Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Собрание сочинений в 30 томах. Том 7. Книга 1. Красное Колесо | +67 |
Чтец | +51 |
Раковый корпус | +32 |
Грех | +23 |
Елтышевы | +22 |
Дочитала с трудом. Теперь не смогу решиться на какую-либо другую
книгу Е.Чижовой. Разве захочется после «Лавры» пробовать что-то ещё?
Но ведь цель у автора была благая, возразят мне, и я, конечно,
соглашусь. Конечно, цель благороднейшая: показать духовный рост,
возрождение человека на его тернистом пути к истине. А вокруг столько
мучительных испытаний… Столько тёмного, грубого, низкого,
безобразного, мерзкого, тщетного, ничтожного, гадкого, невыносимого…
Но героиня сильнее...
книгу Е.Чижовой. Разве захочется после «Лавры» пробовать что-то ещё?
Но ведь цель у автора была благая, возразят мне, и я, конечно,
соглашусь. Конечно, цель благороднейшая: показать духовный рост,
возрождение человека на его тернистом пути к истине. А вокруг столько
мучительных испытаний… Столько тёмного, грубого, низкого,
безобразного, мерзкого, тщетного, ничтожного, гадкого, невыносимого…
Но героиня сильнее всех ужасов тоталитарного государства, сильнее
стукачей всех мастей. Она на наших глазах становится почти святой…
Возникает закономерный вопрос: а без надрыва нельзя? Посмотрите,
как о том же самом, но, раскрашивая другими красками, пользуясь другими
приёмами, рассказывает А.И.Солженицын. Не стоит ли у него поучиться?
Язык повести – тяжёлый, тягучий, так и хочется рывком расстегнуть
верхние пуговицы и глотнуть свежего воздуха. Атмосфера нагнетается от
страницы к странице, почти, как у Ф.Кафки. Отличие, однако, в том, что
там это сделано гениально, а здесь раздражает. И разговор героини с
тряпкой, лежащей на диване, и какие-то мифические сундуки за семью
печатями (что Е.Чижова имела в виду? Сундуки за семью замками или тайны
за семью печатями? Нельзя же так вольно с русским языком обращаться), и
переписка двух центральных персонажей с помощью лавки в метрополитене, и
невнятная история с Лялей (всё же хотелось бы послушать
аргументированную речь в её защиту) – всё раздражает, всё отталкивает,
ничему не веришь и ничем не проникаешься. Всё, абсолютно всё кажется
искусственным, ненастоящим.
Есть и просто факты, неподдающиеся пониманию. Например,
директор школы делает замечание по поводу никудышного внешнего вида
(заштопанных, пардон, штанов) педагогу-мужчине. Ну, где это видано?
Учитель в заплатах... И где? В Ленинграде??? Пусть и в советское время …
Вымысел или преувеличение, недостойное пера автора-интеллектуала.
Повествование сверх всякой меры населено юродивыми всех мастей.
Привожу образец текста.
«Я слушала, и сердце мое обливалось жалостью. Погружаясь в глубины, в
которых гаснет разум, я ловила себя на другой, несобственной памяти. ..
В ней чернела земля, иначе куда погружались бы корни
деревьев, но эта земля пребывала свежей и праздничной, как чистое
зеркало, обращенное к небесам. Отражение земли лежало под небом, и
сокрушенным сердцем, обращенным к Мите, я, кость от его кости, плоть от
его плоти, узнавала ее впервые - блаженную память вынутого ребра.
Он говорил о стенах, убранных красотой, о том, что всегда, и в лучшие,
и
в худшие времена страдал от душного безверия, но церковь, соблазненная
бесовской властью, пугала его едва ли не сильнее. В Митином лице,
изменившемся до неузнаваемости, проступало два человека…Теперь, собирая
складками губы, он
поминал мир, опороченный Лялькиной сморщенной ложью, но сам же
отрекался
от него, словно еще надеялся обратиться к иному… В этот миг,
полная блаженной памяти, я окончательно
отворачивалась от разума, сочтя его жалким и несовершенным механизмом -
в сравнении с другим, отлаженным веками. Как будто кто-то, стоявший на
цыпочках за церковной оградой, кинул в мои уши по пригоршне земли,
чтобы
они не услышали Митиных слов о том, что ад, ходящий за нами, имеет
собственные, конгениальные по результативности, формулы и механизмы, и
они, взращенные традицией, почти не зависят от исполнителей...
Силою вещей, которую сторонний наблюдатель, не знающий
высших мер, мог назвать чем угодно, хоть бы и стечением обстоятельств,
я
получила их всех, без изъятия: тех, кто учили меня любви и ненависти,
потому что были поколением моих мужей и любовников».
А вам понравилось?
Согласна с первой рецензией: книга легковесна. Совершенно непонятно,
кому она предназначена: если тем, кто едет в Италию впервые, то пусть
эти люди не
надеются, они не найдут там НИ ОДНОГО описания
достопримечательности, НИ ОДНОГО интересного, продуманного маршрута, НИ
ОДНОГО увлекательно описанного исторически достоверного факта. Если тем,
кто знает Италию хорошо, не понаслышке, (как, например, мне), то тут и
спорить не о чем. Рейтинг книги у знатоков Италии, живших там долгие...
кому она предназначена: если тем, кто едет в Италию впервые, то пусть
эти люди не
надеются, они не найдут там НИ ОДНОГО описания
достопримечательности, НИ ОДНОГО интересного, продуманного маршрута, НИ
ОДНОГО увлекательно описанного исторически достоверного факта. Если тем,
кто знает Италию хорошо, не понаслышке, (как, например, мне), то тут и
спорить не о чем. Рейтинг книги у знатоков Италии, живших там долгие
годы, упорно держится на отметке в районе нуля. Если тем, кто хочет
просто больше узнать о жизни и характерах «неунывающих макаронников»,
то, к сожалению, и им ничего не светит. Характеры простых обитателей
Апеннин автором не изучены, впечатления поверхностны и отрывочны,
выводы скоропалительны.
