Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Европейские сказки | +36 |
Как закалялась сталь | +33 |
Алексей Толстой | +33 |
Конек-горбунок | +29 |
Камешки на ладони | +23 |
Наконец, «в бумаге» вышла книга, которую раньше удалось прочитать в электронном виде. Тот случай, когда современную книгу хочется перечитывать. Ведь здесь, помимо жанровых остросюжетных поворотов и накала триллера, есть и нечто такое, что ставит работу выше традиционной истории в жанре мистики.
На страницах книги читатели найдут мощную человеческую драму, размышления о том, что такое человек, вина, судьба, ответственность за поступки. Серьезная тематика, поданная в острой форме мистических,...
На страницах книги читатели найдут мощную человеческую драму, размышления о том, что такое человек, вина, судьба, ответственность за поступки. Серьезная тематика, поданная в острой форме мистических, фантастических приключений, которые разворачиваются на фоне пейзажей Адыгеи, - это большой успех автора.
Написано по-журналистски бойко, читается с увлечением, однако все это довольно поверхностно. Вряд ли по прочтению книги у читателя сложится мнение о том, чем именно занимался герой повествования. Автор этого целенаправленно (такое ощущение) избегает, предпочитая акцентировать алкоголизм Филби, жертв, которые появились в результате его работы, обиженных жён и так далее. Не ясно, что же такого сделал Филби, чем он был столь ценен для советской разведки, какие поставлял сведения. Постоянно...
Лучше всего начинать читать с конца, то есть с двух статей в приложении. Из них становится многое понятно - и о книге, и о том, кем она была написана. Впервые книга вышла ещё в 50-е годы, так что она в значительной степени устарела. Больше того, личные взгляды автора тоже нашли отражение в тексте, делая его менее "научно-объективным", чем хотелось бы.
Противоречивые ощущения. Есть познавательные, даже интересные места - какие-то данные, цитаты, интервью супругов Крогеров-Коэн. И есть то, что вызывает досаду. В первую очередь, полноценной, объёмной книги об атомном шпионаже не получилось, общей картины того, как советские спецслужбы работали по теме урановой бомбы, не возникает. Не хватает данных, кто-то из разведчиков вообще отсутствует на страницах. Во-вторых, это "рука Вашингтона", то есть соавтора В. Чикова американца Керна....
Издана книга хорошо, но есть два серьёзных "но". Вступительная статья могла быть и посвежее, а не "классика" от пушкиниста Бонди. Пушкинист пушкинистом, но сейчас 2018 год, поэтому странно читать про реакционность Жуковского и революционность Пушкина. Изменилось время, нужны другие "сопроводиловки". И второе - мягко говоря, спорные иллюстрации, местами напоминающие нелепые работы школьников.
Великолепная книга! Каждому, кто профессионально занимается или хочет заниматься кино, стоит не прочесть. Она выгодно отличается от всех современных учебников в духе "Как заработать миллион на своих сценариях" тем, что Люмет писал книгу, аккуратно давал советы, опираясь исключительно на свой личный опыт режиссера. Невероятное уважение к труду других людей, тонкое понимание профессии, знание людей, любовь к искусству - все это есть в этой редкой книге. Люмет профессионал старой школы,...
Хотя в издании указана возрастная категория 0+, мне все же кажется, что это история пусть не для подростков, но вряд ли и для совсем маленьких детей. Речь не о тексте, здесь он сведён к минимуму, но о картинках. История рассказана специфичная: городские окраины, откровенные маргиналы, неприветливые мордочки, общее ощущение тревоги, которая в финале разрешается хаосом и разрушением... Технику не критикую, это уже привычный Олейников, идущий по проторенной дорожке. Пока - ничего, но ещё одна-две...
У каждого из нас возникают ситуации, когда мы вглядываемся в своё прошлое, чтобы понять самих себя. Нередко такое желание возникает после утраты близкого человека. Так случилось и у Дайан Китон. Обратиться к своей памяти её заставила смерть матери. Что я сделала для неё? Какой дочерью я была? Какой была моя мама, что я о ней знала, хотела ли знать?.. Вот круг "проклятых" вопросов, которые по-своему мучили Китон, и это закономерно, от них никуда не деться. Поэтому книга - не мемуар в...
