Лучшие рецензии автора | Рейтинг |
Эшелон на Самарканд | +80 |
КНУТ. Как научить ребенка учиться. Тренинг эффективного обучения | +60 |
О шрифте | +28 |
Залив Терпения | +8 |
Атомные привычки. Как приобрести хорошие привычки и избавиться от плохих | +7 |
«Залив Терпения» назвали «очень ярким дебютом». Я купила, потому что меня зацепил и «яркий», и то, что в книге обещали рассказать истории женщин-прародительниц. В итоге «Заливу Терпения» я могу поставить только 2 балла из 10. Ниже мои аргументы.
Итак, студентка Маша едет из Москвы на Сахалин, чтобы продать квартиру родственника. В книге переплетены жанр путешествия и элементы саги, поскольку Маша по пути рассказывает историю прабабушки Ксении, затем прабабушки Нины и немного – о судьбе их...
Итак, студентка Маша едет из Москвы на Сахалин, чтобы продать квартиру родственника. В книге переплетены жанр путешествия и элементы саги, поскольку Маша по пути рассказывает историю прабабушки Ксении, затем прабабушки Нины и немного – о судьбе их мужей и других родственников. Сама идея микса хороша, но, пока я читала, не могла отделаться от мысли, что всё это очень напоминает тексты Оксаны Васякиной, чуть ли не до прямого подражательства. Главная героиня тоже на «нервных» таблетках (тревожность, депрессия, о которых она сообщает читателю). Тоже куда-то едет, попутно переосмысляя и вспоминая семейное. Тоже склонна рассказывать о критических днях и о том, как она себя удовлетворяет. У Васякиной телесность не воспринимается как нечто инородное: ее книги – о самоисследовании, она познает себя и сама, и через отношения между родственниками. В «Заливе Терпения» этой смысловой связки нет. Поначалу я думала, что эта книга будет во многом о том, как женщины из семьи Маши постепенно раскрепощаются: и сексуально, и психологически. Тогда бы максимально откровенная Маша выглядела логичным завершающим звеном в семейной цепочке. Но нет: прабабушки – отдельно, морковка для самоудовлетворения – отдельно. Возникает ощущение полной неуместности «телесных» сцен.
Второе, на что обращаешь внимание в книге, – манера письма. Абсолютно все предложения начинаются со строчной (маленькой) буквы, все диалоги – тоже со строчной. Свое имя главная героиня пишет так же с маленькой (маша) и говорит о себе то в первом лице, то в третьем. Для чего – непонятно. При этом все остальные, включая коров Ночку и Буреньку, с заглавной буквы.
Стиль в книге скачет, я чувствовала себя на каких-то американских горках (или на сопках Сахалина?). То все чрезмерно просто, то вдруг попадаются такие выражения, как «воссоздать себя как пантеон», «хаотичное разбрасывание обязанностей по полотну дня». Ритмическая проза (чем-то близкая тургеневским Senilia) сочетается с матерщиной и с такими высокопарными словами, как «будучи», «объемлют», «угнетающ» (которые напрочь убивают ощущение, что это автофикшен и естественная манера говорить). Такие игры с языком в книге выглядят не как размашистое свежее письмо и не как «новый способ осмысления действительности» (в чем пытается убедить текст на обложке), а как странный винегрет, как сыроватые попытки нащупать собственный голос.
Что в книге показалось мне по-настоящему замечательным? Истории Машиных прабабушек. История братьев Дмитрия и Ильи. «Шкаф из Нарнии» в старой квартире. Удивительные сопки (мне как человеку, живущему на противоположном краю страны, было очень интересно почувствовать Сахалин). Каждый раз, когда автор писала о предках, я получала удовольствие. Каждый раз, когда она переходила от их историй к собственному манерничанию, я с досадой говорила: «Ну что же ты, Маша?! Ведь было так хорошо!» У автора есть потенциал. Я очень надеюсь, что получится его развить.
Большая «боль» книги – вёрстка, и тут уже претензии не к автору, а к издательству. Прилагаю к рецензии одно фото для наглядности. Крупный шрифт, странная отцентровка текста по левому краю на обеих страницах разворота, волнистые правые края, гигантские поля внутри и внизу. Все это выглядит как нечто, собранное на коленке. Полное неуважение к покупателям-читателям! Держать такое в руках - все равно что попасть в залив Терпения... читательского терпения.
