Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Станция Рай. Рассказы | +6 |
Грехи наши… | +6 |
Призрак проклятой башни | +5 |
Трубач у врат зари | +2 |
Риф | +2 |
Не хочется ничего придумывать: какие-то фразы, какие-то умные мысли. Скажу просто - на фоне той вполне приличной настоящей литературы, которая в России, слава богу, никуда не исчезла, книга не затеряется. А может даже и не только. Ну, многим понравится - это точно. Если читать без внутреннего предубеждения, понравится обязательно.
Говорят, что альманахи – это «братская могила». Кому как. «Продукты…» — это, на мой взгляд, такой братский привет любителям фантастического жанра. Типа — ребята, а еще ведь не вмерла…
Да и вправду, не вмерла. Ну, инсайдов тут не будет, но по мне, рассказов пять на вскидку – очень классных. Не всегда по исполнению на железное «отлично», но уж по мысли — точно, по заложенному в них потенциалу. Вот ни фига не прописанный рассказ «Параллельно», но что-то грандиозное по замыслу. А уж додумать… Или...
Да и вправду, не вмерла. Ну, инсайдов тут не будет, но по мне, рассказов пять на вскидку – очень классных. Не всегда по исполнению на железное «отлично», но уж по мысли — точно, по заложенному в них потенциалу. Вот ни фига не прописанный рассказ «Параллельно», но что-то грандиозное по замыслу. А уж додумать… Или та же «Лодочка» — драйвово чертовски. Но и по исполнению есть просто блестящие. Например, рассказ, давший общее название сборнику. Или у Андрея Оболенского.
Ну что я буду тут. Это надо прочитать, вот тогда и поговорим.
Поставил возрастную категорию от восемнадцати лет. Но совсем не потому, что в книге есть обсценная лексика. Причина в самом тексте. Все же надо иметь уже какой-то жизненный опыт и желание, чтобы эта книга "зашла". Был бы значок от сорока - поставил бы его. "ТриПсих" веселая и грустная, умная и раздолбайская, бесшабашная и до мелочей выверенная книга. Вообще-то читать надо оба тома, но если нет времени или денег на оба, то второй надо читать обязательно. Первый том - там...
Целевая аудитория – ещё не совсем взрослые, но уже и не малые дети, – будут довольны. Впрочем, нравится ли такого рода литература – зависит больше от возраста души. Сейчас это называется «фэнтези», во времена Гофмана, Гауфа и даже Волкова говорили: «Повесть-сказка», но суть от слов не меняется. Главное – волшебство и приключения, а они в книге есть, и очень даже есть.
Борис Петров.
Имя в литературе новое. Но так бывает, когда как чертик из табакерки — вот он я, возьми меня за три копейки.
Удивить сегодня в литературе вряд ли возможно, если удивлять, так сразу новыми формами, работой на стыке жанров, чем-то таким глобальным. За этим желанием не обязательно следует прорыв, чаще наоборот…
Но можно и не удивлять как-то уж совсем специально. Можно оставить место для удивления постепенного, удивления сквозь недопонимание, даже в каком-то случае неприятия, или...
Имя в литературе новое. Но так бывает, когда как чертик из табакерки — вот он я, возьми меня за три копейки.
Удивить сегодня в литературе вряд ли возможно, если удивлять, так сразу новыми формами, работой на стыке жанров, чем-то таким глобальным. За этим желанием не обязательно следует прорыв, чаще наоборот…
Но можно и не удивлять как-то уж совсем специально. Можно оставить место для удивления постепенного, удивления сквозь недопонимание, даже в каком-то случае неприятия, или приятия не сразу, так точнее. Есть расхожее выражение про текст, что как пазл проявляется не сразу. Пришло это сравнение и ушло, поскольку в случае с рассказами Бориса Петрова если и пазл, то нам неведомый, и вовсе даже не окончательный. То есть картинка, которую разбили на осколки и потом начали собирать вновь, по хорошему-то говоря, всего лишь одна из многих. Какая из сотен вариаций досталась конкретному читателю — бог весть. Скорее, тексты Петрова подобны квесту, предполагают последовательно читательские удивление, расшифровку и удовлетворение. Нередко и удовольствие — от многообразия совпадений.