Зато одну мысль автор доводит до читателей с поразительной
настойчивостью: ВАМ НЕ ПОВЕЗЛО, А МЕНЯ ВЫБРАЛИ! Я не хотела замуж,
сопротивлялась изо всех сил, твердила: «Да зачем нам жениться?!», а
меня заставили, упросили. Я о пятилетии свадьбы и думать позабыла, а мне
напомнили и поздравили! Я, как могла, отбояривалась от получения
гражданства, а меня,
бедную, всё-таки уговорили. Вот я какая! От
этого кокетства делается неловко, право слово.
На самом деле в жизни профессорессы Натальи (прошу не считать оную
профессором, этим словом в Италии всего-навсего называют любых
преподавателей женского пола, исключая представительниц начальной
школы), ничего особенного не происходит и не наблюдается. Что вижу, то
пою? Да, наверное. Но пою как-то не по-русски. Просто
удивительно, как можно о такой необыкновенной стране рассказывать
корявым языком, используя сплошь и рядом безграмотные выражения,
вульгаризмы, просторечия. «Вокруг – десяток таких же домишек,
непрезентабельных снаружи, но удобных и ПОМЕСТИТЕЛЬНЫХ внутри».
«Уполовинить», «вспомоществовательные»,
«развивательные и прочие», «благоволительные прожекты».
«Прозрачная зимняя вода рассыпается под нами
разноцветными брызгами, и… КАЖЕТСЯ НЕПРЕДСТАВИМЫМ, что когда-то мы все
жаловались на нехватку времени, жили в цейтноте (в условиях цейтнота?)».
Неужели за пять лет так подзабылся родной язык? Даже правильное
написание по-русски слова «сеньора» автору не удаётся.
«А сам город на
что похож? На Воронеж с пальмами. Ну хорошо, не Воронеж, а Белгород. Или
Старый Оскол. С пальмами. Вот теперь точно: Старый Оскол с пальмами!
Объяснила? Нет? Ну, поезжайте в Старый Оскол – всё поймете. Заодно
железную дорогу по пути понюхаете для полноты впечатлений».
«За курсы английского, айкидо и танцев нужно вспомнить заплатить до
определенного числа (для каждых курсов – разного)…». (А завести
записную книжку не пробовала?)
Н.Осис вскользь упоминает о том, что итальянцы
благожелательны и вежливы, но при этом сама она становиться такой не
собирается, например, о своей прислуге с раздражением рассказывает
следующее: «Я понимаю, что согласно теории вероятности такой
поразительной дуры, как наша Александра, скорее всего, больше нам не
попадется». Смею заверить, что итальянцы никогда не отозвались бы так о
человеке, который их обслуживает.
Разумеется, я искала в книге наблюдения, способные раскрыть страну с
неизвестной стороны. Не нашла. А так хотелось! Скажем, школа. Она в
Италии совсем не такая, как в России. У каждой есть своё название, а не
безликий номер. Возглавляет школу президент. Обращение педагогов с
учениками, взаимоотношения сверстников просто уникальные! Я в своё время просила
младшего сына как можно больше общаться именно с итальянцами, дабы лучше
освоить язык, но он распахивал на меня свои чудесные глаза: «Мама, все
ребята такие хорошие! И Лоренцо из Брешии, и Сабир из Пакистана, и Жозе
из Франции! Сиамо льи амичи (мы - друзья)!»
А как необычно проходят уроки литературы! Как дружно всем классом ходят слушать
оперу! Даже родительские собрания, они ведь не имеют ничего общего с
нашими экзекуциями. Какая чистота в столовых, на этажах! Как прекрасно
оборудованы спортивные залы!
Если ребёнок хочет ответить на вопрос учителя, он поднимает не руку, а
лишь указательный палец. Дневник школьник ведёт только для себя.
Учитель не имеет права испещрять его замечаниями. Все верифики
(контрольные работы) заверяются родителями и возвращаются в
школу. В конце декабря Святая Лючия прямо в класс присылает корзину с
подарками…
17-18-летние студенты лицея отмечают окончание семестра в
какой-нибудь пиццерии, при этом никто не берёт в рот спиртного,
даже пива!
- И о чём вы там говорите? – спрашиваю среднего сына, - наверное, о
современной музыке?
- Да нет, - отвечает. - Вчера, например, обсуждали склонения в
латинском языке…
А чуткость итальянцев, их умение сопереживать!
Мы как раз находилась в Риме, когда жители вышли на улицы со свечами в
руках в память о детях, погибших в Беслане.
А наутро мои сыновья пошли в школу Кардуччи.
Директор торжественно назвал имена и фамилии всех
первоклассников. Они по одному поднимались в здание под
рукоплескания старшеклассников и родителей.
Но когда все первоклашки ушли, директор к оставшимся "взрослым"
ученикам и их родителям обратился с совсем другой речью. Он сказал: " Мы
не можем сегодня не вспомнить о тех, кто с букетами цветов, портфелями,
новенькими тетрадками и ручками пришел в школу, чтобы научиться чему-то
новому, открыть тайны Земли, порадоваться успехам товарищей, найти новых
друзей. Это дети Беслана. Они пришли в самое мирное место на земле -
школу - с горящими глазами и открытыми сердцами. А получили пули и
смерть. Не забудем их! Не забудем их никогда! Будем беречь наших детей -
всех детей нашей прекрасной планеты".
Вы знаете, по своему воздействию это была самая сильная
речь, которую я слышала в своей жизни. Плакала не только я...
Нет уж, cara mia, нюхать железную дорогу в Старом Осколе мы не
собираемся. За впечатлениями об Италии мы поедем в саму Италию, что, по
правде говоря, мы уже неоднократно делали, причём задолго до того, как
там впервые побывали Вы.
Всегда интересовалась творчеством Вл.Маканина, для меня он - король
рассказа. «Стол, покрытый скатертью и с графином посредине», считаю
выдающимся. Но вот подряд два больших произведения – «Андеграунд, или
Герой нашего времени», а вслед за ним и «Асан» - увы, не понравились.
«Асан», конечно, же, получше «Героя» будет. И всё же… Язык
произведения – сырой, невыразительный, какой-то и не маканинский вовсе.
Рубленые фразы, точно трассирующие пули. В стиле А.Лифшица – политика и...
рассказа. «Стол, покрытый скатертью и с графином посредине», считаю
выдающимся. Но вот подряд два больших произведения – «Андеграунд, или
Герой нашего времени», а вслед за ним и «Асан» - увы, не понравились.