Каждая главка заканчивается огрызком текста вверху (чтобы страниц в книге стало больше). Между так называемыми стихотворными строками – большие интервалы. Шрифт, как я уже говорила, крупнее стандартного. Всё это для того, чтобы раздуть объем книжки до 186 узких страниц и тем самым увеличить стоимость? Если бы книга была сверстана по классическим стандартам, ее объем едва ли дотянул бы до 80 страниц… Стоимость при таких раскладах – заоблачная. Из-за отвратительной верстки я пока остерегусь покупать книги издательского проекта Polyandria NoAge и «Есть смысл».
«Улан Далай» – колоритная сага о четырех поколениях калмыков-бузавов. Сюжет охватывает самые трагические события истории нашей страны: Первую мировую войну, Гражданскую, репрессии 1930-х, Великую Отечественную и депортацию. Каждое такое событие – это проверка на прочность, переосмысление взглядов. Герои саги каждый раз вынуждены делать непростой выбор, и мне было интересно следить за тем, что ими движет, как этот выбор меняет их жизни.
Но интересен в книге даже не сюжет, а колорит. До «Улан...
Но интересен в книге даже не сюжет, а колорит. До «Улан Далай» я не читала книг о калмыках, а здесь с головой погрузилась в экзотическую обстановку: с особыми блюдами и напитками, с удивительным свадебным обрядом, с непривычными взаимоотношениями в семье.
Тем не менее к книге, точнее, к особенностям ее продвижения на книжном рынке, у меня есть принципиальные пожелания:
1. «Улан Далай» назван дебютным произведением Натальи Илишкиной, но это не соответствует действительности. Автор много писала и до «Улан Далай» – под псевдонимом Ната Хаммер, и смена имени на обложке не делает автора дебютантом. Было бы правильным убрать слово «дебютный» из аннотаций, чтобы не вводить читателей в заблуждение.
2. Издательство, выпустившее книгу, и сама автор подчеркивают, что «Улан Далай» создан «на архивных материалах». Ознакомиться со списком архивных источников не представляется возможным. Когда я усомнилась в реальности одной сцены в книге, Наталья Илишкина скинула мне просто две интернет-статьи, которые представляют собой «сборную солянку», но не являются архивным документом или полноценными мемуарами (без выдираний из контекста).
Читаю аннотацию, в которой упирают на «архивные источники», а потом на глаза попадается интервью автора, в котором она говорит: вот этот персонаж выдуман, вот эта линия – тоже плод воображения. Возникает диссонанс. Было бы корректно в подобных книгах указывать, что они написаны «с использованием широкого круга источников и содержат долю художественного вымысла».
Очень хочется, чтобы к выражению «на архивных источниках» вернулось щепетильное отношение!
Книга обещала многое: интересных героев, непривычный взгляд на известные события, возможность подумать на важные и даже спорные темы, хитроумный «крой», который может дать новую пищу читательским эмоциям и мыслям.
В сухом остатке из всего этого получился только «крой»: в книге почти одновременно стартуют три разных линии, три героя перебивают друг друга на самом интересном месте, чтобы удержать внимание читателя, и снова продолжают повествование… Это выглядит интересно, но теперь...
В сухом остатке из всего этого получился только «крой»: в книге почти одновременно стартуют три разных линии, три героя перебивают друг друга на самом интересном месте, чтобы удержать внимание читателя, и снова продолжают повествование… Это выглядит интересно, но теперь присмотримся пристальнее.
Первая линия («анархист» Ира) показана в форме допросных листов.
Вторая (линия Веры) – в виде длинных писем давней ученице.
Третья (линия Ганса) – это записи, которые слушает его сын.
И ответы анархиста на допросах, и письма Веры, и воспоминания Ганса – все это написано одинаковым языком. Так стоило ли утруждаться разными формами? По манере изъясняться не отличишь Веру от Ганса и Иры, а допросный лист – от искреннего письма и записей не совсем нормального человека. И ловко придуманные автором формы повествования превращаются в чистую формальность, которая не работает на текст, не усиливает его, а скорее показывает недостатки писателя.
Рассудочны и сами герои. Кто-то уже назвал книгу Кононова «роман идей», но я пошла бы дальше в определении – роман со схематичными героями. Герои не живут и разговаривают – они произносят монологи, трибунными монологами звучит жизнь даже молодой и вроде как влюбленной пары Веры и Роста. Это выглядит неестественно… Вспомним классические романы идей («Преступление и наказание» Достоевского и «Отцы и дети» Тургенева). Помимо идей, там есть место чувствам и реалистичности самих героев. Книге Кононова этого не хватает.
