странная империя. Странные империалисты.
Нет нужды специально доказывать пассионарность Печорина. Она – в каждой части романа, едва ли не в каждом эпизоде («Тамань» - ночные приключения в первую же ночь на постое; «Фаталист» - пари Вулича и захват пьяного казака в избе; «Княжна Мэри» - и дуэль, и ночные приключения в Кисловодске (не ошибаюсь?). Как же заканчивает жизнь наш герой? Точнее – мог ли он закончить её иначе, нежели в Персии или по дороге из неё? Нет, конечно же. Поразительно другое: Лермонтов не знал и тысячной доли того, что знаем в психологии мы, но как гениально точно описано, сколько предвидений можно узреть между строк!
Триллер.
Экшен.
Мелодрама.
Эссе производственной тематики.
Пособие для начинающего бизнесмена "Как поражения превращать в продажи".
Полувестерн.
Локальный хоррор.
Хэппи-энд.
be continued
О существовании евреев я узнал случайно. И дело было, разумеется, в детстве. Они всё куда-то стремились уехать из Союза. Поскольку Шолома не читал, то и его «… а что приходится горе мыкать, так ведь на то мы и евреи!» были неизвестны. Собственно, не всё ли равно еврею где горе мыкать? Как оказалось – не всё равно.
Дальше – больше. Хотя и не могу - таки сказать, что узнав об их, евреях, существовании, я перестал спать. Нет, спал нормальным детским сном. Но вопросик остался и ждал своего...
Дальше – больше. Хотя и не могу - таки сказать, что узнав об их, евреях, существовании, я перестал спать. Нет, спал нормальным детским сном. Но вопросик остался и ждал своего продолжения. Следующим вопросом к маме стал такой: кто такие евреи? Мама, возможно, не так меня поняла и ответила на вопрос, который я не задавал. Ну, знаете, даже у евреев такое бывает, когда Тевье полчаса разговаривал с Лейзер-Волфом, думая, что обсуждает с ним продажу своей коровы, а оказалось, что Лейзер этот Волф имеет в виду не корову. А женитьбу на его, Тевье, дочери Цейтл. Ну вот, мама что-то там не поняла, а ответила, как поняла, сказав буквально так: «Евреи – самые умные».
Ну умные – и умные. В нашей-то деревне их отродясь не бывало. Это у Тевье, озабоченного выдачей замуж очередной дочери – то ли Голды, то ли Хавы ( Цейтл я уже упомянул), так там целое созвездие еврейских имен-фамилий, которые предлагаю заценить: «Берл Фонфач дочь замуж выдает, у Иосла Шейгеца свадьба, у Мендла Заики свадьба, у Янкла Пискача свадьба. Свадьбу справляют и Мойше Горгл, и Меер Крапива, и Хаим Лошак, даже у вдовы Трегубихи - и у той свадьба». Правда, вопросик-то на самом деле никуда не ушел, хотя я его уже никому не задавал, кроме себя. Так вот, маму мою звали не Голда, Хава или Цейтл, нет, всё проще – Сима, Серафима. Только вот в нашей деревне почему-то такое имя было только у неё. С чего бы?
Повзрослев и поднаслушавшись-подначитавшись, как-то так сложилось, что евреи – это там всякие разные академики – писатели – ученые. А у нас в деревне, где ещё не было Домов быта и прочих комфортов, была тётя Циля. И занималась она тем, что шила – строчила на машинке всякую разную одежду. То есть была нашим кутюрье, то есть портным. А ещё оказалось, что она что ни на есть чистейшая еврейка. Правда, вроде как из Литвы – фамилия была литовской. Не, она никогда не говорила таких гуманных фраз, произнесенной одной бабушкой у Шолома, типа «Детей ему нарожала, да еще семерых! Хоть возьми, прости господи, и утопи их живыми в речке!». Но была худющей, высокой, с крючковатым носом. И что интересно – доброй! Хоть и еврейкой! И при том не академиком или ученой. Еврейский вопрос для меня зашел в тупик. Хотя настрой на вопрос был боевой, ну как у Тевье по другому поводу, правда: «А помолиться, как нарочно, хочется горячо, с огнем!»