«Асан», конечно, же, получше «Героя» будет. И всё же… Язык
произведения – сырой, невыразительный, какой-то и не маканинский вовсе.
Рубленые фразы, точно трассирующие пули. В стиле А.Лифшица – политика и
обозревателя «Известий», знаете такого? Пользуется исключительно
назывными и безличными предложениями, не признавая ни запятых, ни
тире, ни сложносочиненных, ни сложноподчиненных форм.
Вот и автор «Асана» взял на вооружение подобную манеру изложения, к
огромному сожалению ценителей великого и могучего.
Вот образчик стиля автора:
«Вряд ли нас стерегли боевики… Просто напасть и просто пограбить.
Голодные. Из пригорода. С кучей детишек… Работы у них никакой…
Руслан-Рослик презрительно звал их – селяне.
Едва только ворота открылись, мне сказали. Охрана сказала. Доложили, что
мои контуженные, мои тихие солдатики, дали дёру. Сбежали. Сегодня…. На
ночь глядя…» (стр. 206).
«Вертолёты легко обходят Ханкалу. Нацеленные две пары. Показательно!.. В
сторону гор. Зрелищно и быстро!.. Слежу.. Уходят.. Уже к горизонту».
(стр.421).
Если вам нравится телеграфный стиль, то книга Маканина – для вас.
«Запахи разлагались, осторожно подымаясь и ползя ввысь», (стр.127).
«Жмясь» (прижимаясь?), «попали в расспрос»
(стр.337), «поставил принос на стол» (стр.424) - это тоже из лексикона
автора. Небрежно!
Встречаются и грамматические ошибки: «Хоть намёком – хоть одно слово о
майоре Гусарцеве вякнИте… вас загребут». (стр.336).
Ну, а как же сама книга, её содержание?
А вот не возникло у меня уважения к главному герою, ко всему, что он
творит. Старалась, сочувствовала – но не возникло. Думаю, автор
добивался как раз обратного…
«Меж тем армия жила рынком, раз уж не могла жить дисциплиной» (стр.426).
Почему-то я всегда считала, возможно, безосновательно, что если
нет дисциплины – то нет и армии.
Придётся пересмотреть свои устаревшие взгляды.
Кому же тогда служит майор Жилин? Неужто золотому тельцу? Нет и ещё
раз нет! Он человек благородный, кристально честный. Лишнего с вас,
солдатская мать, не возьмёт.
Гораздо больше мне понравились прилепинские «Патологии». Там тоже
заходит речь о товарно-денежных отношениях на чеченской войне, однако
(вот он, талант автора!) всего одним абзацем, на последних страницах,
да так хлёстко – что перехватывает дыхание.
Книга, конечно, исключительная, производит сильное
впечатление.
Я условно подразделяю её на три части. Первая – читается легко, с
увлечением, в стиле приключенческих романов В. Гюго.
Вторая: начала буксовать, хотелось отложить, не было никакого желания
вновь возвращаться к чтению. С тоской подумала: как бы дочитать?
Очень специфическая история, не имеющая никакого отношения к подлинной
жизни. Триллер… Только с философским подтекстом. Вот только с каким?
Загадка…
И тут...
впечатление.
Я условно подразделяю её на три части. Первая – читается легко, с
увлечением, в стиле приключенческих романов В. Гюго.
Вторая: начала буксовать, хотелось отложить, не было никакого желания
вновь возвращаться к чтению. С тоской подумала: как бы дочитать?
Очень специфическая история, не имеющая никакого отношения к подлинной
жизни. Триллер… Только с философским подтекстом. Вот только с каким?
Загадка…
И тут третья часть. С первой и до последней строчки –
непередаваемо, мощно, гениально, оторваться было невозможно.
Я буквально сбита с толку, ведь, сочувствуя героиням, всё время ожидала
благополучного финала.
И тут пришло понимание. Да разве эта книга о маньяке? О человеке,
одержимом властью? О сверхспособностях? О монстрах, вырастающих в
отсутствие тепла и любви?
Эта книга – о нас. О нашей слепоте, о нашей неразвитости, о неумении
противостоять инстинктам (на последних страницах «Парфюмера» люди
уподобляются животным. И вот он апофеоз, торжество «сверхчеловека»: с
вами, как с животными, я расправлюсь запросто, одной левой).
Вам ничего эта сцена не напоминает?
А у меня в памяти возникла «величественная» фигура И.Сталина,
палача и губителя миллионов душ, с руками, по локоть в крови, а перед
ним - море волнующегося, восторженного люда с цветами, плакатами и
транспарантами «Наш отец», «Вождь и светоч», «Любимый! Гениальный!
Прозорливый!», «Организатор побед!»
Вот что бывает, когда люди перестают быть людьми.
Мы не хотим читать А.И.Солженицына, В.Шаламова, Г.Владимова,
В.Гроссмана, Ф.Кафку, О.Памука, Д.Оруэлла, ищем, что попроще,
повеселее, что не будет так «грузить», не докапываемся до сути явлений,
упрощаем и опрощаем свой внутренний мир - и вот он, результат…
Уподобляемся толпе на площади перед «ничтожным» Гренуем. Не так ли?
Не читая программ, голосуем за одну и ту же партию, буквально немеем
в экстазе перед безголосыми «звёздами» шоу-бизнеса, «проглатываем»
обиду, несправедливость. Нами так легко манипулировать…
Я не удивляюсь, что П.Зюскинд не даёт интервью. Потому что его
непременно начнут расспрашивать: «А что вы имели в виду? А бывают ли
такие персонажи на свете? А как родился замысел вашей удивительной
книги-мистификации?»
Он хочет, чтобы мы сами догадались, о чём там на самом деле идёт речь.
Это моя любимая книга. И мне очень грустно, что она могла кому-то не
понравиться. Правда, очень-очень жаль.
Я не собиралась добавлять свою рецензию, но так хочется любимую книгу
защитить… Как писал Лев Толстой: «Не могу молчать».
На протяжении всей жизни мы совершаем большие и маленькие открытия,
причём, что удивительно, этот процесс с годами не ослабевает.
По-новому открываем для себя природу, общение с детьми, музыку… Книги
и писатели – в этом же ряду.
После «Ракового...
