«Лущение фасоли было занятием механическим, однако высвобождало не только потребность поделиться пережитым, но и желание фантазировать.»
Веслав Мысливский
О романе Веслава Мысливского «Трактат о лущении фасоли» и о его авторе рассказывает переводчик, литературовед, доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН Ирина Адельгейм.
Веслав Мысливский, в 2022 году отметивший девяностолетний юбилей, – крупнейший польский прозаик, драматург, сценарист. Это автор, чьей очередной книги читателю приходилось дожидаться порой целое десятилетие.
«Хотя я написал немного, порой мне кажется, что – слишком много. В идеале – это должна быть одна книга, в которой содержится все, на что ты способен», – сказал В. Мысливский в интервью.
Автор может и поскромничать, но признание критики и любовь читателей говорят сами за себя – за «Трактат о лущении фасоли» Веслав Мысливский был во второй раз удостоен главной польской литературной премии «Нике», а это редчайший случай. Российскому читателю Мысливский известен, к сожалению, недостаточно, хотя два знаковых его произведения уже давно существуют на русском языке: повесть «Голый сад» (1967) – в переводе Людмилы Петрушевской, а роман «Камень на камень» (1984) – в переводе Ксении Старосельской. И вот спустя почти четыре десятилетия, в 2023 году, в издательстве «Текст» вышел «Трактат о лущении фасоли» (2006).
Несколько лет назад журнал «Звезда» хотел напечатать несколько глав «Трактата…», однако автор запретил публикацию, сказав, что хочет, чтобы роман был прочитан полностью, а не во фрагментах. Одно другому не мешает, однако сейчас я склонна признать правоту Мысливского. Этот роман-монолог можно читать с любого места, можно возвращаться назад или забегать вперед, но поразительное ощущение полноты воплощенной в тексте судьбы возникает именно при чтение целого.
В «Трактате о лущении фасоли» много таинственного – мы никогда не узнаем имени главного героя, мы просто слушаем его неспешный монолог, гадая, к кому он обращен: «Вы фасоли купить пришли? У меня? Так ведь фасоль в любом магазине найти можно. Да вы заходите, заходите. Собак боитесь? Не стоит их бояться. Они вас только обнюхают. Кто первый раз приходит — непременно обнюхивают. Откуда мне знать? Я их этому не учил. Они сами. Собаку, как и человека, — не разгадаешь...»
Очень быстро возникает завораживающее ощущение, что герой разговаривает непосредственно с читателем. Рассказывая, он пытается осмыслить свою судьбу: деревенское детство, прерванное войной, гибель родных, чудесное спасение, послевоенные годы, школа для беспризорников, работа электриком, игра на саксофоне, мечты, иллюзии, разочарования, потери, сожаления…
Монолог драматический: герой заново переживает всю свою жизнь, а неожиданные стечения обстоятельств, пересечения, наложения, переклички судеб и мыслей этот драматизм еще более усиливают.
«Наша жизнь может быть ничем не выдающейся, однако мы способны осмыслить ее как судьбу», – так заканчивается одно из интервью с Веславом Мысливским. В центре его произведений – обычные люди, которые ведут обычную жизнь, однако именно осмысление всего, что с ними произошло, буквально гипнотизирует читателя. Герой будто заново себя открывает, анализирует свои решения, их причины и следствия, вспоминает встречи с людьми, пытается уловить некую закономерность, распознать посылаемые ему знаки судьбы… «Только через рассказ о собственной жизни возможен рассказ о мире», – утверждает Мысливский.
Вынесенное в заглавие книги лущение фасоли – повод для того, чтобы рассказ состоялся. «Лущение фасоли было занятием механическим, однако высвобождало некую энергию, которая порождает не только потребность поделиться пережитым, но и желание фантазировать... Помню необычайный драматизм рассказываемых историй, в которых…стиралась граница между реальным, правдоподобным и фантастическим». Возможно, именно этому опыту – на грани бытового и художественного, на грани действия и слова – мы обязаны появлением писателя Веслава Мысливского.
Идея романа возникла у Мысливского очень давно: из воспоминания родилось название, затем несколько фраз… но тогда он эту затею оставил, вернувшись к ней спустя три десятилетия и несколько романов и пьес.