Не хотелось бы здесь и сейчас говорить о политике, хотя книга сильно политизирована. Выскажусь только об одном моменте, который меня неприятно поразил. Герои (коллаборационисты – в случае с Верой и Ростом) не проходят оценку или переоценку ценностей вместе с падением Рейха. Казалось бы, преступления немцев, которых наши герои считали «лучше большевиков», уже открылись миру, состоялся Нюрнбергский процесс… Но где же внутренний Нюрнберг в голове Веры? Или хоть какие-то мысли на счет работы ее и мужа на немцев? Нет. Вера предпочитает в конце порассуждать о принятии своего тела, своей сексуальности и однополой любви. Да и немцы-захватчики в романе Кононова выглядят неплохими ребятами. Сцена уничтожения евреев в гетто показана в виде «хлопков за окном». Про лагерь и пленных – оооочень аккуратненько и не в таких смачных деталях, как сцена с «плохими большевиками», которые пришли к колонистам. На фронте немцы дружно ужасаются звериным выходкам ненормального Ганса и стараются сбыть его с передовой. Получается, зверства во время ВОВ творил только такой отдельно взятый Ганс, которого можно считать исключением, а все остальные немцы – нет, они не такие, они же ужасаются…
Кононову, живущему в Берлине уже 4 года, не хватило духу объективно писать о военных преступлениях немцев?
Из материала, который собрал и придумал автор, мог бы получиться прекрасный роман: живой, реалистичный, сложный, полемический, но честный, объективный. Мог бы. Но не получился. Вышла во всех смыслах искусственная книга.
«Мертвый невод» вытащил на страницы новой книги Лизы Лосевой тело комсомолки-активистки, а вместе с ним – секреты жителей села Ряженого, местные поверья и непростую атмосферу 1920-х.
У меня вызвала недоумение аннотация: «Действие… происходит в один из самых напряженных периодов в истории нашей страны — 1920-е — 1930-е годы». Так в 1920-е или в 1930-е? Это совершенно разные исторические периоды в нашей стране.
К тому же в книге по факту действие охватывает период одного половодья, а не...
У меня вызвала недоумение аннотация: «Действие… происходит в один из самых напряженных периодов в истории нашей страны — 1920-е — 1930-е годы». Так в 1920-е или в 1930-е? Это совершенно разные исторические периоды в нашей стране.
К тому же в книге по факту действие охватывает период одного половодья, а не десятилетие…
Третья книга из серии о Егоре Лисице получилась посильнее предыдущих. Более интересная детективная линия, хотя и не острая, как обещала та самая аннотация. Книги Лизы Лосевой лучше сразу воспринимать как историко-приключенческие романы с долей детектива, а не как собственно детективы. Динамики в книге не хватает, а вот чего с избытком – так это донского колорита. Я вижу в Лизе Лосевой прекрасного Описателя. Первые ее книги я читала ради дивных картин старого Ростова и Нахичевани, буквально дышала тем воздухом. В третьей город уступил место сельской местности, а булыжные мостовые – ерикам и затопленным улицам, по которым жители передвигаются «по-венециански», на лодках. И снова описания получились очаровательными.
Хочу отметить глубокую работу с языком персонажей. В книге ОГПУшник говорит как ОГПУшник, фельдшер – как старорежимный «дяденька», у соблазнительницы Устиньи, отца Магдария, станичного милиционера, бабки Терпилихи свои, индивидуальные интонации. Я получила настоящее удовольствие, читая яркие диалоги.
P. S. Черно-белые иллюстрации – просто восторг! А вот выделенные жирным отдельные строки в середине книги смотрятся странно. Такое ощущение, что это были правки редактора или корректора, с которых перед отправкой в типографию забыли снять выделение. Прикладываю фото одного разворота, в книге их несколько.
Ещё ни одну книгу я не читала так долго, а всё потому, что решила объединить два процесса: чтение и внедрение в жизнь.
Суть: мы состоим из привычек (это не новость), нам не стоит фокусироваться на целях (вот это новость!). Джеймс Клир предлагает не ставить во главу угла цель, потому что «достижение этой цели меняет жизнь только на данный конкретный момент». Периоды, когда я сбрасываю вес, и нарастающие следом за этим килограммы это подтверждают. Вместо цели Клир предлагает сосредоточиться...