понравиться. Правда, очень-очень жаль.
Я не собиралась добавлять свою рецензию, но так хочется любимую книгу
защитить… Как писал Лев Толстой: «Не могу молчать».
На протяжении всей жизни мы совершаем большие и маленькие открытия,
причём, что удивительно, этот процесс с годами не ослабевает.
По-новому открываем для себя природу, общение с детьми, музыку… Книги
и писатели – в этом же ряду.
После «Ракового корпуса» поняла, насколько А.Солженицын тонкий, остро
чувствующий, необыкновенно глубокий, страдающий и любящий человек.
Закрыв последнюю страницу книги, я долго сидела, задумавшись. И до сих
пор, хотя прошло немало лет после знакомства с замечательным
произведением, «Раковый корпус» меня не отпускает.
… Врач, отдающая себя без остатка больным, не замечая, как
растрачивается собственное здоровье… После напряжённейшего трудового
дня – бесплодные походы по магазинам в поисках хоть какой-нибудь пищи.
… Милая девочка, осознавшая приближающуюся «ущербность» после неминуемой
операции.
Как? Любимый никогда не увидит её во всём великолепии молодости:
чистой, свежей, пленительной, прекрасной? Но ведь это несправедливо!
Две женщины, борющиеся за внимание «перспективного» пациента. Мужчин
после войны на всех не хватает, а тут такой интеллектуал и вообще…
Правда, если он и дальше будет есть лекарства «охапками», то… как бы это
сказать поделикатнее… Нам нужен всё-таки мужчина…
Сколько удивительных, точных наблюдений, какая прозрачность, чистота,
свет исходят от этой книги!
Я совершенно не согласна с мнением, что читать «Раковый корпус» следует
после «Гулага». «Гулаг» необходимо читать в любом случае: до, после
или во время... «Гулаг» - настольная книга для каждого, задающего себе
непростые вопросы и об истории страны, и о месте в ней гражданина, и о
чести и совести, и вообще, зачем мы пришли на эту землю.
Эта книга нужна, как воздух, как вода.
«Раковый корпус» - изысканный напиток. Книга на все времена.
Книга о любви. Мужчины к женщине. Женщины – к мужчине. Врача-подвижника
- к своей нелёгкой, благородной работе и к пациентам. Писателя - к своим
вполне узнаваемым и необыкновенным героям.
Человека – к жизни.
Прочитав «Красное колесо», не удержалась, сразу же засела за письмо
автору, в котором горячо поблагодарила за уникальную работу.
Было это 12 лет назад, и на одной из встреч А.И.Солженицына с читателями мне
посчастливилось и увидеть классика, и даже пообщаться с его женой
Натальей Дмитриевной.
Храню в памяти драгоценные минуты встречи.
«Красное колесо» - книга о том, что с нами произошло и откуда истоки
всех бед, потрясших страну. А.И.Солженицын справедливо считает
переломным...
автору, в котором горячо поблагодарила за уникальную работу.
Было это 12 лет назад, и на одной из встреч А.И.Солженицына с читателями мне
посчастливилось и увидеть классика, и даже пообщаться с его женой
Натальей Дмитриевной.
Храню в памяти драгоценные минуты встречи.
«Красное колесо» - книга о том, что с нами произошло и откуда истоки
всех бед, потрясших страну. А.И.Солженицын справедливо считает
переломным моментом отнюдь не Октябрьскую, а именно Февральскую
революцию. Слабость царской власти, нежелание Николая Второго учитывать
реалии нового времени (отказ в формировании ответственного
правительства), демагогия депутатов Думы (Родзянко и иже с ними),
безволие, равнодушие подавляющей части населения к своей судьбе,
затяжная, обескровливающая Россию война, предательство генералов (что
особенно потрясло Верховного главнокомандующего), исключая, разумеется,
Колчака и некоторых других преданных полководцев, – всё это
разворачивается на фоне повседневной жизни нескольких петербургских и
московских семей.
Захватывающий план и грандиозное воплощение.
Автор переработал гору архивных материалов. В изобилии представлены
стенограммы заседаний Госдумы (большинство выступлений депутатов
говорят сами за себя, никакие комментарии не нужны). Художественной
ткани повествования это не мешает.
Подробнейшим образом исследуется подвижническая деятельность П.Столыпина
(вплоть до покушения на его жизнь киевским анархистом-террористом).
Именно после книги А.И.Солженицына по-новому взглянула на уникального
экономиста-самородка (как России его по сей день не хватает!)
Есть у меня и любимые страницы: поход связного-большевика Шляпникова
по местам явки. Разве не чудо? Что за слог! Сколько иронии, юмора.
Удержаться от улыбки невозможно! Восхищена.
Читайте! Великолепная, замечательная книга.
Если бы я смогла её «забыть» и начать читать заново! Жаль, это
невозможно.
Главная героиня повести Эйприл – молодая, утончённая, изящная
американка, хозяйка симпатичного дома на Революционном холме, мать двух
малышей. Неудавшаяся актриса. Перфекционистка. Живёт под девизом:
«Довольствоваться малым – не по мне. Хочу лучше, больше и … сразу».
Острая неудовлетворённость жизнью приводит её к затяжному конфликту с
мужем – славным малым, вполне себе нормальным увальнем, негрубым,
нециничным, в меру старательным, в меру амбициозным, совершенно не
замечающим,...
американка, хозяйка симпатичного дома на Революционном холме, мать двух
малышей. Неудавшаяся актриса. Перфекционистка. Живёт под девизом:
«Довольствоваться малым – не по мне. Хочу лучше, больше и … сразу».
Острая неудовлетворённость жизнью приводит её к затяжному конфликту с
мужем – славным малым, вполне себе нормальным увальнем, негрубым,
нециничным, в меру старательным, в меру амбициозным, совершенно не
замечающим, как превращается в типичного подкаблучника. В самом деле,
ненавидеть такого просто невозможно. В этом убеждаемся мы, к этому же
выводу приходит на последних страницах и Эйприл.
В чём же соль рассказа?
У писателя и философа Э.Э.Шмитта есть маленькая повесть «Секта
эгоистов», в которой один из главных героев исповедует следующий
жизненный принцип: я – это Вселенная. А вы все, копощащиеся вокруг меня,
даже не материальны. Вы существуете лишь в моих ощущениях. Не будет
меня – не будет и вас.