Гайдаю 95 лет, скоро столетие, а с биографом ему до сих пор не везёт. Впечатление от книги за время чтения поменялось от "средне" до "очень плохо". В принципе, провал. Превозношения героя по делу и нет создают скорее обратный эффект. Этим сложно прикрыть отсутствие цельного взгляда на творчество режиссера и полнокровного материала для описание жизни и кинокартин. Последнее обстоятельство, отсутствие материала, который раз удивляет: человек жил недавно, на нашей памяти, кино...
Книга оставила приятное впечатление. Сказки из этого сборника иллюстрировали десятки художников, однако Ханак смог представить свой, оригинальный взгляд на них. Не потерял индивидуальность и при этом передал атмосферу произведений. Его акварелей в книге довольно много, расположены они грамотно, что для детской книги большой плюс. Кстати, по формату книга немного увеличенной высоты. Что касается текстов, то они в основном классическое. И даны, можно сказать, в классических переводах. Сейчас, что...
Прекрасное начинание и прекрасно выполненное издание (не обойдусь без "ложки дегтя", но об этом чуть ниже). Современным детям, полагаю, кое-какие слова, встречающиеся в текстах книг, некоторые понятия, реалии того времени придется разъяснять, что, вероятно, даже хорошо - историко-культурный экскурс в эпоху 20-30-х годов вряд ли кому помешает. Подборка книг будет интересна и взрослым, интересующимися иллюстрированными детскими изданиями первых лет советской власти.
Что касается той...
Что касается той самой "ложки дегтя", то это - картонная коробка. Сама идея верная, но, мне кажется, картон мог быть более плотным.
Рихлер, автор "Версии Барни" и других романов, предстает в этой книге как наблюдательный, едкий и одновременно лиричный эссеист. Рассказы о собственном детстве, знаменитых деятелях Голливуда, гангстерах и мошенниках поданы здесь с привычным национальным остроумием. Пожалуй, наиболее интересные эссе - те, что так или иначе относятся к личности самого Рихлера. Эссе о школе, трогательный, даже щемящий рассказ об отце, пространное описание путешествия в Израиль - вот те вещи из книги,...
Заключительная книга этой трилогии по-своему выводит всю работу Бекера на новый уровень, здесь появляется этакий взгляд от автора, поскольку он ввел фигуру художника. Читатель, он же "разглядыватель" этих книг, получил возможность заглянуть в тот волшебный мир, который рождается в голове художника. Автор, так сказать, приоткрыл нам дверь в свою засекреченную мастерскую.
Во-первых, и трилогия, таким образом, закольцовывается. Во-вторых, книга становится еще более интересной и для...
Во-первых, и трилогия, таким образом, закольцовывается. Во-вторых, книга становится еще более интересной и для взрослого читателя (а таких, мне почему-то кажется, может быть даже больше, чем детей и подростков), так как этакая "постмодернистская" игра раздвигает рамки жанра, рамки истории.
Стоит ли говорить о собственно рисунках, о манере художника? Это ясно уже и по первым двум книгам серии Бекера. Это того рода "бессловесные" книги, на которых хочется воспитывать фантазию у ребенка.
Сравнивать рисунки Олейникова с классическими иллюстрациями Милашевского не стоит. Это рисунки разных эпох, а у каждой эпохи свое видение "Конька-горбунка". Новое издание предлагает современный взгляд на детскую сказку. Можно сказать, что это взгляд современной "визуальной культуры": быстрая смена кадров, как в кино, чередование крупности (есть общие планы, есть средние и крупные), острые ракурсы комикса, абстрактные решения, постоянная динамика, в том числе в выборе...
Нельзя не отметить то, как удачно сверстана книга, как грамотно выстроен макет. Есть и рисунки на разворот, есть и на страницу, а есть страницы, где текст проиллюстрирован серией кадров, практически это мини-клип, взбадривающий текст быстрой иллюстрацией - скорее для атмосферы, чем для "разжевывания слов". В общем, отличная книга.
Про прочтении сейчас, уже в другом времени, роман вызвал не восхищение героем, а ужас... Прежде всего той безжалостностью к себе, которая переходит границу обычной требовательности. С другой стороны восхищенный идеалист неофит, может быть, и ведет себя именно так в предложенных обстоятельствах. Однако человечности в книге мало - на ее место пришла испепеляющая все на своем пути идея.
