Это интервью с Энн Тайлер было опубликовано два года назад в The Guardian и было приурочено к выходу «Катушки синих ниток». Но мы решили вспомнить о нем сейчас, когда вышел русский перевод романа «Морган ускользает».
Возможно, оно расскажет вам чуть больше не о писательнице, а о человеке по имени Энн Тайлер.
В комнате на втором этаже окна всегда открыты: Энн любит, когда до нее доносятся звуки повседневной жизни снаружи. Обычно она пишет от руки, затем перепечатывает и начитывает вслух на диктофон — а затем прослушивает написанное и вносит правку. Лишь после этого готовый кусок отправляется в компьютер, присоединяясь к основному тексту.
Она работает каждый день, слушая шум и голоса из открытого окна — детей и родителей, переговоры на парковке и прочую болтовню. А еще ей нравится наблюдать за рабочими: «Они говорят так же, как работают. За этим приятно наблюдать».
Ее дом в пригороде Балтимора не слишком похож на место, где можно найти современную литературную суперзвезду, но он словно явился из книг писательницы. Все 20 романов Энн: о доме, о семье, о разочаровании, об отчуждении, пролегающем между родителями и детьми, о потерях. Один из самых известных романов Тайлер — тоже был написан здесь, в Роланд-парке, в доме, в котором Тайлер живет с 2008 года.
Тайлер получила Пулитцеровскую премию за «Уроки дыхания» (1988), откровенный портрет брака. Клубок «Случайного Туриста» (1985) дошел до Голливуда и обернулся голливудским фильмом с Уильямом Хертом и Джиной Дэвис в главных ролях. Такие разные писатели, как Джон Апдайк, Юдора Уэлти (ее портрет также есть в кабинете Энн), Ник Хорнби и Джонатан Франзен называют себя ее горячими поклонниками — и это удивляет 73-летнюю Тайлер.
На ее стене несколько строк из стихотворения Ричарда Уилбера «Прогулка к сну»:
Садясь, королева не смотрит назад — и ей стул подают.
И руку подняв, генерал, в нее принимает бинокль.
Познайте себя и примите свою в мире роль:
И то, что должно к вам прийти — непременно придет.
«Для меня эти слова — о том, откуда берутся идеи и как пишутся книги, — говорит Тайлер. — Нужное придет к вам, ему надо просто открыть дверь».
До «Катушки» вы говорили, что хотите написать многосерийную семейную сагу, которую ваши дети могли бы опубликовать после вашей смерти (если не решат иначе). И некоторые люди даже считали, что это будет ваша последняя книга.
Вообще-то я имела в виду несколько иное — что категорически не хочу писать семейные саги до того момента, пока не почувствую, что умираю (смеется). Я вовсе не имела ввиду, что брошу писать после «Катушки». Я говорила о том, что возьмись я за сагу, то могу не успеть ее закончить.
Выход на пенсию — это не вариант?
Не для меня. К сожалению, у меня никогда не было хобби, которое затягивало бы меня так же, как книги (смеется).
Я продолжу писать, потому что это то, что я должна делать.
Но это не режим автопилота?
Когда я заканчиваю одну книгу, я никогда не думаю: «О, еще одна готова!». Мой самый счастливый момент — середина книги, когда персонажи вдруг начинают разговаривать со мной, и иногда выдают анекдот, который мне самой никогда не пришел бы в голову. И мне тогда безумно смешно.
Пауза между книгами занимает почти год. Я всегда говорю: если вы спросите только что родившую женщину, планирует ли она следующего ребенка, то получите что-то вроде: «О господи, вы о чем?!».
Тайлер удивительно проста и скромна, всегда дает прямые ответы, хотя явно не готова раскрываться перед посторонними.
В периоды писательского затишья Тайлер тратит все время на уборку и домашние дела. Ее дом безупречно чист и удобен (во время интервью я спрашиваю, можно ли получить контакты ее клининговой компании. «Конечно, она перед вами», — отвечает писательница). В комнате для гостей стоят два кресла-качалки — ее бабушки и дедушки.