Суть: мы состоим из привычек (это не новость), нам не стоит фокусироваться на целях (вот это новость!). Джеймс Клир предлагает не ставить во главу угла цель, потому что «достижение этой цели меняет жизнь только на данный конкретный момент». Периоды, когда я сбрасываю вес, и нарастающие следом за этим килограммы это подтверждают. Вместо цели Клир предлагает сосредоточиться на построении эффективной системы.
Он подробно рассказывает, как формируются плохие и хорошие привычки. Я читала, анализировала и удивлялась тому, сколько в моей жизни автоматизмов… Само по себе это не ужасно. Задача в том, чтобы скорректировать курс своего автопилота, обнаружить и устранить плохие привычки и завести хорошие. Ну, и построить новую систему привычек, только с опорой не на цель, а на идентичность.
Вот цитата из книги, которая мне особенно нравится: «При формировании привычек, основанных на результатах, основной акцент делается на том, чего вы хотите добиться. При формировании привычек, основанных на идентичности, – на том, каким вы хотите стать».
«Атомные привычки» работают с вопросом «Каким я хочу стать?»
Советы простые и действенные – испробовала на себе. Все пересказывать не буду, вот один из них: не просто сформулировать намерение завести какую-то привычку, а привязать её к привычному действию. Например, не «займусь йогой», а «беру коврик и иду в зал после утреннего чая».
Я пробую по этой книге менять кое-что и в личных привычках, и в бизнесе. Мои первые результаты:
*наладила сон и приём порошкового коллагена (необходимость, которую я динамила),
*заменила часть времени в гаджетах на «время внутренних идей» (уже придумала много замечательного, чтобы мои проекты стали проектами-брендами и вывели меня и моих учеников, клиентов на новый уровень).
*Клир предлагает найти маленькое действие, которое может изменить многое. Я подумала и нашла: переставила продукты в холодильнике. Теперь хорошие пищевые привычки заводятся легче.
Я рекомендую эту книгу всем, кто частенько стоит перед собой на коленях и клятвенно обещает начать новую жизнь с понедельника или с первого числа.
Я как филолог, редактор и автор писательских курсов горячо рекомендую книгу Джессики Лоури.
Сперва я думала, что это пособие для психологов, которые работают с клиентами, пережившими травму. Джессика рассказывает о тяжелых периодах своей жизни и о том, как ей в этом помогли писательские практики. В конце глав приводит вопросы, на которые можно отвечать в дневнике и в каком-то смысле проживать травму, нащупывать опоры. Но этим ее польза не исчерпывается.
Книга пригодится всем, кто...
Сперва я думала, что это пособие для психологов, которые работают с клиентами, пережившими травму. Джессика рассказывает о тяжелых периодах своей жизни и о том, как ей в этом помогли писательские практики. В конце глав приводит вопросы, на которые можно отвечать в дневнике и в каком-то смысле проживать травму, нащупывать опоры. Но этим ее польза не исчерпывается.
Книга пригодится всем, кто собирается писать автофикшен и художку, а также тем, кто хочет переплавить свою рефлексию в интересные тексты. Джессика невероятно практична: в её книге много приёмов, идей и практических заданий, есть анкеты героев, принципы создания атмосферы будущего произведения, таблица будущего романа и моё любимое – как она создает место действия всего из 10 слов. При чтении не возникало ощущения, что я держу в руках Учебник, над которым надо упорно трудиться, чтобы стать писателем. Упражнения глубокие, но выполнять их реально хочется.
Самое увлекательное, что героев и ситуации не надо высасывать из пальца: Джессика рассказывает, как на основе собственных реальных ситуаций можно в итоге написать книгу, но это будет не пересказом жизни, а творческой трансформацией, и в итоге может получиться детектив или даже готический роман.
«С этой книгой вы поймете, как написать действительно сильный продающий текст, который привлечет внимание, вызовет интерес, раскроет преимущества и убедит купить именно у вас», - обещает Дмитрий Кот. По факту обещания выполняются только на 50%.
В книге куча вариантов отстройки от конкурентов – и в этом ее мощь. Все преимущества разбиты по главам (очень удобно!) и рассмотрены подробно: «какой результат мы можем дать клиенту», «наша сила – в эксперте», «у нас есть фирменная технология», «мы...