Совпадений случается довольно: соскучившиеся по стилистике, основанной на чистой и точно ориентирующейся в контексте фразе, находят ее; желающие нетривиальных сюжетов обретают их; перепадает и эстетам от литературы (реминисценций в книге просто россыпь). Ну и, конечно же, провокация — как метод постижения реальности — тоже вишенкой на торте.
Рассказы автора от того, что их искусственно не раскрашивают, вовсе не страдают. Да им это и не нужно, энергетика текстов порой запредельна. Внешне казалось бы спокойные, даже вялые, они заряжены экзистенциально, они о главном, они настолько о главном, что заставляют бросать книжку, потом снова читать и снова бросать.
Впрочем, спорить с автором уже бессмысленно. Он-то свое дело сделал, теперь читателю предстоит сделать свое.
Не сразу становится понятно — что это и зачем это. И что это за мир, в котором живут герои рассказов Бориса Петрова, что за такая параллельная реальность, в которую тебя втягивает по-болотному неумолимо?
Постреализм? Постсюрреализм, постмодернизм? Если присмотреться — и первое, и второе, и третье. И четвертое, и пятое... И сто первое. Зато точно знаю, чего в этих текстах нет. Нет ощущения литературной грязи, поэтического треша, литературного ЛСД.
Мир, который то граничит с нашим, без таможни впуская на свою территорию, то ставит такие барьеры, что остается смотреть издалека, додумывая, догадываясь, вопрошая.
Открыла книгу "И жизнь моя, как повесть без конца" с повестью Леонида Исаенко о детстве, и оторваться уже не могла. Действие, в основном, проходит в моем любимом приморском городе Керчь, знакомые улицы, знакомые дворы, знакомые имена, знакомая школа, очень знакомое место "Болиндер", спустя десятилетия я купалась там с внуками. Читая книгу, окунаешься в детство, юность, прокручиваешь свою жизнь, все переплетается. Написана книга так, что создается впечатление, что ты сидишь с...
И повесть ведь без конца, поэтому ждем новых работ Леонида Исаенко.
С благодарностью,
Галина Когоматченко,
г. Керчь
Книгу «И жизнь твоя, как повесть без конца» с повестью Леонида Исаенко дала мне прочитать подруга без комментариев. Я открыла, начала читать. И вот то, что я так давно хотела увидеть, прочитать — книга о детях войны, а значит и о нас с подругой. Родители ушли защищать Родину, а вся тяжесть по сохранению их детей легла на плечи бабушек и дедушек, и ведь сохранили — в нечеловеческих условиях, — низкий поклон им.
Тема очень сложная, а читается очень легко, как будто о себе читаешь. Я тоже жила с бабушкой на улице Володи Дубинина, у нас тоже был очень дружный двор, даже два рядом, и мы с главным героем повести бегали по одним улицам, играли в одних дворах и развалках. Развалки, нынешние дети даже слова такого не знают, а для нас это было и место игр, и место встреч, и место драк, и место тайников. Образ и способ «преподавания» Елены Феликсовны, это и моя учительница тоже, выписан несколькими очень точными фразами, которой дали не очень приятную кличку, и как главный герой перестал употреблять эту кличку, узнав о нелегкой, даже трагичной, судьбе Елены Феликсовны.
Главному герою свойственна тонкость в чувствах, в понимании многих жизненных ситуаций. Очень показательна сцена в сараюшке, когда они с подружкой нашли книги с заштрихованными данными и фотографиями, реакция этих детей в этой ситуации — это тоже реакция детей войны. Очень органично в повесть вписываются стихи. Автору большое спасибо и очень хочется, чтобы эту повесть прочитали чиновники, которые никак не могут принять закон о детях войны.