Эбби, героиня «Катушки», теряет контроль над собственным разумом: мини-инсульт. В семье предков Тайлер с обеих сторон случаи похожих болезней: ее мать умерла от болезни Альцгеймера на год раньше своего отца, который умер от сердечного заболевания.
Родители Тайлер были квакерами, старожилами коммуны — они присоединились к квакерскому сообществу в Аппалачи, когда Энн было всего шесть лет. Отец был химиком, а мать — социальным работником. Энн получила начальное образование дома, учила ее мать, лишь в 11 лет ее отправили в обычную школу — по ее собственной просьбе.
Смерть — одна из главных тем вашего творчества. Как вы себя чувствуете?
Когда мои бабушки и дедушки старели, я думала, что это ужасно — приближаться к концу жизни. Теперь это кажется естественным. Я не хочу жить вечно, и мысль о смерти меня не расстраивает.
Альцгеймер — это то, к чему я всегда готова. Я думаю, такая перспектива вполне реальна, учитывая мои гены. И если я забываю имя продавца в местном магазине, я тут же думаю: «Это начало?».
Как вы относитесь к домашнему обучению?
Я не верю в домашнее обучение. Если ваша мать учит вас, и вы чего-то не понимаете, она все время принимает это на свой счет. К тому же я скучала по другим детям.
У нас была дружная семья, хотя моя мама была непредсказуема. У нее был непростой характер. Думаю, я больше доверяла отцу.
Расскажите о своем детстве. Как квакерское сообщество влияло на вас?
Когда мне было семь лет, я решила, что не могу поверить в Бога. Иногда я думаю, что была намного умнее в семь лет, чем когда-либо потом. Помню, как думала: «Кто будет присматривать за тобой?». Но я не духовный человек. Мне не интересен смысл жизни.
Сейчас я не религиозна, но мне нравится этика квакеризма, мир, равенство.
Я хотела быть художником. Хотя мир не потерял великого художника, когда я отказалась от этой затеи.
В аспирантуре Колумбийского университета Тайлер изучала русский язык. Она хотела стать переводчиком, но Россия, которой она восхищалась, по ее словам, была скорее Достоевским, чем мрачной реальностью СССР. Ночами Энн пыталась писать роман. Первая книга автора «Если когда-нибудь наступит утро» вышла, когда ей было 23 года.
Тайлер настаивает, что ее романы не являются автобиографическими, хотя, конечно, ее писательский дар находится под влиянием собственной жизни.
Почему вы выбрали русский язык?
Это была самая эпатажная затея, которую я смогла придумать. То были времена «холодной войны», и мой преподаватель сказал мне: «За вами наверняка установлена слежка ФБР». Я была в полном восторге.
Тогда же я работала в библиотеке, но там было очень скучно. И я поняла, что моему разуму нужно расправить крылья.
Что вас вдохновляет?
Меня не вдохновляют зловещие тайны, ожидания невероятного от собственной жизни и даже реальные события в ней. Меня вдохновляет время, обычный круговорот событий, нормальные вещи, которые случаются с каждым: брак, рождение детей, смерть.
Тайлер встретила своего мужа, Таги Модарресси, психиатра иранского происхождения, когда ей было 21 год, и она была помолвлена (по словам писателя, она всегда была с кем-то помолвлена), а ему 30. Когда они впервые встретились, Тайлер не была настроена благожелательно к Таги.
Позже пара иногда сталкивалась с «довольно мягким» расизмом: один сосед, будучи в подпитии, начинал кричать: «Вали домой, ирашка!». Модарресси очень гордился своим иранскими корнями, а роман Тайлер 2006 года «Врываясь в Америку» (выйдет на русском к концу 2017 года) представляет собой панораму культурных столкновений вокруг американо-иранской семьи и американской семьи, усыновившей корейских детей.
Ваш муж из Ирана. Это так интересно, расскажите о том, как вы познакомились.
В начале он казался мне таким стариком. Первая фраза, которую мне сказал Таги — «Почему вы так враждебно настроены?».
Я не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда, но мы поженились через семь месяцев. У нас было много общего: я переводила его книги с фарси на английский язык, мы вместе шлифовали переводы. Это был чудесный опыт, я скучаю по нему. Все говорят о своем муже: «Он был моим лучшим другом». Это клише, но это правда.