Вот примерно такова и жена Фрэнка.
Так и хочется предостеречь молодых людей, которые, скорее всего, и не
станут читать эту книгу: бойтесь таких, как Эйприл. Внешность, красота,
кажущаяся утончённость – всё это ерунда. Важно, что внутри. Такая
женщина, как танком, пройдётся по вашей жизни, и, как бы вы ни
старались, никогда не будете соответствовать её представлениям об
идеальном муже, уважаемом отце семейства, успешном работнике, зрелой
личности. Что бы ни делали – вы непременно проиграете.
И все кругом виноваты: родители, не уделявшие должного внимания в
детстве,
тётки, контролировавшие перемещения в юности, дети, потому что
появляются на свет, когда им вздумается, при этом доставляя столько
хлопот и почти не принося
радости, соседи – по причине занудливости, заезжий режиссёр –
потому что не сумел раскрыть уникальный талант, страна, в которой скучно
жить
и ничего кардинального не происходит и, ясное дело, муж – покладистый
«неудачник». А сама? Сама-то соответствует ли завышенным требованиям и
ожиданиям? Увы, увы…
Внутренний мир героини – тайна за семью печатями, Р.Йёйтсу ни в малой степени не удалось
увлечь нас постижением сложно устроенной и богатой внутренне личности,
потому что… Исследовать там, в общем-то, было нечего.
Как можно, укоряя родителей в том, что недодали тепла в детстве, лишать
собственных малышей материнской любви и заботы? Это
выше моего понимания.
(Так и хочется отправить на время скучающую и «мятущуюся» домохозяйку
в какую-нибудь богом забытую русскую деревню без водопровода, без
канализации, без клуба и магазина, без денег и просвета на будущее, к
тому же при полном отсутствии трезвых односельчан. Что бы она
там делала? Выжила бы?)
Несколько слов о переводе и работе редактора.
Верю, что А.Сафронов очень хорошо знает английский язык. Но в
стремлении перевести «каждую запятую» он рождает таких словесных
«монстров», что чтение время от времени становится проблематичным.
«Спотычные слова-паразиты». «Родители вытряслись» (отдали последнюю
копейку?) «Спелые годы»
(лучшие, зрелые?) «Взрывы хорового (дружного?) смеха».
«Ответил впопад» (к месту, удачно?) И даже озадачил нас
«взволнованными ожиданиями». Как может быть взволнован
абстрактный предмет? Ожидания
могут ВОЛНОВАТЬ. Так ведь это совсем другое дело. В таком случае
«волнующие ожидания».
«Пришлось рассказать обо всём коллеге, так как Фрэнку,
буквально распираемому тайной, становилось невмоготу высиживать полный
рабочий день». Это не у А.Сафронова.
Это у меня. У переводчика же звучит так:
«Однако Фрэнк с ним поделился, ибо последнее время становилось всё
труднее в одиночку прорываться сквозь рабочий день,
изнывая под бременем секрета». (стр.161)
Вот ещё образчик текста: «В темном окне четко отражалось его ненавистное
круглое лицо слабака. Тут он кое-что вспомнил; казалось, эту мысль,
которая вначале ошарашила, а затем наполнила закономерной иронией,
породила ошалелость в глазах стеклянного двойника. Зеркальное лицо будто
предвосхищало настроение оригинала: испуг сменился горькой усмешкой и
покачиванием головы. Фрэнк захлопотал с выпивкой, чтобы поскорее
вернуться к компании. Что бы там ни было, теперь есть пища для беседы.
— Сейчас мне шарахнуло, — объявил Фрэнк; все подняли головы. — Завтра
мой день рождения». (стр.68)
Назвать такую книгу литературным шедевром?
При всём моём желании...
Мне даже не верится, что «Елтышевы», будучи представленными на литературный конкурс, могли проиграть «Журавлям и карликам» Л.Юзефовича – весьма слабенькой и претенциозной книге.
Как такое могло произойти – в голове не укладывается.
Роман, знайте, Ваших читателей и почитателей прибавилось! Жму Вашу мужественную руку и желаю успеха.
Теперь о книге. Это никакая не «мужская» проза, это просто НАСТОЯЩАЯ проза. Подлинный литературный русский язык, что сейчас, согласитесь, большая ...
Как такое могло произойти – в голове не укладывается.
Роман, знайте, Ваших читателей и почитателей прибавилось! Жму Вашу мужественную руку и желаю успеха.
Теперь о книге. Это никакая не «мужская» проза, это просто НАСТОЯЩАЯ проза. Подлинный литературный русский язык, что сейчас, согласитесь, большая редкость!
Приведу для примера отрывок из произведения:
«В начале сентября пошел дождь. Как и в том году — мелкий, редкий, временами и вовсе становящийся водяной пылью, но долгий, беспрерывный, вымывающий энергию. Потом выдалось несколько ясных дней, за которые люди должны были успеть выкопать картошку, повырывать морковку, свеклу, редьку, чеснок, лук, просушить их, спустить в подпол или сложить в коробки за печкой. А после ясных дней и прохладных ночей ударили заморозки. Всё, что ещё зеленело, стало чёрным, потекло, словно гноем, мёртвым травяным соком.
На огородах задымились негорючие костры из ботвы, подсолнуховых будыльёв, помидорных вязок, разного мелкого мусора; пахло вкусно и грустно. Ещё и галки, все лето незаметно прожившие в осиннике, стали каждый вечер кружиться над крышами, суетясь и пронзительно, до слёз тоскливо крича…»
Чувствуете мастерство?
О чём книга? О России. Впервые после долгого перерыва уловила на страницах нечто «абрамовское», «астафьевское», «распутинское». Пишет человек, любящий родную землю и болеющий за неё душой. Здорово пишет.
А сравнение с З.Прилепиным совершенно неуместно: Р.Сенчин просто на голову, на две головы выше! Уважаемому З.Прилепину надо сначала научиться писать без использования нецензурщины.