"Записки юного врача" и примыкающий к ним "Морфий" - одна из лучших вещей Булгакова. В нем писатель был традиционен, т.е. следовал традициям классической русской литературы. Но в то же время был остро современен и наполнял современным содержанием классическую, в общем, форму. В тени "Мастера и Маргариты" цикл рассказов потерялся, как потерялись многие другие, более сильные, произведения Булгакова. Однако "Записки юного врача" - не стареют.
Наверное, далеко не все, кто читал романы Достоевского, знает, что у него есть еще и "Дневник писателя". Заметки, которые и составили этот дневник, писатель публиковал, как правило, в качестве отклика на те или иные события общественной жизни. Поэтому статьи и очерки "Дневника" - это не только публицистические произведения Достоевского, но также и хроника русской жизни. Плюс ко всему еще и творческая лаборатория писателя. Поэтому читать интересно!
Сказки братьев Гримм запали в детстве. И надо сказать, что, по счастью, даже сейчас при прочтении они не потеряли своего очарование. Очарование это мрачное, жестокое - как и подобает немецким сказкам.
Эта книга стала приятной неожиданностью. Дневники Пушкина (которые он, к сожалению, регулярно не вел) печатали обычно в собраниях сочинений, не издавая их отдельно. А всевозможные заметки Пушкина все же заслуживают того, чтобы читатели - большое количество читателей - с ними познакомились. Вероятно, для кого-то Пушкин станет даже ближе, ведь такая "неформальная" проза делает любого автора более "человечным".
Царевич Алексей - фигура в русской истории противоречивая. Во многом благодаря позднейшим "наслоениям" (например, из-за фильма "Петр Первый" с Симоновым и Черкасовым) жизнь и личность царевича превратно рассматривают. Книга Николая Павленко, который, надо отметить, симпатизирует своему герою, стала попыткой посмотреть на Алексея Петровича под другим углом.
Джейн Остин пишет (пусть будет в настоящем времени) увлеченно, и эта ее увлеченность чувствуется с первых строк. Ведь она сразу привлекает читателя и заставляет сопереживать героям. Несмотря на обилие пародийных страниц, которые написаны с чисто английским чувством юмора, герои не теряются на их фоне.
Чуковскому повезло - он прожил столь долгий век, что успел перевидать множество людей не просто разных поколений, но разных эпох. Чехов, Блок - наиболее крупные, пожалуй, имена их тех, о ком пишет Чуковский. И приятно было читать эту книгу без купюр - все-таки без очерков о Гумилеве и Пастернаке она бы проиграла.
О Ермаке слышали все. Однако мало кто в действительности представляет, кем он, собственно, был. Не просто первопроходец, но, по-своему, проводник русской государственной политики, может быть, и не по своей воле. Приятно, что в этой серии издали эту книгу Руслана Скрынникова, который к судьбе Ермака обращался в прежних своих работах. Здесь же издание серьезно расширено.
Михаил Андреевич Милорадович давно заслуживал книжной биографии - она наконец появилась. Герой Отечественной войны, деятельный администратор и, наверное, политический интриган, он слишком сложная личность, чтобы как-то однозначно его оценивать... Сама по себе книга - это большой плюс. Однако есть минус - то, как она построена. Автор почему-то практически устранился, отвел себе роль немногословного комментатора. Основной голос в книге задают воспоминания, дневники, письма, документы, которые...
Книга об испанском архитекторе Антонио Гауди сравнительно небольшая по объёму. Она сочетает в себе и краткий рассказ о жизни и творчестве Гауди, а также - пожалуй, это самая привлекательная сторона издания - альбом с фотографиями его творений. Читается легко и быстро (при этом текст довольно информативен; авторство не указано), а вот смотрится долго, подробно и, главное, с большим удовольствием.
Вообще, когда смотришь иллюстрации, возникает твердая уверенность, что Гауди жил не здесь. Он был...