В книге куча вариантов отстройки от конкурентов – и в этом ее мощь. Все преимущества разбиты по главам (очень удобно!) и рассмотрены подробно: «какой результат мы можем дать клиенту», «наша сила – в эксперте», «у нас есть фирменная технология», «мы почти как лидеры», «мы долго на рынке», «мы даем гарантии», «у нас особая цена» и т.д. Много примеров и советов.
Хороши и рекомендации автора смотреть на выгоды продукта глазами клиента, заменять слово «качественный» конкретикой, задавать каждому абзацу один простой вопрос (не буду писать спойлеры), чтобы проверить текст на убедительность.
Теперь о недостатках книги. Дмитрий крайне редко предъявляет тексты-примеры целиком (как же в таком случае читатель научится писать "сильные тексты" и делать логичные переходы между блоками информации?). Примеры подаются отдельными фразами-«кусочками», и среди них много неудачных:
*«ваши клиенты оценят блюдо по достоинству, как это уже сделали 10 000 наших довольных клиентов» (штамп),
*если компания молодая, предъявите суммарный опыт работы сотрудников – 340 лет (эта странная цифра убедит целевую аудиторию?),
*Дмитрий против синтетических текстов (неестественных, не на языке ЦА), но сам допускает обидные ляпы. Например, в тексте оконной компании, написанном якобы от лица ребенка, который боялся монстров, я читаю: «Окно дарит чувство защищенности». Вы можете себе представить восьмилетку, который так говорит?
*«в отличие от некоторых юристов, наши адвокаты полностью выполняют договоренности» (неэтично и неубедительно),
*турфирме Дмитрий советует написать «зато нет туристов из России», а в тексте про массаж – предложить «симпатичной коллеге» помять офисному мужчине шею «нежными пальчиками». Спорим, если посты с такими фразами появятся в соцсетях, это приведет не к продажам, а к ругани в комментариях и обвинениям в русофобии и сексизме?!
Кстати, примеры Дмитрия меньше всего подходят к соцсетям (скорее, для текстов на сайте, продающей рассылке, к баннерной рекламе). Не тот тон – слишком крикливый и громкий. Среди его советов, как привлечь внимание к тексту, лишь заголовки с цифрой, три вопроса вначале и кликбейтные фразы в духе «Ты не поверишь!..»
Подытожу.
Если вы не понимаете, как отстроиться от конкурентов и сформулировать преимущества своего продукта – книга станет вам подсказкой.
Если ваша задача – научиться писать сильные, цепляющие, интересные продающие посты, эта книга вам не поможет.
Удивительно сырая, торопливая книга... Екатерина Юша посвятила целую главу, убеждая читателей в том, что литературный редактор необходим каждому автору, но сама этому совету не следует. Процитирую несколько предложений из ее книги для наглядности:
"Работая над книгой, мне посоветовали редактора женского журнала "Woman". Меня заверили, что это профессионал с большой буквы и я поверила. Поджимание сроков сдачи материала стало весомым аргументом в принятии решения и, оплатив ее работу, мы...
"Работая над книгой, мне посоветовали редактора женского журнала "Woman". Меня заверили, что это профессионал с большой буквы и я поверила. Поджимание сроков сдачи материала стало весомым аргументом в принятии решения и, оплатив ее работу, мы приступили к редактированию".
Анализирую:
"Работая над книгой, мне посоветовали" - грамматическая ошибка (сродни "подъезжая к станции, у меня слетела шляпа").
"Меня заверили" // "я поверила" - однокоренные слова в одном предложении, грубый писательский недочет!
"Поджимание сроков сдачи материала", "аргумент в принятии решения" - такие "паровозы" из существительных присущи только официально-бюрократическим текстам.
Пропущены запятые перед "и я поверила", после "решения".
Я глубоко изучаю тему коллективизации и голода. Мои прямые предки стали непосредственными участниками многих событий (те самые колхозы, голод на Кубани). От деда - очевидца - я слышала очень многое о том, как это было на самом деле, а не с трибуны Пленума ЦК КПСС. В последние годы я часто езжу в краснодарский архив и изучаю фонды 1920-30-х годов, протоколы заседаний сельсоветов и райисполкомов, чтобы понять, как слова моего деда сочетаются с архивными данными. Почему я так долго об этом...
Общее впечатление о книге: пропагандистская литература во славу Сталина, не более того. Об этом уже говорит сам ее стиль (оценочные характеристики, пристрастность, публицистический тон вместо объективного исторического взгляда).