Где же мне было знать, что еврейский вопрос для русских – это если и не навсегда, то надолго – абсолютно точно! Книжка-то даже фундаментально – академическая была написана. «200 лет вместе». И оказывалось, что напишет еврей книжку типа «Тевье-молочник», где евреи-то оказываются «просто» людьми – кто-то - богатым, кто-то – нищим, - так это еврей о евреях специально для русских и прочих немцев с поляками написал, что, мол, мы такие же… Ага, такие же! Дураков больше нет! Хорош шифроваться!
Написал Шолом наш Алейхем, что еврейские-то мечты быстро-быстро разбогатеть на халяву, что-то там продавая-покупая (Тевье так и не разобрался на чем хотел подняться, поверив какому-то родственнику) на бирже – такие же, как и у всех, кто хочет быстро-быстро и на халяву. Так это он специально глаз замыливает! Ну и куча всякого-разного, о чем в своем месте, по поводу другого еврейского автора Дмитрия нашего Быкова, ещё поговорим!
А вообще книга – обалденная! Перлов типа: «Поначалу подумали, - а вдруг упаси бог, разбойник! Но когда увидели вблизи, что вы еврей, стало легче на душе», - да на каждой странице.
P.S. Для меня Тевье – это из фильма «Комиссар» персонаж Быкова. Помните, как выходит он утром на двор, солнцем залитый, да как потягивается, да как солнышку улыбается да бога своего Яхве благодарит, что жив ещё, и дети живы, и жена тоже… Жить хочется!
"Иванов", 1887 г.
О чём писал бы АП, доживи он до, например, 60 лет? Насколько хватило бы его гения?
В русской литературе есть пример творческого, да и просто - житейского долголетия. Конечно, Толстой.
Все думающие люди того времени повторяли "фразу десятилетия": "Мне тридцать лет, а я ещё ничего не сделал!" И это звучало почему-то сверх современно. Всё было так вот узнаваемо: милые люди, усадьба (городская кухня как эквивалент усадьбе), разговоры, тусовка,...
О чём писал бы АП, доживи он до, например, 60 лет? Насколько хватило бы его гения?
В русской литературе есть пример творческого, да и просто - житейского долголетия. Конечно, Толстой.
Все думающие люди того времени повторяли "фразу десятилетия": "Мне тридцать лет, а я ещё ничего не сделал!" И это звучало почему-то сверх современно. Всё было так вот узнаваемо: милые люди, усадьба (городская кухня как эквивалент усадьбе), разговоры, тусовка, обсуждения.... Они говорят вроде о мелочах, а получается почти вселенское безволие, ничего неделание, и разговоры, разговоры, разговоры....
И кажется, что эти люди - и есть соль земли Русской. Они и есть - Россия. Потому как эзопов язык советской эпохи - самый понятный в литературе. Если уж они только разговаривают, вспоминают, размазывая пьяные и не только, сопли, какие они были молодые. какую чушь прекрасную несли, как многого они хотели совершить, а вот почему-то не совершили и собрались в очередной раз в очередной усадьбе.
И всё оказывается мелко, скучно, пошло, кисло (любимый чеховский эпитет). И так - ну из века в век, из века в век. Даже читать об этом, если погружаешься в чеховский литературный гений, - утомительно. По меньшей мере. Надоедает., утомляет, даже раздражает. Из-за частоты упоминаний: разговоров, скук, пошлости, кислотности проживаемой жизни и рефлексии по этому поводу.
Всё сказанное выше - ну, кому не известно? Но от неимоверной частоты упоминаний чеховского набора не становится яснее самое главное - чеховские мотивы бесконечного пережевывания духа и разговоров "домов с мезонином". Я позволю себе ещё несколько "продолжений" моей любимой у Чехова темы - "женской", разумеется, не здесь, но уже можно "вывести" какие-то предположения относительно волновавшего АП "женского вопроса". Относительно фобий экзистенционального характера - нет, пока не понятно. давайте посмотрим на "ИвАнова".