Вообще, когда смотришь иллюстрации, возникает твердая уверенность, что Гауди жил не здесь. Он был явно из другого мира, из другого измерения. И всё, что он делал, имело, на мой непросвещенный взгляд, большее отношение к Богу, чем к нам. Не зря, например, на вопросы о том, почему он, мол, так долго строит собор Святого Семейства, Гауди говорил, что его заказчик не торопится. Вместе с этим - об этом говорится в книге - Гауди, так сказать, твердо стоял на чудной земле Каталонии, впитывая её культуру, искусство.
И очень хорошо, что Гауди - один, что его нельзя повторить - ни его идеи, ни его фантазию, ни его во всех смыслах ручную работу, его "тотальную архитектуру", когда продумывалось всё до мельчайших деталей, вплоть до интерьера и мебели.
Умер он, оказывается, тоже весьма оригинально: его сбил трамвай - кондуктор не успел затормозить, заметив "бродягу". "Бродяга" пренебрежительно относился к одежде, он же жил не здесь и сейчас.
И пара цитат.
О Гауди: "Гауди не верил в современность. Он хотел найти радикально новые способы быть радикально старым".
Сам архитектор: "Искусство - это нечто настолько возвышенное, что оно должно сопровождаться страданием или горем, которые создают в человеке противовес; иначе оно разрушило бы всякое равновесие".
Жанр "отрывка", миниатюры - один из интереснейших в литературе. В кратком объеме, в сжатой форме он позволяет писателю сказать то, что не "влезает" в большой рассказ. Более того, отрывок - это запечатление момента, в том числе момента рождения мысли. "Камешки на ладоне" Владимира Алексеевича Солоухина - прекрасный пример этого уникального жанра. Быт под пером такого мастера слова приобретает черты лирической волшебности.
В этой повести Довлатова есть все, что характерно для его творчества. Галерея прекрасно выписанных человеческих типов. Анекдотические сюжеты. Точные детали. Краткие, но емкие и выразительные описания быта "простых советских людей". И, конечно, авторская ирония, столь характерная для всех вещей Довлатова. Эта ирония имеет древнюю природы: у смеха Довлатова во многом защитная функция. Рассказчик не просто рассказывает своим читателем, а точнее слушателям, во многом забавные, а во многом...
К истории несчастного Ивана Антоновича Евгений Анисимов обращался в своих книгах несколько раз ("Елизавета Петровна", "Дворцовые тайны"), однако только в этой книге история наследника российскиго престола (а формально даже императора) рассказана в полной мере.
Нескучное, как всегда у Евгения Анисимова, повествование здесь приобрело еще одну черту - трагичность. Трудно читать без содрогания описание заключения семьи малолетнего императора в архангельских Холмогорах, а затем...
Нескучное, как всегда у Евгения Анисимова, повествование здесь приобрело еще одну черту - трагичность. Трудно читать без содрогания описание заключения семьи малолетнего императора в архангельских Холмогорах, а затем многолетнего пребывания в одиночной камере Шлиссельбургской тюрьмы.
Пожалуй, прочитав именно эту книгу, можно не просто понять, но ощутить, что история вообще, а российская история в особенности, завязана на трагедиях шекспировских страстей и шекспировского же масштаба.
"Тихие лирики", которых "открыл" несколько десятилетий назад критик Вадим Кожинов, сегодня, к сожалению, совсем не популярны. Их не читают. А ведь Рубцов, быть может, один из значительнейших поэтов русской литературы века. С одной стороны - простота, ясность, "незаумность" его стихов логично отталкивают современных читателей, привыкших к литературным скандалам. С другой - его стихи отличаются здоровым чувством Родины, а историзм, столь свойственный русской поэзии...
Может быть, наиболее характерное для Сергея Донатовича произведение: сборник рассказов, на анекдотические фабулы которых нанизывается настоящая жизнь, состоящая из смеха и слех, из большого и малого, деталей быта и Космоса. А за слегка циничным, вечно ерничающим рассказчиком скрывается, конечно, автор с "горячим сердцем".
Несомненно, одно из лучших произведений Довлатова. Как и любая его вещь, "Заповедник" нельзя причислить к определенному жанровому канону: повесть, автобиография, новелла, анекдот, очерк, интертекстуальная игра (на пушкинском-то фоне!)... Здесь есть все. Более того, эта книга своеобразный миф. Не зря в Пушгорах имя Довлатова сейчас стало своеобразным берндом, если говорить современно.