Источники и ссылки вроде бы должны дать понять, что автор тщательно проработал тему, но эти источники однобокие и предвзятые.
Выводы автора почти дублируют выводы времен 30-х годов, словно не было открытия архивов в начале 90-х, когда стали известны вопиющие факты, связанные с коллективизацией, словно не было многочисленных этнографических экспедиций по деревням и станицам, где еще живые на тот момент очевидцы, наконец, могли рассказать правду. Поразительно, как легко автор проигнорировала огромный пласт информации.
Елена Прудникова не историк, а физик по образованию, но весьма продуктивна как "исторический" автор, причем темы, за которые она легко берется, на самом деле очень сложны и требуют вдумчивого и многомерного подхода, кропотливой работы с самыми разными источниками. Но многомерного подхода в книге нет - это еще одно торопливо написанное однобокое произведение, которое призвано обелить политику Сталина. Изучать эпоху по книгам Прудниковой не советую.
Я очень давно интересуюсь темой голода начала 1930-х, поскольку изучаю историю своих предков, которые через все это прошли. Внимательно прочитала книгу "Мифология "Голодомора"" и... сдала ее в макулатуру. Причин несколько:
1) авторы НЕ профессиональные историки, не генеалоги, поэтому я сразу почувствовала тенденциозность в их выборе архивных источников. Тема голодомора настолько многогранная и тщательно замалчиваемая долгие годы, что ограничиваться неким поверхностным...
1) авторы НЕ профессиональные историки, не генеалоги, поэтому я сразу почувствовала тенденциозность в их выборе архивных источников. Тема голодомора настолько многогранная и тщательно замалчиваемая долгие годы, что ограничиваться неким поверхностным набором архивных документов и "открытых источников" - значит, демонстрировать дилетантский подход к теме.
2) у книги откровенно пропагандистский тон, и это раздражает. Какая-то дурная "красная риторика". Авторы даже не пытаются сделать вид, что взялись исследовать голодомор объективно, честно, порядочно. Они откровенно "за Сталина" и просто подгоняют выводы к своей идеологии. Категоричность и насмешки в адрес тех, кого они считают оппонентами, тоже не добавляют этой книге достоинства.
Прудникова и Чигирин написали эту книгу, пытаясь противостоять "антироссийской пропаганде". Получилось на редкость неубедительно и необъективно.
Такие книги не покупают "на всякий случай" и "чтоб была". Они сугубо практичные и "узкие", то есть их будут брать в том случае, если там есть информация по нужному региону и временному периоду. Прежде чем купить, я долго вчитывалась в аннотации выпуска 3, выпуска 8, выпуска 7...
В третьем выпуске обещали "48 родословных росписей, поданных представителями рязанского дворянства в конце XVII в.". Мне страшно нужна была Рязань этого периода. Купила и не...
В третьем выпуске обещали "48 родословных росписей, поданных представителями рязанского дворянства в конце XVII в.". Мне страшно нужна была Рязань этого периода. Купила и не прогадала. Теперь у меня есть зацепка, как искать своих предков дальше.
Да, можно было обратиться к генеалогам, заплатить в итоге ХХ тысяч рублей за поиски нужного в московском архиве РГАДА, долго ждать. А тут открыл страницу - и вот они, сокровища.
Эшелон с беспризорными детьми добирался из Казани до Самарканда около 40 дней, а споров об этой книге будет на многие месяцы.
Краткое содержание.
Осень 1923 года. Чувствительный юный начальник эшелона Деев и железная комиссар Белая. 500 голодных детей, которых эвакуируют из детприемника. Полная лишений дорога через Татарию, Оренбург, вдоль Аральского моря, по мертвой пустыне в сытый город.
Читается быстро и увлекательно. По стилю напоминает не «Дети мои», а «Зулейху» - чувствуется, что...
Краткое содержание.
Осень 1923 года. Чувствительный юный начальник эшелона Деев и железная комиссар Белая. 500 голодных детей, которых эвакуируют из детприемника. Полная лишений дорога через Татарию, Оренбург, вдоль Аральского моря, по мертвой пустыне в сытый город.
Читается быстро и увлекательно. По стилю напоминает не «Дети мои», а «Зулейху» - чувствуется, что Гузели намного ближе не писательская, а сценарная подача информации. Меня не покидало ощущение, что я читаю именно сценарий: скупо, штрихами, психологической глубины героев нет – вероятно, в надежде, что актеры «докрутят» характеры жестами, мимикой, интонацией.