Я бы посоветовала Роману, если он ещё не «забронзовел» и способен выслушивать советы, следующее:
Вы прекрасно научились разрабатывать сюжет, от книги трудно оторваться. Но лично мне не хватило двух-трёх ёмких, но исчерпывающих и насыщенных по содержанию картин (пейзажей) русской провинции. Возможно, это мог быть дом тётки Татьяны, может быть, улица, может, больничка в Тигрицком… Вы так хорошо умеете это делать, но мало…
Или вот стоит Валентина Викторовна на рынке. Опишите его чуть объёмнее (кинематографичнее). Так и хочется рассмотреть всё глазами Валентины. Ведь жила всего в квартале от здешнего рынка, а не замечала…
Понятно, что сердце её сжимается от грусти и боли, но ведь и чувства в этот момент обостряются.
Ещё несколько строк:
«Сейчас, имея возможность рассмотреть родителей, сестёр невестки, Николай Михайлович отметил те общие черты, что делают родственников похожими. У отца Валентины были тяжёлые, набрякшие веки; сначала Елтышев решил, что это от пьянства, а теперь видел — фамильное. И скулы тоже одни — островатые, массивные. Для мужика, может, неплохо, а женщин портит. Старшие сестры Валентины были обе полные, приземистые, в мать. Сама Валентина еще сохраняла стройность, но это, скорее всего, до первых родов. От матери у дочерей был и нос — широкий, слегка вздёрнутый. По молодости довольно миленько, наверное, а лет в сорок... “М-да, родственнички, родственнички”, — все повторял мысленно Елтышев, и своя жена, сыновья представлялись сейчас настоящими аристократами».
Поздравляю автора с успехом.
Как трудно, оказывается, отнести современную книгу к какому-либо жанру. «Журавли и карлики» Л.Юзефовича позиционируются, как исторический детектив. Позволю себе не согласиться с этим утверждением.
Где же здесь детективная составляющая, расследование, интрига, на худой конец, хоть какая-нибудь тайна?
Самое обычное, хронологически выверенное, причём, скучнейшее жизнеописание некоего мошенника, выдававшего себя за сына Василия Шуйского.
Скорее, это «псевдоисторическая новелла» с...
Где же здесь детективная составляющая, расследование, интрига, на худой конец, хоть какая-нибудь тайна?
Самое обычное, хронологически выверенное, причём, скучнейшее жизнеописание некоего мошенника, выдававшего себя за сына Василия Шуйского.
Скорее, это «псевдоисторическая новелла» с элементами грубого натурализма: «сначала ему отрубили левую руку… потом правую ногу…» Красочно…
Главный герой сочиняет статью для газеты. Тема: самозванцы. Что-то писатель черпает из подлинных исторических хроник, роется в архивах. Что-то додумывает сам (и не стесняется присовокупить свой вымысел к истории). Кое-что привносит с подачи советчицы-жены (любителя толковать сновидения). Вот уж от чьей помощи лично я бы отказалась, не раздумывая. Для меня «толкователь снов» и «интеллектуал» - взаимоисключающие понятия.
Ну, да ладно. С кем ещё Шубину посоветоваться, как не с женой.
Параллельно описывается жизнь и судьба «современного самозванца» – в меру неудачливого «ловца счастья» Жохова. Здесь события разворачиваются поэнергичнее, поинтереснее. Да и время диктует подобную живость: на дворе 90-е годы, когда «все мечтали разбогатеть». Вот и Жохов мечтает об этом же. Страстно мечтает. Мы ему сочувствуем и от всей души желаем удачи.
Наблюдать за его приключениями порой забавно.
И всё же. Не покидает ощущение «вымученности», нереальности происходящего.
Как вам такой пример: молодая женщина на одном из первых свиданий сообщает своему новому знакомому, уже почти любимому и близкому человеку:
- В детстве мне никто не объяснил, что КА…… нужно ежедневно.
(Кто не понял, тому подсказываю: всем нам ежедневно необходимо пользоваться унитазом. А значит, КА…… нужно ежедневно).
В незнакомой компании эта же скромная, жалкая и забитая нуждой девушка начинает рассказывать взрослым мужчинам… нечто малопристойное и мало достойное. Ой, не верится.
Делается неловко как за неё, так и за автора.
А сама история с «братом Бориса». Да неужели так трудно было в первые пять минут вывести самозванца на чистую воду? Спросили бы для начала год рождения отца. Узнали бы отчество, адрес, да мало ли что ещё...
Всё так неуклюже. Неправдоподобно, нежизненно.
Это я так подбираюсь к главному в книге: войне карликов и журавлей.
Правда, по этому поводу мне и вовсе сказать нечего. Полная бессмыслица. Неинтересно, неизящно. Нелитературно и нехудожественно.
Зачем написана эта книга? Неужели только ради гонорара?
Что останется после неё в душе?
Да, беда у нас с литературой, если такая «занятная безделица» названа лучшей книгой России.
Грустно, господа.
Книга не настолько увлекательная, чтобы взять её с собой на отдых, в путешествие, в поездку и т.д.
Но прочесть её нужно обязательно.
И желательно подготовленным: история Турции времён Ататюрка, роль военных в функционировании светского государства, перестройка реалий хозяйственной жизни – во всём этом нужно хоть немного разбираться, дабы книга не воспринималась чересчур сложной, перегруженной терминами, экскурсами в прошлое и т.д.
Читала её с большим удовольствием, размышляла ...
Но прочесть её нужно обязательно.
И желательно подготовленным: история Турции времён Ататюрка, роль военных в функционировании светского государства, перестройка реалий хозяйственной жизни – во всём этом нужно хоть немного разбираться, дабы книга не воспринималась чересчур сложной, перегруженной терминами, экскурсами в прошлое и т.д.
Читала её с большим удовольствием, размышляла над судьбой и Джевдета-бея, и его сына Нусрета, и Омара, и Рефика.
Каждый нашёл в жизни свой путь, каждый пошёл своей дорогой.
Особое место в книге О.Памука занимает положение женщины в современной Турции (меня эта тема всегда интересовала).
Казалось бы, где Москва, а где Стамбул?
Но после прочтения и размышлений над поступками героев неминуемо задумаешься о собственной жизни, о том, правильно ли живёшь.
Понравился и перевод М.Шарова.
И ещё одна мысль посетила меня. Немного грустно, но факт.
В России в настоящее время нет писателя, хотя бы отдалённо похожего на Орхана Памука по силе его таланта.