Хотя в наше время чтению книги мешает, пусть даже сдобренная авторским лиризмом, сильная...
Хотя в наше время чтению книги мешает, пусть даже сдобренная авторским лиризмом, сильная привязанность к эпохе.
Из представленных в сборнике сценариев мне больше всего понравился "Ангел истребления". За обыденными вещами скрываются странные, порой сюрреалистические, от поэтому еще более реальные, действительные истории, случаи, персонажи. Такие люди, то ли живые, то ли мертвые, окружают нас в повседневной жизни.
Арабов - не типичный сценарист. Его сценарии - это не механистическая запись диалогов и краткие ремарки, а полноценная литература, написанная хорошим языком.
Книга была написана Грэмом Грином еще на заре его литературной карьеры. По стечению обстоятельств свет она увидела лишь через несколько десятилетий.
Книга - и строгая биография героя, и биография романизированная, и в чем-то, в чем-то авторская автобиография (в известной степени). Грин - мастер прозы, и чтение книги не заставит читателей скучать.
«Марш Радецкого» - возможно, лучший роман австрийского писателя Йозефа Рота (1894-1939), который за свою недолгую жизнь успел написать четырнадцать романов. Юность и молодость Рота пришлись на время заката и крушения «лоскутной» Австро-Венгерской империи. И «Марш Радецкого» как раз посвящен распаду империи.
В 1859 году основатель рода баронов фон Тротта и Сиполье в битве при Сольферино спас жизнь молодому императору Францу-Иосифу, за что и получил дворянство и поместье. Роман прослеживает...
В 1859 году основатель рода баронов фон Тротта и Сиполье в битве при Сольферино спас жизнь молодому императору Францу-Иосифу, за что и получил дворянство и поместье. Роман прослеживает жизнь трёх поколений семьи фон Тротта, начиная от основателя династии, лейтенанта Йозефа, и заканчивая его внуком Карлом Йозефом, который погиб в самом начале Первой мировой войны, ставшей подлинным символом окончания 19-го века. Собственно говоря, жизнь героев – не совсем жизнь, а скорее постепенное угасание. Они угасают так же, как угасает сама империя, которую держит только престарелый монарх. Отец Карла Йозефа, чиновник Франц фон Тротта, умирает в тот день, когда Австрия хоронит своего императора.
Элегический тон мягко перемешан с ироническим, а в итоге выходит меланхолическая грусть, приправленная воспоминаниями о «старых добрых временах». При том, что Йозеф Рот довольно критически (в книге множество сатирических страниц – об армии, о чиновниках, о быте) относится к описываемому времени и своим героям, эта тоска по прежним временам иногда прорывается в отдельных пассажах.
Рот – прекрасный мастер языка. Читать его роман, написанный спокойно, выдержанно и красиво, – настоящее удовольствие.
Грэм Грин делил свои романы на "развлекательные" и "серьезные". Однако развлекательные всегда были серьезными, а серьезные никогда не заставляли читателей скучать. Вот и такие "развлекательные" романы Грина, как, например, "Ведомство страха" или "Доверенное лицо" ("Секретный агент"), "Наш человек в Гаване" формально принадлежат к "развлекательным", однако идеи, заложенные в них, и, конечно, мастерство автора, всегда...
Биография писателя Алексея Николаевича Толстого, «третьего Толстого» (выражение Ивана Бунина), - наверное, единственная попытка объективного рассказа о жизни и творчестве «красного графа», предпринятая в новейшее время.
Довольно объёмный труд написан известным писателем, и это, конечно, чувствуется по уверенному, свободному и занимательному изложению. И это тот случай, когда писатель в пределах биографии не «перевешивает» исследователя, историка и литературоведа, который в воем рассказе должен...
Довольно объёмный труд написан известным писателем, и это, конечно, чувствуется по уверенному, свободному и занимательному изложению. И это тот случай, когда писатель в пределах биографии не «перевешивает» исследователя, историка и литературоведа, который в воем рассказе должен опираться на факты.