Чехов в одном из писем, кажется, к брату упоминает реплику одной из актрис, занятой в первой постановке комедии-трагедии, относительно неясности: почему две женщины вешаются на шею Иванову? Нужно показать через какие-то поступки Иванова, что он - полый человек и т.д. Чехов пишет, что ни режиссером, ни актерами Иванов не понят. Это означает лишь одно: внешняя сторона, конкретность поступков Иванова и самому Чехову не важна. Достаточно лишь собственных слов героя о кипучей деятельности в прошлом, о его неутомимом стремлении что-то изменить. И - надлом и фатальная усталость как результат. И - безвольное доживание.
Чехову не важна эта внешняя сторона, хотя само по себе это - странно для писателя, лейтмотив которого: "Делом, делом нужно заниматься, господа!" Означает это лишь одно: Иванов - лишь часть Чехова, его самая сокровенная часть, внутренняя, душевная и духовная сущность. Почему? Потому как такого трудолюбивого, гениального писателя, как Чехов, - считанные в мировой истории литературы.
Чего же Чехов "боится"? В чём его фобия? И причем здесь Иванов?
"...женился я по страстной любви и клялся любить вечно, но... прошло пять лет, она все еще любит меня, а я... (Разводит руками.) Вы вот говорите мне, что она скоро умрет, а я не чувствую ни любви, ни жалости, а какую-то пустоту, утомление". Он, Чехов, ещё и не помышляет (наверное) о женитьбе, он не прожил и года, ни месяца, ни дня с кем-то "как муж с женой", а уже... трепещет перед будущим разочарованием. И задает сам себе вопрос: стоит ли оно вообще того? Послушайте, на самом деле приведенные слова Иванова - да их у Чехова, да где угодно можно найти! Где их только нет!
Лирико-статистическое отступление. Краткий перечень произведений прогрессивного русского писателя А.П. Чехова по теме "не прожил и .....лет в браке, а уже - скука": "Папаша", "От нечего делать", "Неприятная история", "Живой товар", "Месть", "Мститель", Трифон", "Жена", Супруга", "Муж", "Страх".
Ну, да ладно и с женщинами, и пошлостью, скукой, кислятиной, - есть и есть. В неимоверных количествах. Где-то в этот же период, может, чуть позже, Чехов пишет в письмах, что не хватает тем (это ему-то не хватает???), что начала развиваться импотенция и проч. На следующий после премьеры "Иванова" год Чехов едет через всю страну, на Сахалин. От чего убегает он? Или не убегает? Какие новые впечатления ему нужны? Или не нужны специально, а просто вот - ознакомиться со страной? Согласитесь, как пошло звучат эти вопросы, как бы с каким-то таким нечистым подтекстом. Как в "Иванове", когда и он сам, и Саша, и окружающие, - все говорят по поводу предстоящей свадьбы, что "что-то не так" во всём этом.
Чеховский Иванов увидел выход из ситуации в самоубийстве (как поступил бы толстовский Иванов, если бы ЛН решил бы написать подобное? Совершенно праздный вопрос: не решил бы никогда, это всё "отщепенство" глубоко чуждо яснополянскому старцу).
Нет выхода, - и это не название голливудского фильма. Это - круче будет. Нет выхода из прощания с молодостью, свежестью, безумными мечтами и поступками. Ты стареешь и молодость уходит. "Увяданьем золотом охваченный я не буду больше молодым". Эта бешенная чеховская криэйт-машина - посмотрите на её обороты! Сколько он пишет! Как он пишет! Что он пишет! "Чуть помедленнее кони..." - возможно ли это для него? Деньги от творчества - это понятно и известно. Но бешенный темп чеховской литературной машины - что компенсирует она? Какую пустоту и фобию?
