Девочка с Большой Полянки

Известный поэт Лариса Миллер собрала в новую книгу автобиографические тексты разных лет. Их жанр распознать непросто. Очерки? Эссе? Фрагментарная мемуарная проза? Проще всего назвать их лирическими зарисовками о прошлом, об увиденном, о пережитом и прочувствованном. И — о знаменитостях (об Арсении Тарковском, например), с которыми довелось общаться. Москва 40-х, 50-х, 60-х, 70-х годов… Эпоха, тысячекратно описанная в литературных мемуарах, реконструированная в десятках фильмов. Проза Ларисы Миллер вместила многие оттенки и нюансы того времени. Его лиризм и жестокость. Его человеческий излом, обаяние простых забытых предметов и явлений. Лариса Миллер — девочка с Большой Полянки, дом 10, квартира 2 - помнит послевоенную московскую жизнь отчетливо, детально. Тон ее воспоминаний — ровный, местами почти эпический, но без пафоса и политических диагнозов. Время само расставило по местам все вещи и имена. Мемуарист не властен изменить эту иерархию — он лишь добавляет штрихи к событиям, подмешивает неповторимые цвета в сложившуюся картину былого, в пейзаж ушедшего московского бытия. Атмосфера старых московских дворов, коммунальный микрокосм со всеми его драмами и передрягами. Запах керосина, которым торговали тогда в разлив в хозяйственных лавках. Давно исчезнувшие трамвайные маршруты (с Полянки в Лефортово и обратно), по которым можно мысленно проехаться вместе с автором. Портреты колоритных московских типов: чего стоит хотя бы "парикмахер-лорд" из Дома на набережной! Воспоминания о студенческой жизни и поездках на целину, о занятиях в ЛИТО на Сретенке. Рассказ об отце, погибшем на фронте. Стихи с пригласительных билетов на новогодние елки рубежа 40-50-х… Вспышки памяти — дотошной, капризной, "дискретной" (по слову автора) — высвечивают и другие события тех лет. Куда-то таинственно исчезает сосед-врач, еврей, а вскоре кончает самоубийством его жена. Агния Барто диктует по телефону маме-журналистке свое новое стихотворение, в котором новорожденного брата называют Иосифом, в честь вождя. Лучшая подруга, не моргнув глазом, доносит на Ларису и зачитывает всему классу сочиненную той колкую эпиграмму на учительницу. А в январе 1953-го, после публикации в газетах небезызвестного сообщения ТАСС, в школе, где училась Лариса, произошло нечто поразительное: "Я вхожу в класс, а в дверях стоит девочка (память услужливо подсказывает ее фамилию — Журавлева). Я иду к своей парте, каждой клеточкой чувствуя, что происходит нечто. Но что? Сажусь за парту и вижу, что в моем ряду пусто. Я в ряду одна, а в двух других сидят по трое за каждой партой. Каждого входившего в класс Журавлева спрашивала, указывая на меня: "Ты за нее или за нас?" Я была единственной еврейкой в классе. За меня никого не было. Все были против… Начались уроки. Все шло как обычно. И только классная руководительница с особым рвением рассказывала о государстве Израиль, и тогда все, дружно повернувшись, смотрели на меня". В книге много фотографий из семейного архива; стихотворений, вступающих в изысканную перекличку с прозой. Много рассказов о том, как девочка с Полянки, выпускница иняза, пришла к этому "химерическому занятию" — писанию стихов. Для любителей звучащей поэзии к изданию приложен компакт-диск с записями авторского чтения, а также стихотворений, ставших песнями, — в исполнении талантливых московских бардов. Это она и есть — "золотая симфония". Рецензия: Андрей Мирошкин, Booknik.ru