Поль Верлен, литературная политика и союзы писателей

Выдержки из майского обзора бумажных литературных журналов, вышедших этой весной, от поэта и критика Бориса Кутенкова.   Борис Кутенков. Фото: reginasic.livejournal.comНачнем с двух концептуальных исследований в первом за 2017 номере «Вопросов литературы»: Евгения Абдуллаева о литературной политике и Елены Погорелой — о детской литературе. Абдуллаев анализирует смысл понятия в историческом контексте, но пишет не о политике «журнальной», как можно предположить из названия, а о связи литературы и политики, в том числе и применительно к сегодняшней ситуации. «С началом 2010-х, однако, в российской литературной политике происходит поворот к консервативной модели — с усилением прямого государственного дотирования и с более частой артикуляцией вопросов, связанных с литературой, на правительственном уровне. Однако прогнозировать, какое долгосрочное влияние будет иметь этот поворот на ситуацию и расположение сил внутри литературы, пока рано».Погорелая отмечает недостатки современной детской прозы, «слабо справляющейся с задачей картирования мира, как детского, так и взрослого», и упоминает счастливые исключения, среди которых центральная фигура — Дины Сабитовой: «…сегодня потребность в хорошей не только детской, но и семейной литературе становится острой как никогда: слишком много серьезных, болезненных тем требуют нового осмысления, слишком велик риск разрыва между детско-родительскими поколениями, слишком редко находятся у них точки соприкосновения. Хорошо, если в числе этих точек соприкосновения окажется в скором времени новая повесть Сабитовой – тонкая, умная, не боящаяся злободневности, уилсоновская в лучшем смысле этого слова, то есть способная рассказать читающим ее детям и взрослым нечто важное друг о друге и о мире вокруг».В «Дружбе народов» тот же Абдуллаев касается другой сложной и неочевидной темы — нынешнего существования союзов писателей (в связи с недавним скандалом вокруг Русского ПЕН-Центра). Выводы близки к объективным. «Не исключаю, что эти союзы живут своей богатой внутренней жизнью. Но как внешний наблюдатель вынужден констатировать: все наиболее заметное в литературной жизни двух последних десятилетий с писательскими союзами не было связано никак. Ни крупные литературные фестивали и книжные ярмарки, ни самые известные литературные премии, ни издательские проекты. Все это было создано без их участия; в лучшем случае их руководители появлялись где-то на открытии, поближе к фуршету…» «С конца 90-х частично функцию писательских союзов, по сути, приняли на себя „толстые“ литературные журналы…»   Дмитрий Быков, Фото: fomenko.theatre.ru«Дружба народов» также анонсирует интереснейший  проект издательства «Время», публикуя сопроводительные статьи известных писателей к новым изданиям классики. Дмитрий Быков о Тургеневе: «Отцы и дети» — роман о беспощадном устройстве России, в которой каждое следующее поколение оказывается врагом предыдущего и каждая новая эпоха отрицает следующую. В такие времена человеку не остается ничего, кроме истинно тургеневских душевных свойств: умения разговаривать подтекстами, договариваться, терпеть. Надо не читать Stoff und Kraft — эта книга годится для благополучных немцев, — а играть на виолончели. Кто играет на виолончели, у того будут любовь, скрипучий, но бессмертный дом и Фенечка с сыном, Фенечка, так похожая на княгиню Р., то есть Россию. А кто читает Stoff und Kraft и режет лягушек, из того, при всех его талантах и добродетелях, лопух будет расти, обычный русский лопух, говорящий о вечном примирении и о жизни бесконечной».