Иванов: "...а мне тридцать пять. Я имею право вам советовать.... Вообще всю жизнь стройте по шаблону. Чем серее и монотоннее фон, тем лучше. Голубчик, не воюйте вы в одиночку с тысячами, не сражайтесь с мельницами, не бейтесь лбом о стены... Да хранит вас бог от всевозможных рациональных хозяйств, необыкновенных школ, горячих речей... Запритесь себе в свою раковину и делайте свое маленькое, богом данное дело..."
Кто мог быть автором вышеприведенного отрывка? Конечно, Экклезиаст. Но русскому Экклезиасту почти только тридцатка, 2/3 жизни уже позади. И не поворачивается язык сказать: не рано ли? не рано ли подводить итог?
Архиерей, 1902 г.
Реквием
Я - вот об этом: https://www.youtube.com/watch?v=sPlhKP0nZII
Introitus
Архиерей (греч. старший священник, начальник священников) священнослужитель, относящийся к третьей, высшей степени священства. Имеет благодать совершать все таинства (в т.ч. рукоположение) и руководить церковной жизнью (Словопедия).
Благолепие
«… всему саду, освещенному луной, разливался веселый, красивый звон дорогих, тяжелых колоколов».
«… по обе стороны кареты, в лунном свете,...
Реквием
Я - вот об этом: https://www.youtube.com/watch?v=sPlhKP0nZII
Introitus
Архиерей (греч. старший священник, начальник священников) священнослужитель, относящийся к третьей, высшей степени священства. Имеет благодать совершать все таинства (в т.ч. рукоположение) и руководить церковной жизнью (Словопедия).
Благолепие
«… всему саду, освещенному луной, разливался веселый, красивый звон дорогих, тяжелых колоколов».
«… по обе стороны кареты, в лунном свете, ярком и покойном, плелись по песку богомольцы. И все молчали, задумавшись, всё было кругом приветливо, молодо, так близко, всё — и деревья и небо, и даже луна, и хотелось думать, что так будет всегда».
«… Во время обеда в окна со двора всё время смотрело весеннее солнышко и весело светилось на белой скатерти, в рыжих волосах Кати».
«… гулкий, радостный звон с утра до вечера стоял над городом, не умолкая, волнуя весенний воздух…»
«… было весело, всё благополучно, точно так же, как было в прошлом году, как будет, по всей вероятности, и в будущем».
Тревога
«На душе было покойно, всё было благополучно, но он неподвижно глядел на левый клирос, где читали, где в вечерней мгле уже нельзя было узнать ни одного человека, и — плакал. Слезы заблестели у него на лице, на бороде. Вот вблизи еще кто-то заплакал, потом дальше кто-то другой, потом еще и еще, и мало-помалу церковь наполнилась тихим плачем».
«Милое, дорогое, незабвенное детство! Отчего оно, это навеки ушедшее, невозвратное время, отчего оно кажется светлее, праздничнее и богаче, чем было на самом деле?»
«… и казалось тогда преосвященному, что радость дрожит в воздухе, и он (тогда его звали Павлушей) ходил за иконой без шапки, босиком, с наивной верой, с наивной улыбкой, счастливый бесконечно».
«Вспомнилась преосвященному белая церковь, совершенно новая, в которой он служил, живя за границей; вспомнился шум теплого моря. Квартира была в пять комнат, высоких и светлых, в кабинете новый письменный стол, библиотека. Много читал, часто писал. И вспомнилось ему, как он тосковал по родине…»
Почва
«За границей преосвященный, должно быть, отвык от русской жизни, она была не легка для него; народ казался ему грубым, женщины-просительницы скучными и глупыми, семинаристы и их учителя необразованными, порой дикими».
«Когда он укрывался одеялом, захотелось вдруг за границу, нестерпимо захотелось! Кажется, жизнь бы отдал, только бы не видеть этих жалких, дешевых ставень, низких потолков, не чувствовать этого тяжкого монастырского запаха».
«После обеда приезжали две богатые дамы, помещицы, которые сидели часа полтора молча, с вытянутыми физиономиями; приходил по делу архимандрит, молчаливый и глуховатый».