Людмила Бушева,
Керчь
Начиная читать новую книгу, я всегда испытываю чувство тревоги. Вдруг не понравится. Боюсь и не люблю чувства разочарования. А если же с первых страниц чтение увлекает и захватывает, тогда трудно бывает оторваться и глотаешь книгу целыми страницами, получая истинное наслаждение. К этой категории книг, доставляющих удовольствие, принадлежит повесть Леонида Исаенко «Последнее лето детства».
По существу — это сборник рассказов-воспоминаний о детских и юношеских годах автора, о событиях, оставивших в его памяти глубокий след и формировавших развитие его личности. Рассказы написаны мастерски. По форме они просты и незатейливы, но по сути глубоки и эмоциональны. Автор описывает внутренний мир ребёнка, через который открываются «взрослые» проблемы: война, голод, смерть. На мой взгляд, автору удалось передать сложный процесс взросления мальчика-подростка, превращение его в мужчину. Эта деликатная тема написана с большим тактом, без ханжества и ложной скромности. Удивительно хорошо описаны моменты появления чувства рыцарства, покровителя и защитника женщин. В целом вырисовывается образ честного, умного и благородного юноши, который вырос из маленького милого мальчика.
Рассказы написаны сочным живым языком, с юмором и деталями, которые раскрывают жизнь приморского городка. От этого читать легко и интересно, затягивает. Хочется отметить, что у многих великих писателей есть воспоминания о детских и юношеских годах. Будучи подростком, я зачитывалась Аксаковским «Детские годы Багрова внука», а недавно «открыла» для себя «Лето господне» И.С. Шмелева. Почему детские истории так волнуют душу? Мне кажется, по двум причинам. Первое, каждый взрослый читатель находит сходство со своими детскими эмоциями и ощущениями. А второе, очень для меня важное наблюдение, что эти воспоминания воссоздают уникальную эпоху своего времени, детали быта, семейные и даже политические отношения. В этом смысле ценность повести «Последнее детство лето» заключается в том, что она описывает предвоенные, военные и послевоенные годы такими, как их видел и чувствовал маленький мальчик. Без пафоса и героизма, а просто и честно, иногда с юмором, от которого хочется смеяться и плакать одновременно.
В заключение хочу сказать, что я большая поклонница творчества Леонида Исаенко. Меня подкупает искренность и чистота его прозы. В рукописях я читала его морские рассказы о плаваниях по океанам в промысловых экспедициях. Ничего лучшего о море, моряках и обитателях морских глубин я не читала. Надеюсь, что его замечательные истории об океане будут в ближайшем будущем изданы в виде отдельной книги. Жду с нетерпением.
Ольга Данилевская,
США, Висконсин
«Трубач у врат зари» — не первая книга Романа Богословского. Проницательный читатель, к которому так любили апеллировать классики, уже знает этого литератора по его авторскому сборнику «Театр морд», уже оценил ту работу, и уже затребовал «свежей крови».
Не делайте кислую мину, господа. Читатель требует именно «крови». Ему мало просто хорошей качественной литературы, ему мало чистого русского языка и внятно прописанного сюжета. Этого у нас довольно, в разных вариациях, поданного под разными...
Не делайте кислую мину, господа. Читатель требует именно «крови». Ему мало просто хорошей качественной литературы, ему мало чистого русского языка и внятно прописанного сюжета. Этого у нас довольно, в разных вариациях, поданного под разными предлогами. Но, купаясь в теплых волнах безукоризненно исполненных, виртуозно поданных текстов, многие читатели все же не прочь пятизвездочную негу Родоса сменить на литературное кенийское сафари, на впечатления другого порядка.
Роману Богословскому изначально было мало просто представить нам сюжет, хрестоматийно выстроенный от завязки до финала. Проведя своего героя от первой ноты, сыгранной чисто и звонко к последней, фальшивой и чужой, писатель явно манкирует читательским представлением о правилах хорошего тона. Нам не предлагается оценивать само действо в процессе просто по причине недостатка времени, требующегося для этой оценки. Мы торопимся понять логику автора, погружающего нас в мир пятнадцатилетнего мальчишки, а когда выныриваем из хаоса самых противоречивых мыслей и поступков героя, то все уже заканчивается.
