Персоны&Темы: Олег Гончаренко

Персона: Олег Гончаренко Олег Геннадьевич Гончаренко, кандидат политических наук, выпускник Дипломатической академии МИД РФ, известный исследователь проблематики эмиграции в период первой половины ХХ века. На протяжении ряда лет, предметно занимаясь социологией русской дальневосточной эмиграции, её профессиональными и политическими слоями, он подготовил и опубликовал ряд тематических материалов. Детальное изучение зарубежных письменных источников, архивных документов и устных свидетельств русских жителей Харбина и иностранцев - харбинцев легло в основу работы популярного автора о полувековом "русском" присутствии в крупнейшем тогда городе Северо-восточного Китая прошлого века. Беседовал Алекс Громов. Содержание: Интервью Рецензия на книгу "Русские в Харбине" Отрывок из книги "Русские в Харбине" Интервью 1. В чем уникальность русского "влияния" в Харбине? Переселенцы из России создали в этом богатом природными ресурсами крае неповторимое сочетание достижений технического и духовного свойства, столь характерных для российской общественной жизни первой половины ХХ века, и, кроме того, обогатили местное население открытиями в его собственной истории, этнографии и даже языке. Примеров много…Так. например, русские правоведы отшлифовали и сделали современной не вполне совершенную законодательную базу Маньчжурии в 1920-е годы, ботаники – произвели описание видов растений и познакомили местное население с культурой помидоров. Гидрографы описали фарватеры Сунгари и её притоков, словом, во всех отраслях знаний, как это часто бывало, представители и эмиграции и переселенцы времен Российской империи, внесли свой вклад в жизнь Северо-восточной части Китая. 2. Какие русские следы до сих пор остались в Харбине? Памятники, могилы, дома…А что исчезло? Остался знаменитый магазин купца Чурина, переименованный китайцами в "Цю Линь", остались два-три храма, частично превращенные в музеи, частично мирно разрушающиеся под воздействием времени… Общеизвестно, что русские кладбища были снесены еще в эпоху хунвейбинов, и гранитными памятниками многих русских людей укреплялись гидротехнические сооружения на Сунгари в 1950-е годы… Дома постепенно исчезали, городская инфраструктура росла, и сейчас я не ошибусь, сказав, что следов полувекового русского присутствия почти не осталось. 3. Расскажите о составе русской колонии в Харбине…Можно ли проследить историю рода? Историю россиян в Харбине можно условно разделить на три этапа. Сначала – инженеры и казачий конвой, их охранявший. Это век ХIX-й. Затем большой поток железнодорожных служащих и опять же – инженеров-путейцев, купцов, маклеров, торговцев, военных….Это уже начало ХХ века… Затем – остатки Белого воинства, с боями пробиравшиеся из российского Дальнего востока под напором теснивших их красных, и, между ними – инженеры, духовенство, музыканты, профессора, архитекторы, врачи, словом, все слои русского общества, устремившиеся за границу в поисках спасения от грозящих им расправ большевиков. Да, были семьи, которые на два-три поколения уходили своими корнями вглубь харбинской истории. Но дольше того уйти не получалось. С приходом коммунистического правительства, на белых и просто российских людей обрушились новые репрессии. Их выталкивали в СССР, вывозил собственный МГБ, в особенности после 1945 года…И снова часть русских бежала. Сначала к американцам, на филиппинскую базу Тубаобао, а оттуда в США и Австралию, но это уже волна конца 1940-х – начала 1950-х гг. Вот, например, характерный случай – Святитель Иоанн Шанхайский вывез почти всю свою паству в США, гонимую китайскими коммунистами и не желавшую возвращения в сталинский СССР. 4. Расскажите о том, как вы собирали материал для вашей книги, встречались ли с представителями русской диаспоры, людьми, пережившими "культурную" революцию и многое другое… Материала, к счастью, было много. Весь вопрос заключался лишь в том, чтобы попытаться рассказать о российском присутствии в Харбине хронологически точно, дав при этом подробные зарисовки примет, характерных для каждой эпохи, пережитой россиянами в этом городе, от его основания до самого его конца, когда следы русской и иных культур поглотили пески вечности. У каждого харбинца или трехреченца, уверен, есть много, о чем рассказать. На примере ли собственной семьи, либо личных переживаний или того, о чем было услышано в изгнании. Мне посчастливилось разговаривать со многими людьми, чья история корнями уходила в харбинскую жизнь, кто по долгу службы или в силу политических обстоятельств обретался за границей и нашел кров и дом в прекрасном городе, выстроенном талантами и умением русских инженеров-градостроителей. Это и Долбежевы, и Васильевы, и многие другие представители русских семейств, чьи благодарные потомки бережно чтили память своих родных. Были люди, которые пережили не только "культурную революцию", но и последующие перипетии советских лагерей, скитаний по чужбине, жизни в США, не всегда тоже счастливой… Все данные собирались мной по крупицам, книгам, воспоминаниям, статьям в периодике, и результатом этой деятельности как раз явилась книга "Русский Харбин", систематизирующая все то, что удалось собрать в личных беседах и публикациях. 