«И теперь, когда ему нездоровилось, его поражала пустота, мелкость всего того, о чем просили, о чем плакали; его сердили неразвитость, робость; и всё это мелкое и ненужное угнетало его своею массою».
«А бумаги, входящие и исходящие, считались десятками тысяч, и какие бумаги! Благочинные во всей епархии ставили священникам, молодым и старым, даже их женам и детям, отметки по поведению, пятерки и четверки, а иногда и тройки, и об этом приходилось говорить, читать и писать серьезные бумаги».
«И он, который никогда не решался в проповедях говорить дурно о людях, никогда не упрекал, так как было жалко, — с просителями выходил из себя, сердился, бросал на пол прошения. За всё время, пока он здесь, ни один человек не поговорил с ним искренно, попросту, по-человечески».
Agnus Dei
«Преосвященный сидел в алтаре, было тут темно. Слезы текли по лицу. Он думал о том, что вот он достиг всего, что было доступно человеку в его положении, он веровал, но всё же не всё было ясно, чего-то еще недоставало, не хотелось умирать; и всё еще казалось, что нет у него чего-то самого важного, о чем смутно мечталось когда-то, и в настоящем волнует всё та же надежда на будущее, какая была и в детстве, и в академии, и за границей».
«… целый день душа дрожит, и успокаивался преосвященный Петр, только когда бывал в церкви».
«… Вечером монахи пели стройно, вдохновенно, служил молодой иеромонах с черной бородой; и преосвященный, слушая про жениха, грядущего в полунощи, и про чертог украшенный, чувствовал не раскаяние в грехах, не скорбь, а душевный покой, тишину».
«От кровотечений преосвященный в какой-нибудь час очень похудел, побледнел, осунулся, лицо сморщилось, глаза были большие, и как будто он постарел, стал меньше ростом, и ему уже казалось, что он худее и слабее, незначительнее всех, что всё то, что было, ушло куда-то очень-очень далеко и уже более не повторится, не будет продолжаться.
«Как хорошо! — думал он. — Как хорошо!»
«А он уже не мог выговорить ни слова, ничего не понимал, и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!»
Этот рассказ считается самым мрачным в творчестве гения.
Самое сильное чувство о прочтения - можно в школу не ходить! В смысле зависти Геку. Едва ли кто-то хотел сплавляться по Миссисипи (а посмотри какое красивое название на английском, обалдеть!) - играли на плотах, сделанных из старых дверей, на озерах, которые в наших краях далеко не размером с Миссисипи. А страха-то сколько было - не перевернуться бы!
А потом был замечательный фильм с Владимиром Басовым, если я не ошибаюсь, в какой-то там роли. Что интересно: если фильм и книга о Томе - это был...
А потом был замечательный фильм с Владимиром Басовым, если я не ошибаюсь, в какой-то там роли. Что интересно: если фильм и книга о Томе - это был какой-то триллер, то с Геком - просто приключения, прикольно, спокойно и занимательно. Но самое главное - в школу можно не ходить. Геку. А нам? Ну, вот, находились, теперь вспоминаем и пишем.
Идущим вместе.
1.Кто Вы, Анна Сергеевна фон Дидериц?
Лиза Калитина предпочла долг чувству.
Анна поступила иначе.
Между поступками двух прекрасных женщин прошло… ну, лет 30-35 (возьмем за точку отсчета годы публикаций «Дворянского гнезда» и «Дамы с собачкой»).
Ну и что с того? И дамы «из тургеневских дворян» поступали иначе, нежели Лиза.
И дамы «из чеховских» ездили себе на юга. Без умыслов.
«…должно быть, это первый раз в жизни она была одна, в такой обстановке, когда за ней ходят,...
1.Кто Вы, Анна Сергеевна фон Дидериц?
Лиза Калитина предпочла долг чувству.
Анна поступила иначе.
Между поступками двух прекрасных женщин прошло… ну, лет 30-35 (возьмем за точку отсчета годы публикаций «Дворянского гнезда» и «Дамы с собачкой»).