В советское время Алексей Толстой был канонизирован, в перестроечное и угарно-либеральное время на него «навешали собак», обвиняя во всех смертных грехах: предательствах, «продажности», беспринципности, цинизме, следовании политической конъюнктуре, фактическом убийстве Мандельштама и антисемитизме. В противовес ему выдвигали идеализированные примеры – Платонов, Булгаков… И никто всерьез не хотел разбираться в сложной личности графа. А ведь в жизни у него, как у любого крупного писателя, было многое: непростые обстоятельства рождения, сложное вхождение в дореволюционную литературную среду, участие военным корреспондентом во время первой мировой, эмиграция, возвращение на Родину, попытки вписаться в литературную и политическую среду в 1920-е годы…
Цинизма у графа Толстого отнять нельзя: он был чертой его характера. Причем он удачно сочетался с жизнелюбием писателя: граф любил хорошо и широко пожить. В книге есть очень точное замечание. Если бы Толстому предложили бедствовать, голодать и не печататься при жизни, но зато иметь большую посмертную славу, Алексей Николаевич ни за что не согласился. И вряд ли Платонов или Булгаков, которых ему противопоставляли, на это тоже согласились бы: писатели тоже люди. Антисемитизм, обвинения в «изничтожении» Мандельштама – все это не выдерживает критики. Как и многие другие факты, порочащие Толстого.
И конъюнктурность – была. Чтобы прокормить многочисленную семью, родственников Толстой часто халтурил и пускался в сомнительные предприятия (история «создания» с историком Щеголевым пьесы «Заговор императрицы» и публикация «дневника» Анны Вырубовой). Чтобы обелить себя в глазах «кровавого режима» и получить индульгенцию, писал повесть «Хлеб»… И говорить о том, что ему это давалось просто, могут те, кто на его месте не был.
Много чего было. Но, пожалуй, это всё искупалось с лихвой талантом Алексея Толстого. «Детство Никиты» и «Петр Первый» навсегда останутся в русской литературе, как и многие другие его произведения. Талант и огромная работоспособность, которой могла бы позавидовать рота членов Союза советских писателей.
Грэм Грин прожил очень долгую жизнь, литературной работой занимался более 60 лет, поработал во всех жанрах, не пропустил, наверное, ни одного события мирового масштаба, потому что не только писал, но и участвовал и в войнах, и в конфликтах... Мемуары тоже получились интересными - не оторваться. Что хорошо - на книгах нет налета "мемуарности". В них нет самовосхваления. Наоборот, о себе он пишет с большой иронией. С таким лирическим анализом вспоминает свое детство - сколько раз...
Первые литературные опыты, первый удачный роман, за котором последовали десять лет неудач, война, служба в разведке, дружба с Кимом Филби, которая не прерывалась даже после бегства последнего в СССР, поездки в "горячие точки" мира, как сказали бы сейчас - все это было. И многое об этом Грин написал.
Вот интересная цитата:
"Писательский труд - это форма терапии, и мне непонятно, как спасаются от безумия, тоски и панического страха, которые подстерегают человека на каждом шагу, те, кто не пишут книг, не сочиняют музыки, не рисуют картин..."
Новая книга Евгения Викторовича Анисимова. Вернее сказать - одна из новых книг, потому что за последнее время у него вышла целая россыпль. Эта посвящена, как видно из названия, строительству Петербурга и первым, петровским, годам его жизни.
Как всегда, автор увлекательно повествует на тему, которую знает, может быть, лучше других - я имею в виду 18 век вообще и время Петра Алексеевича в частности. Что всегда нравилось в Анисимове - умение заинтересовать читателя, сделать совершенно научный...
Как всегда, автор увлекательно повествует на тему, которую знает, может быть, лучше других - я имею в виду 18 век вообще и время Петра Алексеевича в частности. Что всегда нравилось в Анисимове - умение заинтересовать читателя, сделать совершенно научный предмет привлекательным. Такие книги лично для меня всегда интереснее исторических романов. Хотя надо признать, что местами все же читать довольно утомительно - сказывается обилие фактов, а точнее цифр. Не сказать, что на всю книгу много, но в некоторых главах концентрация высокая.
Но в любом случае узнал я много нового о рождении столицы империи. Если про непростой выбор места под столицу я знал и прежде, то подробности строительства для меня открылись впервые. И про изменение природного ландшафта, и про - это главное! - людей того времени, и про множество прочих деталей.
Не знаете, что почитать?