5. А как повлиял Харбин на русских? Если судить по многим отзывам, Харбин оставил почти у всех ощущение "потерянного рая". Так ли это было на самом деле и не было ли это утверждение данью ощущениям молодости – сейчас сказать трудно. Жизнь в тех краях требовала известного трудолюбия, упорства, готовности преодолевать природные и житейские невзгоды, так или иначе, выпадавшие и на долю первопроходцев, и на долю тех, кто создавал свое новое Отечество в не особенно приветливом, хотя и богатом всяческими ресурсами уголке мира. Рецензия на книгу "Русский Харбин" Это увлекательное документальное "расследование", написанное одним из лучших отечественных историков русского Зарубежья, рассказывает о феномене некогда существовавшей "русской цивилизации" в Северо-восточном Китае и в Харбине. Издание построено в виде повествований о быте и духе города и людей, некогда его населявших. "Описываемые в книге люди и события давно стали достоянием истории, и в наши дни уже мало, что может столь живо поведать современному исследователю о возникновении и становлении города русской славы, как это было сделано мемуаристами и бытописателями прошлого".У местного коренного населения отношение к русским поселенцам менялось от почтения, близкого к низкопоклонству, до высочайшей точки ксенофобии, выразившейся даже не в период всевластья хунвейбинов, а в "мирную" эпоху последних десятилетий ХХ века, когда остатки русского присутствия были бесцеремонно стерты… Отрывки из книги "Русский Харбин" Описываемые в книге люди и события давно стали достоянием истории, и в наши дни уже мало, что может столь живо поведать современному исследователю о возникновении и становлении города русской славы, как это было сделано мемуаристами и бытописателями прошлого. Стоит отметить, что по мере написания книги, в течение целого ряда лет, автор тщетно пытался отыскать архивные следы пребывания русских в Харбине, и вынужден констатировать прискорбный факт их отсутствия в достаточном количестве. Вместе с тем приходится признать не только утрату литературных свидетельств русской жизни в Северо-западном Китае, но и полное исчезновение самих следов русской цивилизации в этом городе, в результате многолетнего разрушения памятников русской культуры, целенаправленно поощрявшееся китайскими властями на протяжении десятилетий. Утверждение это справедливо как в отношении храмов, так и в отношении архитектуры в целом, не говоря о некрополях, остававшихся в городе после окончательного исхода русского населения в 1950-е годы прошлого века. Так или иначе, все эти безмолвные проповедники культуры фактически полностью с лица Земли к началу века сего. "По своей идее, по своему географическому положению Харбин задуман превосходно. Немного найдется таких искусственно созданных городов, которые в 5-8 лет своего существования успели… вырасти из… неизвестной деревушки в огромный город и зажить собственною широкою торговою жизнью. …Харбин был озолочен …постройкой железной дороги, а затем пребыванием в Маньчжурии миллионной русской армии. Какова бы ни была дальнейшая судьба Маньчжурии, Харбин навсегда останется важным торговым и административным центром благодаря своему блестящему положению на перекрестке различных водных, сухих, железных и торговых дорог". Так поистине пророчески прозвучали слова этого безвестного журналиста, чему подтверждение – вся история города в его прошлом и настоящем. "Говоря об исследователях азиатской культуры и этнографии народов Дальнего Востока, стоит вспомнить феноменальную фигуру бывшего драгомана Императорского российского консульства в Мукдене Геннадия Ивановича Долю, женатого на православной японке. В свободное от службы в Китае время, он дважды обошел пешком Японию, собрав интереснейший материал по этнографии. В Китае Доля составил обстоятельный архив данных, собранных в дни его странствий по японской земле, систематизировал и обработал тысячи единиц документов, и в ожидании публикации их на родине, встретил недоброй памяти 1917 год. Ценность сведений, собранных им, не была в должной мере отмечена Временным правительством, не имевшим ни намерений, ни интереса использовать добытый материал во благо России или хотя бы определить его на попечение Генерального штаба и Академии наук. Несколько лет этот бесценный материал, научно обработанный прекрасно образованным, владевшим в совершенстве японским и