«Эшелон» уже успели прозвать «красным истерном». Как любой истерн / вестерн, он изобилует вау-деталями и шок-событиями, и все это без перерыва на отдых, с желанием поразить читателя на каждой странице. Если новорожденный, то завернут в знамя, если кормилица – пусть это будет собака, если любить – то цесаревича на портрете… Мне это мешало почувствовать настоящий голод. Но не это самое важное.
Удивительно, как все сразу становятся хорошими, когда узнают, что надо помочь детям: и упившиеся до полусмерти чекисты, и бесчувственный начальник ссыпного пункта, и жестокие белоказаки, и даже басмачи. Мы получаем сказку. Иван-царевич (= Деев) идет к цели, а свирепые волки, медведи и баба Яга, от которых по идее ничего хорошего не жди, ему помогают. Вот такая всепрощающая, добренькая авторская воля не даст читателям получить урок, сделать выводы о настоящем голоде (и его причинах!) голоде по книге.
Но я все же хочу высказаться в защиту Гузели. В чем она молодец, так в том, что берет сложнейшие темы. О голоде 1920-х произведений раз-два и обчелся; тема замалчивалась либо рассматривалась с идеологически правильной стороны. Да, в «Эшелоне» нет большущих художественных достоинств, но так уж получилось, что у книг Гузели Яхиной оказывается другая важная миссия – быть спусковым крючком. Вызывать бурные споры. Встряхивать историческую память.
О голоде надо начать говорить. Хоть как-то. Голос Яхиной не лучший, но первый за долгое время голос писателя на эту тему.
Правда, очень хочется верить, что читатели, перевернув последнюю страницу романа, не сделают вывод, что в нем 100% правда: что басмачи добры, как агнцы, что чекисты всегда пьяны, а у белоказаков есть время, фантазия и прочие ресурсы, чтобы устраивать приятные сюрпризики эшелону прямо на рельсах. Я надеюсь, что книга вызовет желание разобраться в теме настоящего голода.
Мне как филологу, преподавателю русского языка и литературы книга очень понравилась, я ее теперь рекомендую коллегам.
Написана интересно, легким слогом (это выгодно отличает ее от большинства учебников словесности).
Рассматриваются самые разные стихотворные жанры - и рубаи, и хокку, и лимерик, и элегии...Это очень познавательно. К каждой теме - по-настоящему творческие упражнения, причем в качестве примеров даются не только классические образцы стихотворного жанра, но и результаты творчества...
Написана интересно, легким слогом (это выгодно отличает ее от большинства учебников словесности).
Рассматриваются самые разные стихотворные жанры - и рубаи, и хокку, и лимерик, и элегии...Это очень познавательно. К каждой теме - по-настоящему творческие упражнения, причем в качестве примеров даются не только классические образцы стихотворного жанра, но и результаты творчества пяти-, шестиклассников. Это необычно; стимулирует творчество.
Можно долго спорить о том, что не всем детям дано быть поэтами, что есть физики и лирики, что "мой ребенок вообще не гуманитарий"... Это все стереотипы и ярлыки. Пусть ученик и не напишет по-пушкински талантливого стихотворения, изучая это пособие, но он однозначно сможет обогатить свою речь, научиться чувствовать нюансы языка, ритм, рифму, "вкус" слова и его красоту, быть вдумчивым в общении.
В аннотации написано, что у авторов еще есть "Творческая мастерская прозы". Пока нигде не нашла, с нетерпением жду-ищу. Пособие стОящее.
Шамиль Ахмадуллин презентует себя как психолога-педагога, физика, разработчика более 40 методик эффективного обучения детей. Он без устали выпускает книги, которые, как говорится в аннотации, помогают детям развивать навыки скорочтения, внимание, гибкость ума, логическое мышление, память.
Я купила «КНУТ» для сына, которому почти 12, мы ее изучили, опробовали, и я готова откровенно высказаться.
Правильнее было бы назвать Ахмадуллина не автором методик, а популяризатором идей других...
Я купила «КНУТ» для сына, которому почти 12, мы ее изучили, опробовали, и я готова откровенно высказаться.
Правильнее было бы назвать Ахмадуллина не автором методик, а популяризатором идей других специалистов. Каких именно?