Мой муж умер от лимфомы, когда ему было всего 65 лет, в 1997 году. Первоначально горе казалось невыносимым. Смерть родителей, хотя и ужасно грустное событие, но это то, что должно произойти… Поначалу я думала: «Как люди могут существовать после этого? Как я смогу жить дальше? Прошло время, прежде чем я осознала: в этом мире живет множество людей, которые тоже потеряли близких. Я оглянулась вокруг — и увидела маленьких пожилых женщин, оставшихся в одиночестве: они пережили это, и они веселы — так что справлюсь с этим и я». Я все еще скучаю по мужу, это все еще невыносимо, но я продолжаю жить. Мне грустно за него. Он не видел, как его дочери выходят замуж, не видел своих внуков.
Я думаю, что так и должна выглядеть смерть. Часть меня мечтает о небесах и думает, что я снова смогу увидеть моего мужа и родителей и брата, который ушел. Но я не чувствую, что это правда. Я просто вижу, что машина приближается — и все.
Критики говорят, что ваши персонажи всегда жертвы и всегда женственны, так ли это?
У меня были действительно хорошие отец и братья. Я не чувствую никакого дискомфорта, когда я описываю чувства мужчины. Я чувствую, что знаю, что чувствуют мужчины.
Я не читаю рецензии, но знаю обо всех отзывах.
Как вы реагируете на негативные оценки вашего творчества?
Друзья тут же осторожно сообщают мне: «Энн, я не думаю, что ты слишком сентиментальна, но тут…». Что я могу сказать? (смееется) Я, наверное, сентиментальна… Я не собираюсь оправдывать свой взгляд на мир и осознаю, что мне никогда не подняться до высот Толстого. У меня есть мой маленький, крошечный мир, с которым мне, похоже, приходится иметь дело.
Расскажите, пожалуйста, о своем доме.
Мой постоянным дом — это Балтимор. Я с мужем переехала сюда в 1967 году, когда он получил работу в Университете штата Мэриленд. Мы жили среди старушек в запущенном районе для среднего класса. И как-то раз я подумала: «Это ведь как машина времени». И я начала писать об этом.
Говорят, что вы очень наблюдательны. Это правда?
Да, я тщательно сохраняю любые наблюдения и подслушанные фразы. На днях мой бухгалтер сказал, что ее бабушка рассказала ей: если ты что-то потеряешь и не сможешь найти, то просто возьми луковицу и положи на кухонный счетчик. И потеря тотчас найдется. Как я могла не записать это? Теперь думаю, как это можно использовать…
Мы знаем, что вы дружите с Джоном Уотерсом (также житель Балтимора, режиссер «Лака для волос» и «Розового фламинго»). Расскажите что-нибудь о нем.
Я не шляюсь с ним по байкерским барам. Один раз в год он приходит ко мне на обед и один раз в год я иду к нему. Он очень милый человек.
Мне смешно вспоминать, как однажды за таким обедом, моя дочь-подросток заявила, что хочет сделать татуировку. И Уотерс, который, казалось бы, должен бы поддержать девочку, сказал: «Не делай этого. Только представь, как она будет выглядеть на твоей морщинистой коже, когда тебе будет 65 лет».
Смотрите ли вы сериалы?
О, да. Я большой фанат сериала «Прослушка». Я дважды посмотрела все пять сезонов этой балтиморской саги и собираюсь глянуть еще раз.
Был ли у вас шанс найти новую любовь после ухода Модерресси?
Я пробовала ужиться с еще одним человеком (вздыхает)… Мне было понятно, что на каком-то этапе ты должна приспособиться, пойти навстречу своему партнеру. У нас не получилось. Я дала ему шанс. И теперь я одна. Несколько лет назад Джон Уотерс сказал мне, что был бы рад иметь кого-то в своей жизни, но он представил, как партнер говорит что-то вроде: «Как насчет того, чтобы перевесить картину на эту стену?» — и всякое желание у него пропало (хохочет).
Я в порядке. Я не хочу переезжать и освобождать место для кого-то другого. У меня есть хорошие друзья и дочери, зятья и внуки. Я живу полной жизнью, как мне кажется.
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