китайским языками русским дипломатом, мертвым грузом лежал в стенах консульства. Во время оккупации Китая, японской разведке стало известно о наличии важных материалов, собранных Долей. К этому времени дипломата уже не было в живых, а его жена послушно передала соплеменникам все, что было в её распоряжении. После ознакомления с бумагами, представители японской разведки засекретили архив и вывезли его особым поездом из Мукдена в Японию. Разумеется, секретность была продиктована не столько информацией, содержавшей какие-то военные тайны Японии, сколько, по предположениям, представляла собой столь точный и детализированный обзор японской повседневной жизни и этнических особенностей, что могла служить превосходным пособием для иностранцев для обнаружения "слабых струн японской души". В условиях войны, подобные данные неизбежно становились нежелательными для обнародования". "Харбинские же зимы всегда отличались особо холодной погодой; порой ночная температура воздуха опускалась до −40°. Снег густо выпадал в октябре, а убыль морозов и первая оттепель случались лишь в апреле. Харбинский поэт Арсений Несмелов превосходно отразил эту апрельскую капель в одном из четверостиший характерно названного стихотворения "Перед весной": В ледяном решете капели – Переклик воробьиных нот… Скажет бабушка: "Как в апреле!", Перекрестится и вздохнет. Из-за холодов урожайный период в Северо-восточном Китае всегда оказывался коротким. Русским поселенцам харбинская зима казалась более долгой и даже значительно более холодной, чем в России, о чем можно найти упоминание в "энциклопедии харбинской жизни" – бытописательских стихах Несмелова, да сами китайцы и по сей день, именуют Харбин "ледяным городом": Нынче ветер с востока на запад, И по мерзлой маньчжурской земле Начинает поземка царапать И бежит, исчезая во мгле". "В Харбине, основные духовные ценности русской диаспоры основывались на православной культурной традиции, а в повседневном, тесном общении с ней мирно сосуществовали и другие этнические общины города. У каждой из них были свои храмы, учебные и общественные заведения, а коренное население вело свой неизменный образ жизни, как привыкло это делать тысячелетиями, неукоснительно соблюдая предписанные предыдущими поколениями праздники и обычаи. Так, например, китайцы в свой Новый год, приходящийся в европейском календаре на февраль, носили по улицам, перемещая извивавшихся от ветра бумажных драконов, и лихо отплясывали под грохот огромных барабанов и лязг медных тарелок. Буряты и монголы, сообразно своей традиции, устраивали в условленные дни состязания всадников в степи. Уйгуры и другие малочисленные племена, шаманствовали, общались с духами и испрашивали благословения последних на всякие случаи кочевой жизни и т.д. Харбинские китайцы, в подавляющем большинстве своем, исповедовали буддизм и вполне миролюбиво относились к исподволь возникшей рядом с ними православной культуре. Русские батюшки увлекались миссионерской деятельностью в том объеме и масштабах, в каком умели справляться с этой задачей, и с учётом пространств и расстояний Северо-восточного Китая. Общеизвестна старая харбинская история с китайцем, рассказанная в одной из проповедей Святителем Филаретом своей харбинской пастве. Этот незадачливый китаец в один из ранних весенних дней решил по какой-то спешной надобности пробежать по начавшему уже таять льду Сунгари, и, оступившись, оказался в воде, превратившуюся в холодное мелкое крошево – смесь воды и мелких льдинок. Сунгари в любое время года славилась тем, что в воде ее круглогодично растворен желтоватый осадок под названием "лёс", отчего на взгляд она всегда кажется мутной. У невольно глотающего воду утопающего легкие быстро забиваются лёсом, и это означает неминуемый конец. Бедняга стал тонуть, но был чудесным образом спасен. Понимая, что ему не выбраться из ледяной воды, китаец так сильно испугался, что не выдержал и крикнул по-русски три-четыре известных ему слова: "Старик с вокзала, помоги!", подразумевая неоднократно виденный им образ святителя Николая Чудотворца, покровителя Харбина, что некогда был благоговейно установлен в часовне в здании городского вокзала. Утопающий тут же потерял сознание, а когда очнулся, то обнаружил, что стоит все в той же холодной воде, но уже по колено, почти что у самого берега. Китаец вылез, отдышался, и под впечатлением пережитого чудесного происшествия, поплелся на харбинский городской вокзал, где, как известно, долгое время, даже при советской администрации пребывал образ святого, и перед ним теплилась неугасимая лампада. Икона Николая Чудотворца на вокзале пользовалась большим почитанием путешествующих, и перед ним всегда горели сотни зажженных свечей. Говорят, что китаец упал на колени перед иконой, а на следующий день крестился с именем Николай".