Блестящий драматург, автор знаменитого «Портрета Дориана Грея», с детства знакомых «Счастливого принца» и «Кентервильского привидения», многочисленных притч и стихотворений в прозе, практически неизвестен нам как поэт. И дело вовсе не в трудностях перевода — сонеты и баллады Уайльда переводились еще его младшими современниками, поэтами серебряного века Михаилом Кузьминым, Федором Сологубом, Валерием Брюсовым, Николаем Гумилевым. Новые переводы появляются до сих пор — в данном сборнике тоже. Между тем, творчество его начиналось с поэзии: в 1878 году, будучи студентом, Уайльд завоевал престижную премию Оксфордского университета за поэму «Равенна» — и закончилось знаменитой «Балладой Редингской тюрьмы», написанной после освобождения из заключения.

Превосходное образование, выдающиеся способности и феноменальная память позволили классическому слогу, который был воспринят бывшими наставниками как подражание, сложиться естественно и без усилий. Первый сборник молодого поэта, появившийся спустя два года после выпуска, публика приняла хорошо: только за 1881−1882 годы он выдержал пять изданий. Однако неодобрительные рецензии критиков, упрекавших его в подражании великим, нанесли по самолюбию Оскара Уайльда чувствительный удар. Возможно, в том, что томик лирики так и не стал его программным манифестом, был знак свыше: благодаря этому появились статьи, затем эссе, сказки, пьесы, роман — все то, чем он сегодня знаменит. Кем был бы Оскар Уайльд, не прислушайся он к ироническому замечанию своего наставника Уолтера Пейтера о том, что прозу писать куда труднее, чем стихи?..

После блестящего дебюта в высшем свете в круге знакомств начинающего драматурга появится немало известных имен, которым будут посвящены поэтические строфы. Это и весьма популярная в то время романистка Джулия Констанс Флетчер, творившая под псевдонимом «Джордж Флеминг» и впервые сделавшая «средневекового денди» Уайльда персонажем литературного произведения, и поэт и переводчик Марсель Швоб, которому автор «с дружбой и восхищением» посвятит поэму «Сфинкс» в благодарность за перевод его сказок на французский язык, актриса Лили Лэнгтри, еще недавно — ирландская провинциалка, а теперь — светская львица и фаворитка принца Уэльского, которую молодой интеллектуал в известном смысле так же «создаст», как «создал» профессор Хиггинс Элизу Дулиттл. Промелькнут в избранных стихоторениях Моррис, «милый Чосеров потомок и Спенсера наследник», и основатель «Братства прерафаэлитов» Данте Габриэль Россетти, прозвучат отголоски Шелли и Китса, Вордсворта и Суинберна, По и Малларме.

Особняком в этом ряду стоит «Баллада Редингской тюрьмы», которой суждено было стать последней печатной работой Уайльда, однако без нее в поэтический пантеон Уайльда никогда не вошла бы фигура Христа. Еще с ранних студенческих лет он колеблется между идеалами античной мудрости и преклонения перед Любовью и Красотой, с одной стороны, и жертвенной, всепрощающей, романтизированной девятнадцатым веком простотой христианства — с другой. Эта интеллектуальная дилемма известна еще с начала эпохи Возрождения. Первоначально поэма была выпущена под псевдонимом «С.3.3.» — номером тюремной камеры, в которой Уайльд был заточен в Рединге. И лишь после того, как были проданы четвертый, пятый и шестой тысячные тиражи, его уговорили поместить в выходных данных наряду с псевдонимом свое настоящее имя. Седьмой тираж в две тысячи экземпляров, на котором также впервые появилась и торговая марка издателя, сообщил публике, что поэт не только сохранил свой талант, пронеся его сквозь испытание тюрьмой, но и сумел придать своему голосу новое, еще более острое и пронзительное звучание.

Когда сегодня стоишь у стен тюрьмы, пару лет назад все-таки закрытой, между королевской незыблемостью стен и мягко текущей во рву водой, больше похожей на голландскую речушку, мирно журчащую вдоль улиц старинного городка, возле прилегающих руин аббатства, мимо которых за сотню лет до того ходила в школу Джейн Остин, и слышишь смех детей и гром оркестра, играющего в городском парке, понимаешь всю простоту и болезненную красоту, которую обретал в глазах поэта тот окаймленный оградой, оторванный от раскинувшегося над Редингом высокого, безмятежного лазурного свода.

…лоскуток голубизны
В тюремных небесах,
Где проплывают облака
На легких парусах.

У подножия стен, вопреки всему, цветут любимые поэтом маки, порождавшие некогда нектар, напиток богов, — а в нескольких шагах от входа, подле крошечной капеллы, викторианской строгости тюремное кладбище.

Насколько бы полным ни было собрание сочинений, составленное литературным душеприказчиком Уайльда Робертом Россом, в семейных собраниях и библиотеках по-прежнему находятся новые листы, на которых вальяжно раскинулся размашистый почерк мятежного ирландца. Он с радостью дарил идеи и броские «фирменные» строки, на ходу сочинял наброски пьес и преподносил мгновенно родившиеся вирши. У нас впереди еще немало открытий.

В оформлении использован фрагмент картины Эдварда Берн-Джонса «Зачарованный Мерлин».