Ну и что с того? И дамы «из тургеневских дворян» поступали иначе, нежели Лиза.
И дамы «из чеховских» ездили себе на юга. Без умыслов.
«…должно быть, это первый раз в жизни она была одна, в такой обстановке, когда за ней ходят, и на нее смотрят, и говорят с ней только с одною тайною целью, о которой она не может не догадываться».
«Анна Сергеевна была трогательна, от нее веяло чистотой порядочной, наивной, мало жившей женщины; одинокая свеча, горевшая на столе, едва освещала ее лицо, но было видно, что у нее нехорошо на душе».
«Я не знаю, что он делает там, как служит, а знаю только, что он лакей. Мне, когда я вышла за него, было двадцать лет, меня томило любопытство, мне хотелось чего-нибудь получше; ведь есть же, — говорила я себе, — другая жизнь. Хотелось пожить! Пожить и пожить… Любопытство меня жгло…"
Так в чём мораль? А она, несомненно, есть. И самая человеческая из человеческих. Мораль – в той самой индивидуальной судьбе, где всегда – всё с нуля, где всегда – твой собственный выбор, где всегда – твои вершины и твои падения – исключительно твои. В этом и есть «самое человеческое, слишком человеческое». В этом – неизбывный, неиссякаемый источник постоянно переживаемой драмы собственной судьбы. Твоей собственной, единственной судьбы. Потому как за могилой нет ни любви, ни размышления, - ведь так написано в одной книжке?
Но с Анной Сергеевной мы не прощаемся.
2. Кто Вы, Дмитрий Дмитрич Гуров?
«В его наружности, в характере, во всей его натуре было что-то привлекательное, неуловимое, что располагало к нему женщин, манило их; он знал об этом, и самого его тоже какая-то сила влекла к ним».
Дмитрий Дмитрич Гуров, филолог (ну а кем же ещё мог быть сердцевед? Разве что доктором), но служивший по банковскому делу. Имевший два дома в Москве, устоявшуюся и, видимо, состоявшуюся жизнь, имел ещё богатый и разнообразный опыт в «женском вопросе».
«Что он Гекубе, что ему измены?»
Живший и познавший так много, что к своим «почти сорока» имел не то, что представление – классификацию особ женского пола, которых, почему-то называл «Низшей расой». То есть завоевывал, получал, как победитель, всё, а потом – презирал. Наверное, за доступность? Или как там происходит: «что нам дано, то не влечет»? Но, очень убедительно говорит автор рассказа, без низшей расы не мог прожить и двух дней.
«Опыт многократный, в самом деле горький опыт, научил его давно, что всякое сближение, которое вначале так приятно разнообразит жизнь и представляется милым и легким приключением, у порядочных людей, особенно у москвичей, тяжелых на подъем, нерешительных, неизбежно вырастает в целую задачу, сложную чрезвычайно, и положение в конце концов становится тягостным. Но при всякой новой встрече с интересною женщиной этот опыт как-то ускользал из памяти, и хотелось жить, и все казалось так просто и забавно».
Так раб или хозяин? И тот, и другой, разумеется. Того, что сейчас называют сексом. В чеховские – страстью, влечением, чувством. Но чем для него, Гурова, был секс? Какую функцию (напомню читателю о многофункциональности этого чувства) он выполнял? А давайте чуток вернемся назад и прочтем выведенную Гуровым классификацию особ женского рода, «низшую расу», без которой жить самого классификатора была совершенно невозможной более двух дней.
«Быть чувства мелкого рабом…»?
«От прошлого у него сохранилось воспоминание о беззаботных, добродушных женщинах, веселых от любви, благодарных ему за счастье, хотя бы очень короткое; и о таких, – как, например, его жена, – которые любили без искренности, с излишними разговорами, манерно, с истерией, с таким выражением, как будто то была не любовь, не страсть, а что-то более значительное;
3. «Вот и встретились два одиночества…»
Но сначала встретился нам наш старый знакомый, знакомый ещё по «Палате № 6» - забор!