Леонид Бахнов о Диккенсе: «Есть такая книга: Нелли Морозова. „Мое пристрастие к Диккенсу“ („Новый хронограф“, М.; 2011. Серия „От первого лица: история России в воспоминаниях, дневниках, письмах“). Это не о Диккенсе, как можно было бы подумать. Это история семьи, жившей не в самые веселые времена. Автору пришлось пережить и арест отца, объявленного врагом народа (10 лет без права переписки), и ссылку в глухое башкирское село Бакалы, и предательство, и донос — много чего. Что помогало? Удивительная семья, где все старались помочь друг другу. Неожиданные друзья. И Диккенс. <…> Но, впрочем, к чему скрывать: Нелли Морозова — это моя мама. И пристрастие к Диккенсу, не вдаваясь до поры в причины, стремилась внушить мне с самого детства. Поэтому годам к четырнадцати я уже прочел основные его романы, а кое-что успел и перечитать. Но я не о себе, а о том, что, фактически закончив книгу, мама долго не могла написать финал. И вдруг ее осенило: Туркин! Этот человек когда-то в гимназии был соседом по парте с А. П. Чеховым…»Михаил Айзенберг о Чехове: «С Чеховым в литературе появился автор, смотрящий на человека одновременно с абсолютной трезвостью и с полным недоумением — как на загадку, не имеющую ответа. Появился его герой — обыкновенный человек во всей его необыкновенности. Это был совершенно новый взгляд, потому глубинное понимание Чехова так запаздывало в эпоху взвихренных идей, когда все человеческое стало казаться — по слову Ницше — „слишком человеческим“». Также — Наталья Игрунова о «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте и Борис Минаев об «Идиоте» Достоевского.    Вера Зубарева. Фото: Карельское землячество в МосквеВера Зубарева в ДН продолжает цикл публикаций, посвященных Белле Ахмадулиной. В новой статье — о «родине чужой» поэта, Грузии. В «Неве» — ее же републикация статьи о двух встречах с Ахмадулиной, «История одного автографа», вышедшей ранее в «Лиterraтуре» и в книге Зубаревой «Тайнопись».«Октябрь» представляет стихи Ирины Ермаковой, по поводу которых приведу слова Виктора Куллэ из довольно давней уже статьи «Отогревающая речь»: «…мои коллеги, уже написавшие о поэтике Ермаковой свои умные и замечательные статьи, тоже, в сущности, не знали что сказать! Будучи людьми высокопрофессиональными, они, естественно, маскировали эту беспомощность проницательными наблюдениями и чрезвычайно выверенными умопостроениями — однако за всем этим просвечивали те же, что у меня сейчас, растерянность и восхищение. Критический разбор на глазах становился признанием в любви…»«Знамя» публикует, помимо прочего, три стихотворения Андрея Гришаева и два — Вячеслава Шаповалова . Лирика Шаповалова — интонационно тревожная, пронизанная «предчувствием жизни» и «предвестьем высшей стези»:И там, где горит, продираясь сквозь камень, слюда,и сорные стебли шипят, словно змеи: сюда! —и ржавая даль, пополам с голограммой, седа,ты вдруг понимаешь сквозь морок:мы будем всегда.Для стихов Гришаева характерна ненавязчивая и непредсказуемая перемена визуальных планов, превращающая стихотворение в хорошо рассчитанное драматическое действо:Господи во тьме стариннойТы ли светИли ты огонь неумолимыйИли тебя нетГде ты есть, к созданию причастныйКамня, ветки, льваКо всему на свете безучастныйМыслимый едваЗа столом напротив ты сиделаЗа столом напротив ты сиделИ спокойно на меня гляделаИ спокойно на меня гляделБабочка вдруг в комнату влетелаПошлость мира, пошлость слов и делНезаметно умирает каменьВетка, пламя, левВходишь ты, беззвучными шагамиПустоту и смерть преодолевДальше все зачеркнуто. ПораС саночками ехать со двораУже упоминаемый в нашем предыдущем обзоре Александр Петрушкин  — в «Урале»:В ледяной и восковой Москве,чьих мозаик срублен виноград,каждый выбирает по себе —потому что в чем-то виноват.<…>где по пеплу каменный пилот,приоткрыв несоразмерный рот,словно гость, проходит сквозь твоих —свет сосущих — мертвецов живых.Там же — натурфилософская лирика Сергея Золотарева:Как бы прилег отдохнуть в субботу,думая мыслями на тахте:мир — это авторская работаГоспода светом по темноте.Где даже влитый насильно оцетгоречи с желчью ночных планетв сдавленных ребрах рождает отсвет —солнечный свет.«Иностранная литература» в апрельском номере публикует выборку из португальской поэзии XX—XXI веков с предисловием переводчика Ирины Фещенко-Скворцовой и переводы Поля Верлена, выполненные Михаилом Ясновым.Источник: «Год Литературы».