Завораживает и язык романа. Это плотная и одновременно лаконичная проза с мастерски переданными интонациями, ритмом повествования и бытия. «Человек способен рассказать о себе только своим языком... Слова – единственное, что у нас есть. Но и это огромный дар», – сказал Мысливский в интервью. Принципиально важно, что это устная речь. По убеждению автора, лишь она является подлинной, поскольку сохраняет индивидуальность, менее подвержена влиянию навязываемых обществом схем и стереотипов. Мысливский к ней вообще чрезвычайно внимателен: человеческую речь, по его словам, «можно слушать, словно музыку», она подобна «интерпретации одного произведения разными оркестрами». Корни этой его чуткости, этого пристрастия уходят в деревенское детство: решающее воздействие на формирование писателя оказала крестьянская культура – как «культура свободного языка». Позже Мысливский профессионально занимался записью рассказов выходцев из крестьянской среды. Язык крестьян – неповторимый, спонтанный, воплотивший связь с природой, цикличность жизни и встроенность в общий ритм. Язык, с одной стороны, стремящийся назвать все, что окружает человека, с другой, стремящийся к лаконизму, «исповедующий культ молчания». «Слово, если уж его произносили, должно было иметь вес. Слов на ветер, как говорится, не бросали», – вспоминает Мысливский.
«Трактат о лущении фасоли» – монолог, однако монолог, имеющий полифоническую структуру: внутри него – монологи других людей, в тот или иной момент оказывающихся в центре повествования. Поэтому герой словно бы говорит разными языками, он рассказывает о своей жизни в том числе и посредством чужих повествований, ставших частью его сознания и судьбы.
Рано или поздно читатель романа обнаруживает в судьбах героев переклички с собственной историей. «Читатель включается в предложение начать разговор и дополняет его своим опытом, своей чуткостью, своим воображением. Книга обретает полноту, когда читатель отдает ей часть себя». Рассказ о судьбе одного человека становится повествованием о нас всех. В этом универсализме – феномен Веслава Мысливского.
Пристальное и полное эмпатии внимание к человеку роднит Веслава Мысливского с другим прекрасным польским автором – нобелевским лауреатом Ольгой Токарчук, которой с переводами на русский язык повезло больше – большинство ее произведений доступны русскоязычному читателю.
Мысливского интересует отдельная судьба: «Каждая жизнь заслуживает внимания и понимания». По словам писателя, в «Трактате…» он хотел описать историю представителя ХХ столетия, взглянуть на этот безжалостный век сквозь призму конкретных человеческих страданий, отчаяния, слез. «Не человек плывет по истории. Это история течет сквозь человека. Потому что правда о мире – это правда миров отдельных людей, а не какая-то объективная правда социологов и статистиков». И для Токарчук, по ее собственным словам, не существует Большой Истории – «есть только человеческие жизни», а за логикой исторических событий всегда стоят психология и мотивации конкретных людей. «История складывается из повседневности, предметов, поступков, о которых мы уже мало что знаем, поскольку Большая История их не сохраняет. Но ведь это и есть суть жизни», – утверждает писательница.
Это эмпатическое переживание множества (и, следовательно, множественности) моделей опыта, искусство сочувствия, открывания родства, «экс-центрической» перспективы, важнейшей категорией которой является также чуткость, неслучайно вынесенная Ольгой Токарчук в название ее Нобелевской речи («Чуткий повествователь»). Подобная сетка координат делает возможным повествование о человеке и о мире как о едином пространстве: «Это взгляд, который позволяет видеть мир как живой, дышащий организм, где все взаимосвязано и взаимозависимо. Литература основана на чуткости по отношению к каждому отличному от нашего бытию. Это основной психологический механизм романа». Перекликается с репликой Мысливского («Есть что-то поразительное в том, что каждый человек жаждет рассказать о себе. Словно убежден, что существует лишь посредством повествования. Одного существования недостаточно») и формула Токарчук: «Человек – это душа, тело и повествователь».
Тело и дух нуждаются в рассказчике. Это очередной положительный ответ на полуриторический-полушутливый вопрос еще одной замечательной польской писательницы (также известной русскому читателю) – Магдалены Тулли: зачем нужна художественная форма и откуда берется, разве она служит выживанию? Да. Во всяком случае, она к этому стремится.
Среди наград, которые принес Мысливскому роман «Трактат о лущении фасоли» – польско-немецкая премия Самуила Богумила Линде, выдающегося польского просветителя немецкого происхождения, которая присуждается литераторам, способствующим объединению людей и народов в общем разговоре. «Самое важное на свете, – говорит писатель, – это понимание человеком человека. Это главные отношения: человек vs человек. И литература тут играет огромную роль».
Похожие подборки
Не знаете, что почитать?