«Гуров не спеша пошел на Старо-Гончарную, отыскал дом. Как раз против дома тянулся забор, серый, длинный, с гвоздями. «От такого забора убежишь», — думал Гуров, поглядывая то на окна, то на забор.
Он ходил и всё больше и больше ненавидел серый забор, и уже думал с раздражением, что Анна Сергеевна забыла о нем и, быть может, уже развлекается с другим, и это так естественно в положении молодой женщины, которая вынуждена с утра до вечера видеть этот проклятый забор».
Задаваться вопросом: символом какого разделения служит этот самый забор? – столь же бессмысленно, как и вопрошать: от чего или к чему бежит Гуров в город С.? Потому что одновременно и «от чего?» и «к чему?». А забор… а что забор – серый, бесконечный и равнодушный. Да к тому же поставленный с целью, заранее известной, а, значит, скучной и равнодушной.
Равнодушной, кстати, как и то море под Ореандой, что шумело до них, и будет шуметь после них (равнодушное в своей вековой мощи море мы уже встречали в потрясающем рассказе о желаемой супругой смерти мужа, ушедшего на морскую рыбалку в рождественскую ночь). Равнодушие большой жизни перед судьбами маленьких людей – мужчин и женщин, живых, трепетных, ранимых, не имеющих больше попыток «заново прожить». А потому…
А потому и едет Гуров, как и многие-многие после него, в города С., М., К., и ещё, и ещё, и ещё.
Так же, как Анны Сергеевны, едут один раз в месяц или в два – в Москву, в гостиницу, в номера, к своим любимым.
И, как маленькие люди перед стихиями мира, прижимаются друг к другу, согреваясь теплом другого, в надежде обрести, наконец, и любовь, и жизнь, и судьбу.
Читалась книжка везде, где только это было возможно: в комнате, на чердаке, под одеялом с фонариком ("не спалиться" родителям!), в сарае где-то на верхотуре, - везде!
Этот контраст между обжитой, обросшей традициями, ритуалами, интригами, условностями Англией, в общем - небольшим островом на окраине Европы (или на пороге Нового Света?) - и бескрайним океаном (кстати - какого?) с затерянным островом! Этот мотив будет повторен неоднократно в западном искусстве. Кто постарше, помнит...
Этот контраст между обжитой, обросшей традициями, ритуалами, интригами, условностями Англией, в общем - небольшим островом на окраине Европы (или на пороге Нового Света?) - и бескрайним океаном (кстати - какого?) с затерянным островом! Этот мотив будет повторен неоднократно в западном искусстве. Кто постарше, помнит прекрасный фильм "Большие гонки" с Тони Кёртисом, Натали Вуд и Джеком Леммоном (кстати, помощником у злодея профессора Фэйта был Питер Фальк - будущий Коломбо), где откровенно затхлой Европе противопоставляется новый мировой лидер Соединенные Северо-Американские Штаты с их новыми, широкими и демократическими нравами.
Но мы отвлеклись. Дело в том, что подобные необитаемые острова, затерянные в океане, полные невиданных сокровищ - это ведь прекрасная метафора вообще другого, неизведанного мира, мира за горизонтом! Метафора оказалась настолько удачной, что имя подобным произведениям "про пиратов и их сокровища" - легион! Да хоть бы вот и "Пираты Карибского моря" постоянно шлындают на всяких там островах.
Ну и кому же открывать эти неведанные страны, полные невиданных сокровищ? Конечно же - джентльменам! И тем, кто постарше, и тем, кто ещё юнга, как Джим Хокинс (почти Хокинг, который Стивен). И надо отдать должное: над империей не заходило солнце - именно потому что за дело взялись Джентльмены. И именно англосаксы научили мир Бизнесу.
Причем здесь Бизнес? Или причем здесь "Остров Сокровищ"?
Да так, к слову.
Книга на все времена. К обязательному прочтению.
Не знаете, что почитать?