Мы получили то, что нам «впарили» без нашего желания. Мы это проглотили, ошарашены, но мы... довольны. Теперь уже можно осознать — да, мы явно довольны, это странно, мало на что похоже, но это и полезно, и вкусно. Без этого неизведанного ранее, оказывается, жить-то было пресно. И почему нам это не выдавали раньше, пусть и по чуть-чуть?
Увы или к счастью, «по чуть-чуть» это принимать нельзя: в романе важно все — от безусловной его музыкальности как основы структурного построения текста до филигранной выверенности каждой фразы. И нельзя, просто не получится, препарировать его как ту лягушку на уроке анатомии. «Трубач у врат зари» — из тех книг, которые, если уж, то исследовать, а не резать по живому.
И - да, в главных оценках просто соглашусь с мнением критика Алексея Колобродова - про то, что "талантливого" и про "свежую" рифму..
Маленькое дополнение к предыдущим отзывам. Буквально неделя прошла с момента оглашения коротких списков очень престижной и совсем не ангажированной российской литературной премии - Ясная Поляна - 2015. "Риф" Валерия Былинского в шорт-листе. Это - очень круто! И, что важно, абсолютно по делу. Потому что книга очень яркая и достойная.
А что тут писать... На мой взгляд, в общем книга получилась даже сильнее, чем его роман "Адаптация", хотя роман многие оценили просто запредельно. Тут надо просто читать. В аннотации сказано - чтение для удовольствия и для ума. На сто процентов согласен...
Толстая книжка. Но этим ее достоинства не исчерпываются. Во-первых, тут вам и фантасты, и рассказчики - на любой вкус. Иногда - просто шикарная, чаще - просто хорошая проза. Суть в другом. Хотите разнообразия, чтобы не было скучно, но чтобы было достаточно современной литературы во всем ее разнообразии - с нюансами и оттенками - вот вам эта книга. Оно того стоит
Про Беседина. Многие сетовали, читая его "Книгу ГреХа", что получилось неоднородно - то кусками блестяще, то отвратительно. И многие же говорили, что порезать бы его роман на сотню рассказов и получился бы шедевр. Вот вам - получайте - рассказы. На мой взгляд - сегодня это то, что автору удается блестяще
Вроде бы как и женская проза, а вот как-то выламывается из общего ряда... Ну, язык покрепче, сюжеты посолидней, страшилок побольше. Вроде бы и "любовь-морковь", но цепляет. Это если кому поплакать захочется "за жизнь", тогда надо читать. А "Райка-дурочка" - это просто шедевр.
В этой книжке пара авторов, которые как-то не совсем оценены, а зря. Не Платон Беседин, который уже засветился будь здоров и не Сергофан Прокудин, который то появляется на горизонте, то снова исчезает (почитайте его в Интернете - это нечто вообще запредельное). Речь веду о двух авторах, которые тяготеют к такой полу- или скорее новой фантастике, что ли... Андрей Кокоулин из Питера и Людмила Фатеева из Подмосковья. Тут вам и язык, тут вам и сюжет, тут вам и пища для мозгов и наслаждение от...
В этой книге - созвездие таких разных, но совершенно замечательных современных авторов - у всех очень плотная, качественная, удивительная проза. Каждый рассказ - это своя история, порой ее можно было бы увеличить до размеров романа, порой она так и остается "маленькой трагедией", но всегда яркая и точная. Я безумно люблю рассказы, и рассказы люблю прежде всего не за сюжет, а за то, про что еще Пушкин говорил "Глаголом жечь...". Язык в сборнике "Грехи наши" реально...
Стоит почитать Фоменко и Богословского. У первого - внятный, чистый стиль и неожиданные, интересные повороты сюжета. Читается хорошо, а потом еще и послевкусие, как после просмотра качественного спектакля в хорошем театре. У Богословского довольно удачная попытка стилизации под постмодернизм. При этом - весьма жесткая пародия на него. Для тех, кто понимает - классно!
Не знаете, что почитать?