Высокая болезнь: Борис Пастернак

"Мы были музыкой во льду…" - так обозначил Пастернак судьбу поколения, которому в двадцатые годы пришлось "от лирики переходить к эпосу". Именно тогда им были созданы большие вещи, насквозь проникнутые революционной стихией: поэмы "Высокая болезнь", "Девятьсот пятый год", "Лейтенант Шмидт". Эпического жанра требовало время, и Пастернак этот вызов принял. Но "музыка во льду" - лирика, "высокая болезнь", потребность "индивидуальной повести" - жила все это время в зреющем романе в стихах "Спекторский". "Это возвращение на старые поэтические рельсы поезда, сошедшего с рельс и шесть лет валявшегося под откосом", - писал Пастернак О.Мандельштаму еще в начале 1925 года. И пять лет "Спекторский" был той самой "музыкой во льду", которая в начале тридцатых, оттаяв, стала неудержимой лирической рекой "Второго рождения".
В книгу включена и повесть "Охранная грамота", которая контрапунктом показывает жизнь самого автора на фоне событий, происходящих в поэмах. Законченная в 1930 году, в год смерти Маяковского, которого Пастернак называл "близнецом в тучах", она стала как бы прощанием с целой эпохой накануне нового творческого взлета.