Интеллект-карта (придумал Тони Бьюзен),
скелет-рыба (ученый Исикава),
модель Фрейер для запоминания определений (автор – Дороти Фрейер),
струп тест (от Джона Ридли),
таблицы Шульте,
а также анаграммы и лабиринты, которые были известны еще в СССР юным читателям журнала «Веселые картинки».
Кстати, по поводу советского времени! Ахмадуллин начинает с того, что ругает советское образование и считает, что в 21 веке надо овладеть 10 «компетенциями», «чтобы быть успешным». Под компетенциями подразумевает логическое, критическое, творческое мышление, умение анализировать и систематизировать, договариваться с людьми и т.п. На самом деле все это было и в СССР – зашито в каждый школьный предмет от математики до иностранного. Но изучение иностранных языков автор, кажется, не жалует. В книге приведена ситуация, как он покупал билеты в Италии, воспользовавшись переводчиком в смартфоне. «Профессия переводчика почти умерла», - тут сделал вывод автор. То есть изучать язык не надо - справимся благодаря гуглу? Странно: ему как психолог-педагогу полагается знать, что изучение языка – это и новые нейронные связи, и развитие интеллекта с памятью.
Подытожу.
Книги Ахмадуллина очень дорогие, при этом многое в них дублируется (например, из пособия в пособие кочуют таблицы Шульте и анаграммы)
Если вашему ученику надо работать с вниманием, научиться структурировать материал параграфа, понимать определения, вы найдете решение в книге «КНУТ», но еще проще (и дешевле) загуглить скелет-рыбу, модель Фрейер, интеллект-карту...
Меня смутил и чисто визуальный момент: в книге широченные поля, на одной странице помещается совсем немного текста, все страницы по периметру затенены, чтобы сгладить несоответствие объема текста и площади бумаги. Возникло ощущение, что таким образом искусственно увеличили объем книги. Зачем? Чтобы она выглядела весомее и авторитетнее и "стоила своих денег"?
Дизайнеры, с которыми я работала в глянце, часто приходили в ужас, когда рекламодатель высылал в редакцию свой «готовый крутой макет». Открывают — и слепнут: богатство цветов и оттенков, десяток шрифтов, один другого краше и затейливее.
Иногда я вспоминаю эту картину маслом, когда вижу в Инстаграме банеры гивевеев и марафонов. Шрифт — это визуальный язык, и влияет он на ЦА так же сильно, как яркие эпитеты и призывы к действию в продающем тексте. Про визуальный язык это не я сказала, а...
Иногда я вспоминаю эту картину маслом, когда вижу в Инстаграме банеры гивевеев и марафонов. Шрифт — это визуальный язык, и влияет он на ЦА так же сильно, как яркие эпитеты и призывы к действию в продающем тексте. Про визуальный язык это не я сказала, а немецкий дизайнер Эрик Шпикерманн, но я подпишусь под каждым словом. Недавно @mifbooks переиздали его книгу «О шрифте». Один экземпляр теперь есть и на #книжнаяполкатекстбомбы .
Эрик Шпикерманн пишет о шрифтах так увлекательно и доходчиво, что я не удивляюсь, почему его называют Папой Римским типографики и дизайна. Он практик на 100% - разработал шрифты для Audi, Volkswagen и не только для них. Когда он говорит о силе шрифтов — звучит очень убедительно.
Шрифт как одежда для текста, и было бы глупо обходить ее вниманием. Шпикерманн показывает на примерах, какие шрифты придают тексту серьезный тон — как костюм и галстук, какие выглядят попроще-подружелюбнее; какой шрифт лучше использовать на мониторе компьютера и почему шрифт может испортить впечатление от текста (блогерам на заметку!). Шрифты, по мнению автора, могут быть еще громкими и тихими, вызывать тревогу и успокаивать... Да, пишет о латинице, но всегда ведь можно провести свои параллели с русскими шрифтами! Мне очень понравилась метафора со стометровкой, марафоном и шоссе — это он про тексты разной длины и про то, что к ним надо подбирать шрифты «разной скорости» и делать пробелы определенной ширины. В книге просто море иллюстраций, рассматривать их и читать сопроводительные подписи — дополнительное удовольствие.
Итог: я теперь поняла, что неудачно выбранный для банера шрифт может убить самый завлекательный гив. А еще мне захотелось пересмотреть шрифты в презентациях к курсу «Мой textogram»... Словом, рекомендую всем, кому важно, чтобы его тексты влияли не только силой смысла, но и «внешностью».
Не знаете, что почитать?