Книга повествует о двух морально ущербных
людях, причём, один из них стал таковым под воздействием второго.
Педофилия в любом её виде вызывает у меня, как и у любого нормального
человека, отторжение и отвращение. Ничем не могу объяснить потребность
"приобщить к взрослым таинствам" дитя, ребёнка (моему младшему сыну тоже, кстати,
15 лет. А если бы нашлась такая же тётя на его голову?!)
Мальчик, не обременённый интеллектом, не умеющий общаться со
сверстниками, не...
людях, причём, один из них стал таковым под воздействием второго.
Педофилия в любом её виде вызывает у меня, как и у любого нормального
человека, отторжение и отвращение. Ничем не могу объяснить потребность
"приобщить к взрослым таинствам" дитя, ребёнка (моему младшему сыну тоже, кстати,
15 лет. А если бы нашлась такая же тётя на его голову?!)
Мальчик, не обременённый интеллектом, не умеющий общаться со
сверстниками, не нашедший подлинного тепла в семье, да и просто, сам по
себе - неумный, нечуткий, ненаблюдательный - ведь это же просто
находка для педофилов любой масти! Тот шок, тот «ожог души», который
Михаэль получил в 15 лет, НАВСЕГДА предопределил его недоразвитие, как
личности, (или развитие по другому сценарию, где нет и никогда не
будет места любви к женщине, нежности к ребёнку, уважения к старости).
Весь мир для Михаэля воспринимается через призму отношений с Ханной
(запахи, цвета, картинки, образы). Так может, он её любил и любит?
Мы, читатели, всё воспримем и всё простим.
Увы, об этом и речи не
идёт.
Странная зависимость от этой опустившейся, обрюзгшей,
малограмотной женщины самого героя книги удручает.
Но Михаэля, если и жалко, то слегка.
Гораздо более жаль его дочь,
воспитывающуюся в интернате, пока папа наговаривает на кассету
литературные шедевры,
не понимая их и не вникая в их содержание.
Отдельная тема – вторая мировая война. Что-то мне не верится, что в
«отборные» отряды эсэсовцев брали безграмотных и безродных (ни полслова
о родне Ханны).
Художественный вымысел? Но
очень уж прямолинейный и ничем не оправданный.
Усугубил впечатление от книги
неудачный перевод А.Тарасова
(«Я проснулся с плохой совестью».
«…охотно давал ей брать инициативу в свои руки».
«Я дышал избавлено».
«Счастье, о котором мы вспоминаем, жило не только ситуацией,
но и обещанием, которое потом никогда не было сдержано».
«Однако, я никак не мог подступиться к ней. Вместо этого она
обрушила на меня свой выпад».
«По рядам снова пошли шептания»).
Итак, ни литературных достоинств, ни глубокой идеи.
Книга непростая, не для "лёгкого чтения", но весьма увлекательная и глубокая.
В центре повествования - жрец Эзеулу, уважаемый человек, который на голову выше своего окружения - мудрый, далеко смотрящий, исполненный собственного достоинства и внутренней силы.
Но что делать племени, если на их землю пришли белые "господа", не то чтобы поработившие бессловесных, забитых людей, но заставляющие играть по собственным, непонятным аборигенам правилам? Сопротивляться белым людям...
В центре повествования - жрец Эзеулу, уважаемый человек, который на голову выше своего окружения - мудрый, далеко смотрящий, исполненный собственного достоинства и внутренней силы.
Но что делать племени, если на их землю пришли белые "господа", не то чтобы поработившие бессловесных, забитых людей, но заставляющие играть по собственным, непонятным аборигенам правилам? Сопротивляться белым людям или... научиться разумно сосуществовать рядом с ними?.
Жрец фактически выступает против собственного племени, это будоражит народ, в том числе и его многочисленную родню, но будет прав Эзеулу или нет, покажет время...
Талантливый нигерийский писатель Ч.Ачебе был по достоинству увенчан "лавровым венком" - победил в престижнейшем литературном конкурсе - стал лауреатом Букеровской премии. Безусловно, по праву.
Ознакомилась с новыми рассказами Захара Прилепина. Была полна ожиданий. Увы, увы! Только рассказ про вышибалу в
ресторане чего-нибудь, да стоит. Всё остальное – самодеятельность. И
зачем Дмитрий
Быков расхваливает автора в предисловии, совершенно непонятно.
«Гора родила мышь».
Это, кстати, классический случай, описанный ещё Джеком Лондоном
в "Мартине Идене". Сначала "писателя" не печатают, потом он
издаёт одну-единственную мало-мальски приличную книжку (в...
ресторане чего-нибудь, да стоит. Всё остальное – самодеятельность. И
зачем Дмитрий
Быков расхваливает автора в предисловии, совершенно непонятно.
«Гора родила мышь».
Это, кстати, классический случай, описанный ещё Джеком Лондоном
в "Мартине Идене". Сначала "писателя" не печатают, потом он
издаёт одну-единственную мало-мальски приличную книжку (в случае с
Прилепиным это
Патологии" - репортаж с войны).
И "писателю" сразу же начинает
казаться, что он - гений. Пусть критика и читатели рукоплещут любому
полусырому, безграмотному материалу, пусть радуются, не рассуждая!
В «Грехе» столько словесных ляпов, неточностей,
стилистических погрешностей, такая скудость языка! Достаточно было опубликовать в какой-нибудь стенгазете - и то много
чести! Нужны примеры? Пожалуйста:
«После психологического теста на десяти листах психолог вскинул на меня брови…»
А попробуйте вы «вскинуть на кого-нибудь брови», у меня лично не получилось.
«Скоро, через две недели, у меня кончились деньги, мне нечем было платить за снятую мной пустую, с прекрасной жесткой кроватью и двумя гантелями под ней, комнатку и почти не на что питать себя".
Во-первых, комната, в которой стоит кровать, уже не пустая. Во-вторых, выражение «мне не на что питать себя» какое-то очень уж… претенциозное.
Вспоминается хрестоматийное: «Словечка в простоте не скажет».
«Мы выбредали с работы, уже чувствуя ласковый мандраж скорого алкогольного опьянения»
(оно уже наступило, что ли, это вожделенное опьянение в момент «выбредания с работы»?)
