Кризис жанра

Интеллектуальная беллетристика пополнилась новым романом Ника Хорнби. Но британский писатель номер один нарушил жанровый балансФеномен популярной литературы с тонким интеллектуальным привкусом появился на Западе около 20 лет назад. На российской почве такие произведения приживались с трудом – отечественный читатель предпочел им философский суррогат Пауло Коэльо и Харуки Мураками. Концепция интеллектуального easy reading (легкое чтение) подразумевает сюжет, складывающийся из описания повседневной жизни со всеми ее мелочами и драмы, из этих мелочей вырастающей. Ник Хорнби вышел именно из такой экзистенциальной литературы, которая отталкивается от постулата, что жизнь – неимоверно грустная штука. "Долгое падение" – уже шестой роман автора, принесший ему славу лучшего писателя современной британской литературы. Не за горами и экранизация книги – это будет четвертая кинокартина, снятая по произведениям Хорнби. Казалось бы, квинтэссенцией жанра стал "Hi-Fi" – самый меланхоличный и отчаянный роман Хорнби, но настоящим жанровым пределом получилось "Долгое падение".На этот раз британец написал историю четырех почти состоявшихся самоубийц, которые встретились на крыше лондонской высотки в новогоднюю ночь. Каждого из них привела сюда своя жизненная трагедия: мать-одиночка, которая больше не в силах ухаживать за сыном-инвалидом; экс-телеведущий, отсидевший в тюрьме за связь с пятнадцатилетней девочкой; истеричная девушка-подросток, которую бросили под Новый год, и бывший рокер, осознавший, что он – бездарность. Хорнби дробит единый хронотоп романа на множество историй, рассказанных от лица героев, так что одно и то же событие получает несколько интерпретаций, а сам роман приближается к эпистолярному жанру дневника. Что-то похожее в свое время сделал еще один апологет британской интеллектуальной поп-литературы Майк Гейл в романе "Развод": к главной драматической коллизии – краху семейных отношений – супругов привело именно разное видение ситуации.Что же касается Хорнби, то диалектика его романов – это диалектика кризиса, который надо пережить и начать все с начала – в результате мы всегда получаем оптимистический расклад. "Hi-Fi" повествовал о кризисе среднего возраста, "Мой мальчик" – о кризисе одиночества, "Как стать добрым" – о кризисе брака. В "Долгом падении" Хорнби синтезировал все ранее описанное им, а человеческие фобии довел до суицидального предела. Но герои удерживают друг друга от этого – мотив философии самоубийства, кочующий по мировой литературе, категорически дискредитируется автором, а подробно выписанный еще Германом Гессе тезис "Выход всегда есть" трактуется с точностью до наоборот. Писатель-гуманист Ник Хорнби создал свой величайший гуманистический роман об эволюции от кризиса самоубийства до жизнеутверждающей морали.Чтобы подобный сюжет не смотрелся показухой, а депрессивный пафос не обернулся пошлостью, писатель должен быть мастером. В какой-то степени Нику Хорнби это удалось – в основном за счет своего неподражаемого остроумия, благодаря которому там, где надо плакать, хочется засмеяться. Смех, а в данном случае даже сарказм сквозь слезы – это, конечно, жанровая находка, восходящая еще к зигфридовскому "Юмор – это мужество" и делающая роман глубоко трогательным. Но на сей раз Хорнби переборщил, натыкав не слишком удачные остроты в не слишком подходящих местах, и его же фирменное остроумие вышло ему боком. Писатель сам как-то дал определение своему творчеству: "...попытка заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых" – пожалуй, до недавнего момента определение наиболее точное. Еще в своем прошлом романе "Как стать добрым" Хорнби держался на уровне Стивена Фрая, но сейчас определенно дал крен в сторону того самого "популярного чтива".Тем не менее, глядя на то, с какой скоростью у нас переводятся и издаются не до конца откорректированными книги Хорнби, можно, в принципе, порадоваться. Раз так торопятся, что опечатки некогда исправить, – значит, есть спрос, значит, конъюнктура российского книжного рынка наконец-то созрела до качественной поп-литературы с философским налетом. Безусловно, это прогресс, потому что в потребительской практике российской относительно регулярно читающей аудитории ниша между интеллектуальной литературой и литературной попсой до недавнего времени оставалась, в общем-то, пуста. Сейчас она постепенно заполняется – в первую очередь, конечно, за счет западных авторов и таких отечественных "неологизмов", как Евгений Гришковец. Но для интеллектуальной easy reading литературы крайне важно выдержать баланс между "простым" и "примитивным", чтобы этот промежуточный жанр не растворился в пограничных крайностях.Софья Гольдберг, "Эксперт"