«Приближаясь к ларьку, Алёша начинал разговаривать тише, словно боялся, что его застанут за покупкой водки.
Если я, по примеру Алёши, не унимался у ларька, продолжая дурить, он пшикал на меня. Я замолкал, веселясь внутренне…»
Мало того, что словесные конструкции неудобоваримы, так ещё и автор не различает значений слов «шикать»
(заставлять говорить тише) и «пшикать» - поливать, к примеру, одеколоном.
«Мы уходили в тихий, запущенный дворик.
В уголке дворика стояла лавочка – по правую руку от неё кривился барачный, старый, жёлтый дом (это как – дом барачный? Дом барачного типа или же просто барак?), по левую – ряд вечно сырых, прогнивших сараев, куда мы, вконец упившись, ходили сливать мочу».
(Кстати, этот важный процесс весьма любим писателем Прилепиным, он посвящает ему немало строк в своих произведениях).
«Шутки уже звучали в ином регистре: притихшая гортань словно приберегала себя для скорого ожога и не бурлила шумно и весело».
Сочный русский язык, спорить не будем, это уже отметила одна рецензентка.
«Буду чадо теребить и рассматривать, пока моя любимая не проснулась в другой комнате... Она проснулась, веточка моя, и вид её меня ластит и нежит". (Как-то это не по-русски. Ластится - знаю. Нежится - знаю. А "ластит и нежит"?)
«На постах не было постовых…» Выпускник филфака понятия не имеет о тавтологии.
«Захарка громко съел огурец, чтобы вернуться в рассудок» (Оставим сиё без комментариев).
Ну, а "Белый квадрат" - это просто Хичкок какой-то. Помнится, в пионерском лагере мы много рассказывали друг другу подобных "страшных" историй, в том числе и про мальчика, уснувшего в холодильнике. М-да. Высокая проза.
Но самое неожиданное в книге… это… стихи. Или так называемые стихи.
«Как ногти вырастают после смерти,
вот также чувство моё к Вам,
со всею подноготной грязью…»
«Ты шла стороной. Я прошёл через.
О чувствах шепча, повредил челюсть…»
"В беспепелье тобою выжжен, вживался в трепет глаз.
В любви тобой – в болотной жиже,
в любви твоей – в небесной выси.
И в линиях судьбы и жизни
стекался пот у нас».
«Ещё я растерял ценность своего слова
так часто признаваясь
в неживых
выдуманных
мертворождённых чувствах…»
А вот это уже ближе к делу, уважаемый автор!
«…проза Прилепина переполнена счастьем - радостным удивлением перед собственным существованием…» (Дм.Быков).
«Он… не боится ни чёрта, ни общественного мнения…» (Дм.Быков).
Напомним господам хорошим, что смеха боится даже тот, кто уже ничего не боится.
Не думаю, что автор будет в восторге от того, что над его книжкой потешаются.
Даже если нам, читателям, приходится это делать, говоря словами самого Прилепина, «веселясь внутренне».
В последнее время увлеклась Захаром Прилепиным. Первой с ходу
прочла его самую лучшую книгу – «Патологии». Она мне очень понравилась.
Очень! Так о войне из современных авторов ещё никто не писал. Возраст
З.Прилепина – 32 года. Потрясающе. Чувствуется, что материал у него
«из первых рук». Не записывал чьи-то рассказы, а передал то, что видел,
слышал, чувствовал, наблюдал, пережил. Неплохо владеет словом, может
выстроить характер, образ. Прекрасно разработана вторая сюжетная линия –...
прочла его самую лучшую книгу – «Патологии». Она мне очень понравилась.
Очень! Так о войне из современных авторов ещё никто не писал. Возраст
З.Прилепина – 32 года. Потрясающе. Чувствуется, что материал у него
«из первых рук». Не записывал чьи-то рассказы, а передал то, что видел,
слышал, чувствовал, наблюдал, пережил. Неплохо владеет словом, может
выстроить характер, образ. Прекрасно разработана вторая сюжетная линия –
воспоминания о детстве и тоска по романтическим отношениям с девушкой
Дашей (хотя и тут не обошлось без патологии).
Но не всё идеально. Увы, «крепкое словцо» почти на каждой странице.
Здесь это, вроде бы, к месту. Всё же не садик с сиренью, а война,
кровь, грязь…
Однако, на месте редакторов я оставляла бы только первую букву, а
дальше ставила многоточие. Ничем не могу оправдать проникновение мата в
литературу!
Это
книга о нашей жизни, в ней множество тонких наблюдений.
Автор на протяжении последних десяти лет живёт в Швейцарии,
работает в департаменте по приёму заявлений от беженцев переводчиком с
русского на немецкий (и с немецкого на русский). И при этом пишет
замечательные книги!
Когда-то он был московским корреспондентом, работал в молодёжном
журнале «Ровесник». Вспоминает, как послали его в командировку в
российскую глубинку. Нужно было написать очерк о недавно...
книга о нашей жизни, в ней множество тонких наблюдений.
Автор на протяжении последних десяти лет живёт в Швейцарии,
работает в департаменте по приёму заявлений от беженцев переводчиком с
русского на немецкий (и с немецкого на русский). И при этом пишет
замечательные книги!
Когда-то он был московским корреспондентом, работал в молодёжном
журнале «Ровесник». Вспоминает, как послали его в командировку в
российскую глубинку. Нужно было написать очерк о недавно
демобилизовавшемся парне, который служил «срочную» в
Германской Демократической Республике. Этот парень спас из полыньи
немецкую девочку, ему даже дали медаль ГДР.
И вот М.Шишкину поручено написать очерк о родной семье героя,
которая воспитала солдата, дала силы совершить благородный поступок.
Приезжает командированный к нему на родину, в отчий дом. А тут…
такое творится!
Мамаша героя - пьяная в стельку, сестра 35-ти лет тоже в нелучшем
виде, опохмелиться просит (а корреспондент сначала подумал, что это
какая-то оборванная старуха), соседи с бутылкой знакомиться пришли. В
результате и нашего героя, и нашего корреспондента напоили!
О чём теперь прикажете писать очерк???
В книге несколько сюжетных линий, не все они равноценные, но в целом книга
получилась лиричной, доброй и немного грустной. Но это светлая грусть.
Не знаете, что почитать?